Читать книгу "Клуб мертвых поэтов - Марина Серова"

Первым на лестницу ступил Шелли, за ним начали подниматься остальные. Для меня подъем по веревочной лестнице не представлял труда, чего нельзя сказать об Алисе. Толстенькая неповоротливая девица неуклюже карабкалась вверх, задерживая всех. Бедному Шелли приходилось подсаживать ее на очередную ступеньку и страховать от падения. Наконец с горем пополам все выбрались на крышу. Байрон лез последним. Добравшись до верха, он втянул лестницу. Катер покачивался внизу на волнах – то ли на якоре, то ли прикрепленный к кольцу в стене. Мы оказались в чердачном помещении, гулком и пустом. Вокруг царила непроглядная темнота, издалека долетали звуки музыки и шум моторов лодок, проплывавших по каналу под нами. Пахло ледяной сыростью.

– Где это мы? – вполголоса спросила я у Алисы.

– Палаццо деи Камерленги, – так же тихо ответила девушка.

Ничего себе! Не знаю, что там задумали романтики, но мы очень рискуем. Это ведь самый центр города, палаццо выходил на Гранд-канал. Внизу под нами оживленное движение по воде, на набережной куча туристов, а полиция точно где-то поблизости. И здесь, в этом здании, ребятки задумали устроить какую-то акцию?! Да они еще более чокнутые, чем я думала!

– Зачем мы здесь? – задала я следующий вопрос.

Ответ чрезвычайно меня интересовал. Но Алиса с видом заговорщицы прижала пальчик к губам. Кольридж брякал в темноте какими-то замками. Видимо, в этой компании он был за взломщика. Вскоре из темноты повеяло свежим ветром – открылся проход на крышу. Друг за другом мы выбрались на покрытую скользким металлом наклонную кровлю и остановились. Ветер трепал наши волосы, подталкивал к краю. Вид отсюда, надо признать, открывался удивительный. Гранд-канал внизу казался футляром с драгоценностями – по нему скользили цепочки разноцветных огней. Крыша была подсвечена прожекторами, так что снизу нас было отлично видно – если бы кто-то посмотрел вверх.

– Итак, мы на месте, – сказал Шелли. – Китс, можешь начинать.

Джон Китс сделал шаг к краю крыши и скинул плащ. Под ним оказался фрак и белая рубашка. Паренек отчаянно дрожал на ветру. Байрон протянул бедняге изящную флягу:

– Глотни для храбрости.

– Это против правил! – возмутилась Алиса.

– Не будь стервой, – несколько нарушая картину стилизованной романтики, миролюбиво попросил Байрон.

Китс сделал еще шаг к краю. Казалось, паренек никак не может на что-то решиться.

– О-о, я не могу! Это надолго, – простонал Шелли. – Простите, господа, у меня, кажется, начинается простуда. Я лучше подожду вас внутри. – И белокурый юноша скрылся в чердачном окне.

– Послушайте, – забеспокоилась я. – Надеюсь, он не собирается прыгать? Вода ледяная…

– Не волнуйтесь, Евгения, прыгать ему не придется, – усмехнулась Алиса. – Но он должен пройти испытание.

– А-а, это ради того, чтобы войти в круг посвященных? – догадалась я.

– Наш поэтический круг узок, сюда нет доступа посторонним, чтобы попасть в число избранных, надо пройти испытание, причем серьезное! – похвастался Кольридж. – У каждого свое. К примеру, мне пришлось в одиночку пробраться в музей и принести трофей – как доказательство, что я и правда там был.

Видимо, мое лицо изменилось, потому что Кольридж фамильярно похлопал меня по руке и успокоил:

– Да не переживайте так, я же не крал экспонаты! Просто стащил бомбошку от портьеры. Никогда не бывали ночью в музеях? Это было так жутко и так захватывающе! – Сэм зажмурился от нахлынувших воспоминаний.

– А какое задание у этого новичка? – Я указала на тощую фигурку на краю крыши.

– Ему всего лишь нужно привлечь к себе внимание, а после этого прочитать стихи своего предшественника, Джона Китса, – пояснил Никита Котов.

– Но ведь его заметят!

– Конечно. В том и фишка, – ухмыльнулся Кольридж. – Ему нужно, чтобы заметили, иначе не считается.

– Но ведь его снимет с крыши и заберет полиция!

– Правильно, так и надо. Вторая часть задания состоит в том, чтобы задурить головы полицейским так, чтобы отпустили. Да не нервничайте, Евгения! В крайнем случае отделается штрафом, – отмахнулся Никита. – Полиция в Венеции ленива, только когда карнавал, у них режим повышенной бдительности.

– Но ведь нас тоже… повяжут! – резонно предположила я.

– Мы успеем спуститься на чердак, – успокоил меня Байрон. – Мой катер быстрый, маршрут я знаю, оторвемся! Или вы боитесь, Евгения?

Признаться, я боялась. Затея романтиков представлялась мне на редкость глупой. А если парнишка оступится и упадет в канал?

Джон Китс стоял на краю крыши и все никак не решался начать. Как легко Никита сказал про штраф! Избалованному мажору легко говорить. А между тем тот, кто называл себя Китсом, был вовсе не богат. Единственный из всех, этот паренек сам пробивался в жизни. Я знала про него куда больше, чем его друзья, с которыми Китс общался вот уже полгода.

Настоящее имя – Виталий Климченко. Сирота, воспитывался у дальних родственников. Учился на медицинском факультете – на хирурга. Полгода назад получил небольшое наследство, бросил учебу и уехал за границу. Денег хватило ненадолго. Дядя отказался поддерживать идиотские затеи. Сейчас Китс без гроша, живет за счет богатых друзей. Нервный. Самолюбивый. Обидчив. Подачки для него унизительны, но выбора у парня просто нет – если он хочет вести такой образ жизни и дальше. Кстати, романтики даже не замечают неловкости! Но я вижу, как ранит его снисходительное покровительство богатых друзей. Кстати, этот юноша, как ни странно, был настоящим поэтом. И писал неплохие стихи – в поэзии я не разбираюсь, но Китс единственный из всех послал свои вирши в журнал, и его подборку напечатали. Издавать книги за свои собственные средства, как делает Алиса, молодой человек не может. Думаю, зря он бросил медицину! Ведь были же врачи и одновременно литераторы? Артур Конан Дойль, например…

– Слушайте, он так до утра будет стоять! – протянула Алиса. – Давайте его подбодрим, что ли.

Мы подошли к юноше. Китс повернул к нам бледное лицо.

– Виталик, не дрейфь, – неожиданно по-свойски приободрил его Байрон. – Ну ты чего? К утру будешь с нами, все уже будет позади…

– Посвящение обязательно должно состояться! – строго сказала Алиса. – Без посвящения не считается, ясно?

– Чего ты боишься? – подал голос Никита Котов.

– Если… – Китс облизал пересохшие губы, потом глотнул из фляжки, – ребята, если я не вернусь, вы знаете, какой будет моя эпитафия: «Здесь покоится тот, чье имя было написано на воде»…

Честно признаться, у меня мороз прошел по коже после этих слов. Предчувствие, будто сейчас произойдет что-то плохое, сгустилось до плотности уверенности. Я уже хотела было сказать, чтобы этот балаган немедленно прикрыли, как вдруг Китс раскинул руки и начал выкрикивать какие-то рифмованные фразы. Ага, это он стихи читает.