Читать книгу "Опричники Сталина - Алексей Тепляков"

Правой рукой Алексеева во всех репрессивных акциях с июня 1930 по октябрь 1931 г. был заместитель полпреда — старый чекист С. С. Дукельский, давний знакомый нашего героя по работе на Украине. Бывший сотрудник ИНО ОГПУ М. Р. Розенблюм, работавший у Алексеева в ИНФО уполномоченным, в 1930 г. был приглашён им в Воронеж и назначен начальником Экономического отдела полпредства. А вот давно работавший в Воронеже начальник Административно-организационного отделения полпредства А. А. Дзенис в 1931 г. был отправлен Алексеевым максимально далеко — зампредом ГПУ Якутии[34].

Постоянные атаки на крестьянство продолжались всё время пребывания Алексеева в области. О накале репрессий в последний период работы полпреда говорят недавно обнародованные документы. Только за январь — март 1932 г. чекисты «оперативно ликвидировали» на селе 104 разработки, арестовав 1.281 чел. Из них 223 чел. были записаны в пять контрреволюционных организаций, а 1.058 — в 99 «кулацких группировок». Помимо того, было арестовано и 1.075 так называемых «контрреволюционных одиночек». Всего за 1932 г. арестам органами ОГПУ подверглось 16.782 жителя области.

Разгромил Алексеев и некую «меньшевистскую» организацию, а также «монархическую», созданную якобы «врангелевским генералом Новиковым». В 1932 г. воронежские чекисты «раскрыли» множество групп повстанческого характера: «Крестьянский союз», «Крестьянская партия народной свободы», «Церковники», «Воинствующий Архангел». В рамках дела «Гидра» в трёх районах области было ликвидировано 12 «повстанческих группировок».

В 1932 г. только у работников Особого отдела полпредства ОГПУ в производстве находилось 296 дел оперативной разработки, за каждым из которых стояли потенциальная «антисоветская группировка» либо активный «антисоветчик». Все оставшиеся в области «кулацкие» хозяйства ставились под наблюдение «органов» и делились на семь категорий — в зависимости от предрасположенности к неповиновению. А в целом подучётный «контрреволюционный элемент» делился на целых 14 категорий.

Отметим, что преемники Алексеева сочли действия его подчинённых по насаждению агентуры недостаточными и в 1932–1934 гг. серьёзно обновили агентурно-осведомительный аппарат, обратив внимание и на его расширение, и на проверку имевшихся донесений с помощью агентов-маршрутников, которые выезжали в те районы, где негласная сеть оставляла желать лучшего. Однако в центральном аппарате ОГПУ были довольны результатами работы Алексеева и весной 1932 г. перебросили его в не менее ответственный регион — Западную Сибирь.

А разорённое хозяйство Центрально-Чернозёмной области в следующем году накрыл убийственный голод, от которого погибло свыше 240 тыс. человек. Массовые аресты недовольных и огромная смертность от голода имели следствием почти полное прекращение сопротивлению коллективизации. Как отметил современный исследователь, «массовый голод… окончательно засвидетельствовал политическое поражение чернозёмного крестьянства… [которое] не имело больше сил противиться государственному террору»[35].

Алексеев и его сибирский клан

Сибирский период в жизни Алексеева стал не менее кровавым по сравнению с воронежским. И это при том, что во времена Алексеева, в отличие от его предшественника Леонида Заковского, в крае не было сколько-нибудь заметных крестьянских выступлений. Но именно при нём проходила последняя массовая стадия раскулачивания, при нём было расселение в глухомани высланных из крупных городов под маркой деклассированных… Также при Алексееве были нанесены исключительные по жестокости удары по интеллигенции.

Прибыв в Новосибирск, Алексеев уже 25 апреля 1932 г. был утверждён крайкомом ВКП (б) в должности полпреда ОГПУ с разрешением посещать все, включая закрытые, заседания бюро (12 июня его избрали в члены бюро крайкома). Приняв с 26 по 28 апреля дела от Заковского, Алексеев, взявший на себя также руководство Особым отделом СибВО, приступил к формированию своей команды. Правда, первоначально руки Алексеева были до некоторой степени связаны кандидатурой заместителя: на эту должность прибыл секретарь Коллегии ОГПУ А. М. Шанин, доверенное лицо Ягоды, много лет руководивший учётами и архивами ОГПУ.

Г. С. Агабеков характеризовал Шанина как «прихлебателя» Ягоды и «уголовную личность с явно садистскими наклонностями». Характерно, что он принял должность 7 апреля — на три недели раньше Алексеева. Для Александра Шанина назначение вторым лицом в региональное представительство ОГПУ было очевидным понижением (возможно, связанным со сталинским разгоном ряда руководителей карательного ведомства летом 1931 г. и временным ослаблением позиций Ягоды), но летом следующего года его вернули в Москву, избавив от положения надсмотрщика за полпредом.

И тогда Алексеев смог назначить своим заместителем выдвинувшегося при Заковском энергичного начальника ЭКО полпредства М. А. Волкова-Вайнера. Начальником Секретно-политического отдела (СПО) он сделал И. Д. Ильина, которого выписал из Воронежа и держал при себе всё время. Ильин, отлично справившись с фабрикацией «белогвардейского заговора», в 1933 г. сдал дела И. А. Жабреву и до весны 1935 г. возглавлял Особый отдел СибВО. Алексеев получил ряд опытных столичных контрразведчиков из Особого отдела — К. И. Науиокайтиса (не задержавшегося в Новосибирске), К. Ф. Роллера и Р. К. Баланду. Возможно, эти лица прибыли из Москвы по инициативе бывшего секретаря Коллегии ОГПУ и помощника начальника Особого отдела ОГПУ А. М. Шанина, пристроившего в Сибири разведчиков польско-литовского происхождения, оказавшихся в опале после изгнания из «органов» начальника Особого отдела ОГПУ поляка Я. К. Ольского. Новым работником в Сибири стал начальник Транспортного отдела А. М. Боярский, проработавший до 1934 г.

Начальником Общего отдела полпредства и начальником АХО УНКВД при Алексееве всё время был привезённый им с прежнего места работы В. С. Григорьев. Расстрелами ведал комендант М. И. Пульхров, также прибывший к Алексееву из Воронежа. В 1932 г. в Западную Сибирь из Татарии прибыл Д. Ф. Аболмасов, обвинённый тамошним полпредом Д. Я. Кандыбиным в развале работы. М. П. Шрейдеру, сменившему Аболмасова в ЭКО, уезжавший из Казани в Сибирь чекист со слезами рассказывал, что Кандыбин сожительствовал с его первыми двумя жёнами и затем пытался совратить третью, а получив отпор, стал преследовать Аболмасова, обвиняя в служебных упущениях…[36]