Читать книгу "Клеопатра. Последняя царица Египта - Артур Вейгалл"

Наступил апрель, и Цезарь находился в Египте уже больше шести месяцев. Первоначально он намеревался возвратиться в Рим, по-видимому, в ноябре прошедшего года, но открытое неповиновение александрийцев и последующая осада дворца дали ему разумный повод остаться с Клеопатрой. Будучи по натуре конъюнктурщиком, Цезарь за эти месяцы сам сильно заинтересовался делами Египта, и, как мы уже увидели, они, а также страсть к царице полностью завладели его вниманием. Конец войны, однако, означал для него не угасание этого интереса, а, скорее, появление возможности для претворения своих замыслов в жизнь. Вероятно, на Цезаря произвели большое впечатление возможности широкой эксплуатации, которые предлагал Египет. Клеопатра, несомненно, рассказала ему многое о чудесах этой страны, удостовериться в которых у нее самой еще так и не нашлось случая. Цезарь узнал от нее (и получил видимые доказательства) о богатствах долины Нила, и его марш-бросок через его дельту наверняка показал ему изобилие этой страны. Не было человека, на которого не произвело бы впечатление зрелище тянущихся на много миль пшеничных полей, которые можно было видеть в Нижнем Египте; и до Цезаря, несомненно, доходили сообщения о богатстве районов в верхнем течении Нила, где мирное и законопослушное население находило время и для сбора урожая с плодородных земель три раза в году, и для постройки огромных храмов для своих богов и дворцов для своей знати. Ежегодный налог только на зерно в Египте, который выплачивался натурой, вероятно, доходил где-то до 20 миллионов бушелей (мера объема жидкостей и сыпучих веществ, которая в Англии равна 36,4 литра, а в США 36,2 литра. – Пер.) – такая цифра была во время правления Августа. И этот факт, если не какой-нибудь другой, наверное, вызвал у Цезаря большую алчность.

Вероятно, он также слышал о торговле с Индией, которая уже начала процветать и несколько лет спустя приобрела огромную важность. И ему, несомненно, рассказывали о почти сказочной стране Эфиопии, преддверием которой был Египет и откуда текли воды Нила. Египет всегда был страной спекуляций и привлекал к себе в равной степени и интерес финансиста, и воодушевление завоевателя. И воображение Цезаря, вероятно, возбуждали те честолюбивые замыслы, которые будоражили умы столь многих завоевателей этой страны точно так же, как три века назад (в 332 г. до н. э.) это произошло с Александром Великим. Понимая, что его работа в Галлии и на северо-западе Римской державы уже в большей или меньшей степени закончена, Цезарь мог рассмотреть целесообразность того, чтобы привести римских легионеров в самые дальние уголки Эфиопии, пересечь Красное море и высадиться в Аравии или проникнуть, как Александр, в Индию и удивительные царства Востока. Египет считался вратами в эти земли. Торговый путь из Александрии в Индию с каждым годом приобретал все большую известность. Купцы плыли вверх по течению Нила до города Коптоса, а затем караванами переходили пустыню до порта Береника, откуда с муссоном отплывали в город Музирис на западном побережье Индии рядом с современным Майсуром. (Греки из Египта плыли вдоль южного берега Аравии, затем, пересекая Аравийское море, в совр. Камбейский залив, севернее совр. Мумбаи [Бомбея] – в индийские порты Бхригукачха [совр. Броч] и Сопар и уже затем плыли на юг, к Музирису [в районе совр. г. Кочин]. Уже позже [во II в. н. э.] греки из Египта проникли в порты Индокитая и Южного Китая. – Ред.) Возможно, Цезарь поддался притягательности далекого завоевания и исследования, которые по причине географического положения Египта вдохновляли так много умов, и позволил своим мыслям совершать путешествия вместе с купцами по великим дорогам на Восток. Он, должно быть, всегда сознавал, что непокоренные парфяне сделают поход через Азию в Индию самым трудным и опасным предприятием, и испытывал некоторые сомнения в том, сможет ли он повторить подвиги Александра Великого на этом пути. Но здесь через Египет пролегала дорога на Восток, по которой можно было идти без серьезного риска. Купцы обычно покидали Беренику, расположенную на египетском побережье, приблизительно в середине июля, когда Сириус всходил вместе с солнцем, и добирались до западного берега Индии около середины сентября. И было бы действительно странно, если бы Цезарь не обдумывал возможность перевезти свою армию по этому морскому пути в страны, завоеванные Александром, о подвигах которого он любил читать.

Множество возможностей вроде этих, вероятно, занимали его ум и, вероятно, стали одной из причин его желания остаться в этой пленительной стране еще немного. Но была еще одна, и более важная, причина, которая побуждала его подождать еще несколько недель в Египте: Клеопатра собиралась стать матерью. Семь месяцев прошло с тех октябрьских дней, когда Цезарь столь энергично взялся за осуществление задачи по завоеванию любви царицы и добился того, что она уступила его желаниям. И теперь через несколько недель ему на руки положат ребенка, плод их любви. Хоть Цезарь и был старым распутником, кажется, что он увидел в нынешней ситуации нечто отличное от того, что случалось с ним раньше. Клеопатра своим блестящим умом, приподнятым настроением, своим особым шармом в поведении, своей храбростью и безграничным оптимизмом сумела удержать его любовь на протяжении этих месяцев их тесной близости; она затронула чувствительную сторону его натуры, и он не смог устоять. Он пожелал быть рядом с ней в час испытания и, кроме того (ведь в действиях Цезаря в Египте всегда был как практический, так и сентиментальный мотив), вполне вероятно, что он лелеял надежду получить от Клеопатры наследника своего земного богатства и положения, который со временем будет признан полностью законным. Долгое общение с царицей во многом изменило точку зрения Цезаря, и я полагаю, можно почти не сомневаться в том, что его разум с нетерпением ждал развития событий и революционных изменений в своей жизни.

По желанию Клеопатры Цезарь теперь позволял, чтобы египтяне признавали его божественным супругом царицы, воплощением бога Юпитера-Амона на земле. Между ними была заключена некая форма брака, или, по крайней мере, народ Египта, если не циничных александрийцев, заставили признать их законный союз. Приближающееся рождение ребенка сделало необходимым, чтобы Клеопатра обнародовала свои отношения с Цезарем и одновременно доказала своим подданным, что она, их царица, является не просто любовницей предприимчивого римлянина. Поэтому, как только ее брат и формальный муж Птолемей XIII погиб, она начала убеждать народ своей страны, что Юлий Цезарь – это великий бог Египта, сошедший на землю, и что ребенок, который должен появиться на свет, – это потомок их божественного союза. На стенах египетских храмов, особенно в Гермонтисе неподалеку от Фив, впоследствии появились барельефы, на которых была изображена Клеопатра, беседующая с богом Амоном в человеческом облике, и на которых боги помогают рождению божественного дитяти. Мифологический вымысел подобного рода использовался в Древнем Египте в отношении рождений и древних монархов, например Хатшепсут (ок. 1500 до н. э.) и Аменхотепа III (ок. 1400 до н. э.). В этих известных случаях царское происхождение ребенка было под вопросом, и по этой причине появлялась история о божественной связи. Так и в случае Клеопатры этот миф благодаря частому использованию стал привычным для контролируемых духовенством умов египтян и не был чем-то удивительным или оригинальным. В более поздние годы правления царицы события датировались, ведя отсчет от этого сверхъестественного события, и до нас дошла эпитафия, сделанная в «двадцатом году от (или после) союза Клеопатры с Амоном».