Читать книгу "Хронолиты - Роберт Чарльз Уилсон"

– «Кэмпион-Миллер» предпочел поделиться им с властями.

У меня начала складываться общая картина. Визиты и расспросы ФБР могли запросто встревожить руководство, особенно если под пристальным вниманием оказался исходный код. И это объясняло как странную несговорчивость Арни Кандерсона, так и атмосферу «не спрашивай – не говори», которая окружала мое увольнение.

– Вы хотите сказать, что это вы заставили их меня уволить?

– Никто такой цели не ставил. Хотя случилось все очень кстати.

«Кстати» – последнее слово, которое я бы использовал.

– Смотри, Скотти, как все срослось. Ты находился на месте прибытия первого Хронолита, что оставило след во всей твоей жизни. Теперь, спустя пять лет, оказалось, что ты разрабатываешь алгоритмы, которые имеют самое прямое отношение к исследованиям, которыми мы здесь занимаемся.

– Неужели?

– Поверь мне. Это украсило твое досье. Я замолвила словечко, чтобы они не висели у тебя на хвосте, но не буду скрывать от тебя: очень влиятельные люди слишком перевозбудились. Это не просто Ичан, это экономика, беспорядки, все эти проблемы на последних выборах… уровень нервозности неописуемый. Так что, когда я услышала о твоем увольнении, мне пришла гениальная идея переманить тебя сюда.

– В качестве кого? Заключенного?

– Вряд ли. Я серьезно отношусь к твоей работе, Скотти. С точки зрения экономичности код просто прекрасен. И очень, очень актуален. Возможно, он таким не кажется, но многое из того, что попадалось мне на глаза в последнее время, касается моделирования эффекта ожидания в поведении толпы. Применение обратной связи и теории рекурсии в области как физических явлений, так и человеческого поведения.

– Я рядовой программист, Сью. Я выстраиваю алгоритмы, на понимание которых не претендую.

– Не скромничай. Это ключевая работа. И, откровенно говоря, было бы гораздо лучше, если бы ты делал ее для нас.

– Не пойму: вас интересует моя работа или тот факт, что я был в Чумпхоне?

– И то, и другое. Подозреваю, что это не случайное совпадение.

– Но так и есть.

– Да, в общепринятом смысле, но… Ох, Скотти, обсуждать такое по телефону – это слишком. Нам нужно увидеться.

– Сью…

– Хочешь сказать, что у тебя ощущение, будто я сунула твою голову в блендер. Хочешь сказать, что не можешь принять такое решение, пока стоишь в пижаме, дуешь пиво из бутылки и жалеешь себя.

На мне были джинсы и толстовка. В остальном она попала в яблочко.

– Ну и не решай, – сказала она. – Но обязательно приезжай повидаться. Прилетай в Балтимор. За мой счет. Тогда и поговорим. Я все устрою.

Что всегда отличало Суламифь Чопра: если она обещала сделать, то делала.

Кризис ударил по Балтимору сильнее, чем по Миннеаполису/Сент-Полу. В первые годы на заре столетия с городом все было в порядке, но со временем центр утратил блеск процветания, длившегося так недолго, замаячил пустыми витринами, потрескавшимися плазменными панелями, некогда кричащими рекламными щитами, выцветшими от солнца и непогоды.

Сью припарковалась позади небольшого мексиканского ресторана и проводила меня внутрь. Персонал узнал ее и приветствовал по имени. Наша официантка была одета как миссионерка семнадцатого века, но перечисляла специальные блюда дня с четким акцентом уроженки Новой Англии. Она улыбнулась Сью, как скромный фермер может улыбнуться щедрому лендлорду, и я сделал вывод, что Сью не скупится на чаевые.

Мы немного поболтали обо всем понемножку: о текущих событиях, пересыхании Огаллала, суде над Пембертоном. Сью пыталась восстановить наши былые отношения, ту родственную близость, которую она устанавливала со всеми своими студентами в Корнелле. Ей никогда не нравилось, если в ней видели начальство. Она никому не уступала и ненавидела уступать. Сью была довольно старомодной в своем представлении об ученых, воображая их равными истцами на абсолютном суде истины.

После Корнелла, по ее словам, изучение Хронолитов отнимало у нее все больше и больше времени; по сути к ним свелась вся ее карьера. Все это время она публиковала серьезные теоретические работы, которые обязательно проверяло Агентство национальной безопасности.

– И что самое главное, ту работу, которую мы проделали, мы никак не можем обнародовать, так как существует риск, что этим мы сами вложим Куану оружие в руки.

– То есть вы знаете больше, чем можете сказать.

– Да, мы знаем много… Но все равно недостаточно.

Официантка принесла рис и бобы. Сью, нахмурившись, принялась за обед.

– Я и о тебе много знаю, Скотти. Ты развелся с Дженис, или, наоборот, она с тобой. Твоя дочь сейчас живет с матерью. Дженис снова вышла замуж. Пять лет ты занимался хорошей, но узко специальной работой в «Кэмпион-Миллер», и это позор, потому что ты – один из самых умных людей, которых я знаю. Не такой умный, как гений-в-инвалидном-кресле, но очень смышленый. Ты мог добиться большего.

– Именно это обычно и писали на моих отчетах: можно было добиться большего. – Ты уже не переживаешь из-за расставания с Дженис? Сью задавала личные вопросы с бесцеремонностью чиновника по переписи населения. Думаю, ей даже в голову не приходило, что она может кого-то обидеть. Поэтому я не обижался.

– В общем, да, – сказал я.

– А девочка? Кейтлин, да? Боже, я помню Дженис беременной. Этот ее огромный живот. Как она пыталась угнать «Фольксваген».

– У нас с Кейт все в порядке.

– Ты все еще любишь свою дочь?

– Да, Сью, я все еще люблю свою дочь.

– Конечно, любишь. Как это похоже на тебя, – она, казалось, была искренне рада.

– Ну, а что у вас? Что нового?

– Ну, – протянула она. – Я живу одна. Кое с кем встречаюсь время от времени, но это не отношения, – Сью опустила глаза и добавила: – Она поэт. Из тех поэтов, которые днем стоят за кассой. Я не могу заставить себя сказать ей, что ФБР уже покопалось в ее прошлом. Она придет в бешенство. В любом случае, она встречается не только со мной. Мы не моногамные. Полиаморные. Чаще всего, каждый сам по себе.

Я поднял стакан.

– За странное время.

– За странное время. Залпом. Кстати, слышала, ты не разговариваешь со своим отцом.

Я чуть не подавился.

– Видела записи ваших телефонных разговоров, – пояснила она. – Он звонит, но беседы длятся не больше тридцати секунд.

– Это вроде состязания, – ответил я. – Кто первым бросит трубку. Но, черт возьми, Сью, это личные звонки.

– Он болен, Скотти.

– И вы мне об этом говорите?

– Да нет, в общем. Об эмфиземе ты знаешь, я думаю. А еще он был у онколога. Рак печени, неизлечимый, с метастазами.