Читать книгу "Павлинья гордость - Виктория Холт"

– Я останусь здесь жить, навсегда!

Он не спросил, можно ли. Таков был Джосс Мэдден в семь лет и таким остается сейчас. Если он что-нибудь задумал, никто не способен отговорить.

– Похоже, вы любите его, Бен.

– Он мой сын… И во многом похож на меня. Я всегда восхищаюсь людьми, которые меня чем-то напоминают.

– Значит, он остался в имении, стал заносчивым, беспощадным, и люди прозвали его Павлином.

– Вот именно.

– Он один из тех, кто назвал вас отцом, когда вы разбогатели?

– В семь лет дети не знают, что такое богатство. Джосс просто возненавидел мачеху и полюбил павлинов. Мальчик обращал на них больше внимания, чем на меня, и все время бегал за птицами по газону. Потом он увлекся опалами, особенно теми, что повторяли цвета оперения птиц. Сын сразу же пристрастился к моей работе. Под его руководством компания будет в порядке. Он может справиться и без посторонней помощи, но мне самому хочется в Австралию. Иногда мне снится, что я там… Что ползаю по пещерам и нахожу новый Зеленый Огонь.

– Это несчастливый камень, Бен. Мне не хотелось бы, чтоб с вами произошло несчастье. Вы богаты, владеете Оуклэндом. Разве Зеленый Огонь имеет какое-нибудь значение?

– После потери этого камня я нашел новую драгоценность – вас, – ответил он.

Потом мы молча шли по галерее, и я с горечью понимала, что наступит день, когда друг покинет меня.

Иногда мне казалось, что времени осталось совсем мало. В отсутствие Хенникера я не смогу приходить в Холл и не узнаю той тайны, которая окружает меня.

Миссис Бакет обожала зазывать меня в кухню, и здесь я обнаружила, что совсем плохо знаю свою семью. Мириам, Ксавьер, родители – все казались мне тенями в плохо освещенной комнате. Экономка лично готовила для меня деликатесы, чтобы посоревноваться с миссис Кобб, и явно чувствовала вину за то, что не последовала за хозяевами в Дауэр. Она обожала вспоминать прошлое и называла мистера Ксавьера умницей.

– Когда начались все беды, он учился и всегда относился ко мне хорошо, даже придумывал ласковые имена. А вот мисс Мириам иногда озорничала. Несколько раз я поймала ее на месте преступления. Девочка воровала сахар. Она уехала из Оуклэнд Холла в пятнадцать. Мы все тогда плакали. А мисс Джессика…

Наступила тишина, которую прервала Ханна:

– Вы сами испекли эти булочки, миссис Бакет?

– Кто такая Джессика? – спросила я.

Экономка бросила недовольный взгляд на Ханну и выпалила:

– Какой смысл притворяться? Такое надолго не скроешь.

– Немедленно расскажите мне, кто такая Джессика! – заявила я тоном хорошо воспитанного Клейверинга.

– В семье была еще одна дочь. Она родилась между Мириам и Ксавьером.

– Ее звали Джессика? – продолжила я.

Ханна кивнула головой, но слишком грозно.

– Почему все держится в такой тайне?

Служанки опять замолчали.

– Это глупость, – не сдержалась я.

– Вы узнаете, когда придет нужное время. Мы не уполномочены… – заявила Ханна.

Я умоляюще смотрела на миссис Бакет.

– Вы все знаете. Почему же я не могу? Что случилось с этой Джессикой?

– Она умерла, – сказала экономка.

– Молодой?

– После того, как семья уехала из Оуклэнда, – дополнила Ханна. – Так что мы не знаем подробностей.

– Она была старше Мириам, а той исполнилось пятнадцать, когда продали имение, – подсказала я.

– Мисс исполнилось семнадцать, – сказала Ханна. – Но мы не должны… Миссис Бакет не стоило…

– Я могу делать то, что считаю нужным, – заявила экономка.

– Это не касается прислуги, – запротестовала Ханна.

– Не смей грубить мне, Ханна Гудинг!

Они ссорились, чтобы скрыть правду. Но я все равно намеревалась узнать ее.

После очередного посещения Оуклэнд Холла я отправилась на церковное кладбище. Могила Джессики Клейверинг там была. Но эта Джессика почила в бозе в возрасте семидесяти лет столетие назад.

Потом я побрела на заброшенный клочок пастбища. Табличка стояла на месте у забытой могилы.

– Так вот где они похоронили тебя, Джессика, – пробормотала я.

ГЛАВА 3ПИСЬМО ОТ УМЕРШЕЙ

Сидя на следующий день у ручья, я не заметила, как появилась Ханна с пакетом в руках.

– Мне нужно поговорить с вами, мисс Клейверинг.

– Хорошо, Ханна, я сейчас перейду на вашу сторону.

Когда мы оказались рядом, я поразилась торжественности ее вида.

– Думаю, настало время отдать вам это, – заявила она.

– Что?

– Мне поручили передать вам пакет в день совершеннолетия или тогда, когда настанет подходящее время. Я считаю, что оно уже наступило.

И служанка сунула мне пакет.

– Что это? – повторила я.

– Письмо, написанное вам и отданное мне.

– Когда? Кто дал его?

– Вы все найдете в нем. Молю Бога, что поступила правильно.

После недолгих колебаний Ханна торопливо ушла, оставив меня наедине с огромным конвертом. Разорвав его, я достала несколько листков бумаги, исписанных аккуратным почерком. И взглянула на первую страницу.

«Моя дорогая доченька Опал!

Пройдет много лет, прежде чем ты прочитаешь написанное мной. Надеюсь, ты не будешь плохо думать об ушедшей. Помни, что я любила тебя и что делаю это по одной причине: так будет лучше для нас всех. Мне так хочется, чтобы ты поняла: мои последние мысли – о тебе…»

Я ничего не понимала, а поэтому решила отправиться на могилу Джессики, где никто не помешает. И там принялась за чтение:

«Начну с самого начала. Ты должна получше узнать меня и понять, почему судьба сложилась так, а не иначе. В любой семье есть белая ворона, не похожая на других. Я росла именно такой. Ксавьер был умным, хорошо учился и всегда приходил на помощь. Мириам иногда сбивалась с истинного пути, но только под моим влиянием. Сестра очень переменчива, ее можно подговорить на любую шалость. Но временами она ведет себя, как идеальная дочь. Во мне же всегда жил авантюрный дух.

Иногда я наряжалась привидением и играла на клавесине в галерее, а потом пряталась, и прислуга начинала болтать, что дом посещают призраки. Я льстила миссис Бакет, чтобы та отдельно пекла для меня вкусные булочки. Папа обожал меня, а вот мама не жаловала. Отец научил меня играть в покер. Никогда не забуду матушкиного лица, когда та вошла в кабинет и обнаружила, что мы держим в руках карты. В этот момент я впервые поняла, что в доме не все ладно. Она стояла в такой драматической позе, что мне захотелось рассмеяться. А потом заявила: