Читать книгу "Галя - Вера Новицкая"

«Правда! Если бы завтра! В самую Пасхальную ночь! Вот бы хорошо! Вот самая лучшая встреча Светлого праздника, которую только можно придумать».

Мысль эта чрезвычайно улыбается Гале. И ей так страстно хочется верить, что оно непременно случится, что она даже делает по этому поводу соответствующие распоряжения.

— Катеринушка, ради Бога, не вздумай без меня куличи в формы класть. Пусть еще в миске немного подойдут, а минут через двадцать я прибегу их делать.

И действительно, по прошествии указанного промежутка времени проворные руки девушки уже месили и раскатывали ярко-желтое от примеси шафрана рыхлое тесто, испещренное точно выглядывающими из него крупными изюминами.

Ранее всех прочих внимание было уделено небольшому, но затейливому куличику; на сооружение его было затрачено немало стараний и чисто ваятельского искусства. В довершение всего, на верхушку были водворены крупные и, поскольку позволял материал, изящные «X. В.», после них запятая и, наконец: «Д. М.», за которыми следовал уже восклицательный знак. Посадив его, Галя рассмеялась:

— Знаки препинания по всем правилам Смирновского [24]: «Христос Воскресе» — запятая, «дядя Миша» — восклицательный знак.

Мало-помалу из кухни в столовую проследовала целая компания индюков и индюшек, ветчины и поросят, всё однокашников, и если не собутыльников, то сокорытников, при жизни связанных между собой узами дружбы, пожалуй, даже и родства. Были тут и случайные пришельцы — глухари и рябчики, примостившиеся рядом со своими новыми посмертными знакомыми.

Во всем доме стоял соблазнительный запах запеченных в тесте окороков, жареных поросят и свежих сдобных булок. Смешиваясь со внесенными в комнаты цветущими гиацинтами, левкоями и резедой, этот запах пропитывал комнаты атмосферой обильного пасхального стола — предвестницей надвигающегося праздника.

Вот вынут из печки последний кулич; вылезла из сковывавших ее тисков и высится стройной белой пирамидкой аппетитная пасха, распространяя вокруг себя нежный запах ванили; рядом встала и шоколадная брюнетка — ее сестра. Но принарядиться они еще не успели: ни зелени, ни цветов на них не видно. Время между тем позднее; Галя торопится с их убранством; работа эта, конечно, нетрудная, но кропотливая; нужно поспеть прибрать эти громадные столы и самой переодеться к возвращению Таларовых от заутрени.

Как ни любит Галя эту торжественную Пасхальную службу, как ни привыкла с детства никогда не пропускать ее, как ни велико для нее это лишение, но сама мысль поехать сегодня со всеми в церковь даже не мелькает в голове девушки: слишком втянулась она в свою лямку, слишком развита была в ней добросовестность к возложенному на нее делу, да и слишком привыкла она за последние почти два года подавлять свои желания и стремления. Ей отправиться к заутрене? А дом? А стол? А кофе, который всегда пьют по возвращении? И помышлять нечего!

Однако Галя вдруг о чем-то призадумывается: не о возможности своей личной поездки, конечно. Нет, другая мысль завладевает ею.

«А кто же сегодня поедет встречать дядю Мишу? Марья Петровна? Или, может быть, сама хозяйка отправится в церковь, а на вокзал пошлет кого-нибудь из дочерей? Как же тогда с лошадьми и экипажем?… Надо узнать».

Галя отправляется к Таларовой навести нужную справку.

— Марья Петровна, я пришла спросить, к какому времени сегодня кофе приготовить: как обычно, то есть после окончания обедни, или раньше?

— Почему же раньше? Конечно, как всегда.

— Значит, вы с вокзала домой не заедете? Сразу вернетесь обратно в церковь? — недоумевает Галя.

— С какого вокзала? Да я вовсе не намереваюсь туда ехать. Что тебе за дикая мысль пришла. Тут Светлая заутреня, люди в храме праздник встречают, а я вдруг на станцию поеду. И не собираюсь. Наконец, я убеждена, что у Михаила Николаевича хватит такта и деликатности не вваливаться в дом в такое неурочное время. Как он ни чудит, но, думаю, и он сообразит. А приедет — что ж? — сядет на извозчика и доберется; три версты не Бог знает что за путешествие.

— Как, значит, совсем никто не поедет его встречать? И лошадей даже не пошлют? — невольно срывается у Гали.

— Да что ты, в самом деле, наивничаешь! — уже раздражаясь, отвечает Таларова. — Точно маленькая. Во-первых, где эти «лошади»? Тебе великолепно известно, что в нашем личном распоряжении всего три: пара пойдет под нашу коляску, что же останется?

— Может быть, вы позволите третью хоть в одиночную бричку запрячь и отправить с Иваном на станцию?… — начала было Галя, но Марья Петровна, окончательно рассердившись, перебила ее:

— А Иван-то что ж, не человек, по-твоему? Думаю, и ему хочется по-божески праздник с семьей в церкви встретить, а не на козлах трястись. Не маленький, слава Богу, Михаил Николаевич, доедет. Да, наконец, с чего ты взяла, что он явится именно сегодня? Я решительно не допускаю подобной мысли, так как, повторяю, даже его не считаю способным на такую дикую выходку.

Галя не ответила больше ни слова, хотя в голове ее толпился целый рой готовых возражений; она была возмущена, огорчена до слез.

«Неделикатно», «неприлично», «дико» приехать на праздник к своим? В семью покойного любимого брата? Одинокому, прибитому горем человеку захотелось встретить праздник в кругу близких родственников, и поэтому тут негодуют! Этим возмущаются! Бедный, бедный, милый дядя Миша!

Спугнуто радостное, приподнятое настроение девушки; сердце сжимает боль от острой обиды, от невнимания, нанесенного дорогому ей человеку.

Машинально уставляет Галя при помощи горничной длинные столы, машинально прикрепляет к их краям гирлянды зеленой дерезы [25], красиво спускающиеся по белоснежной скатерти, обкладывает веточками брусники мясные блюда, наряжает яркими цветами куличи. Так же машинально отвечает девушка на вопросы Дуняши, отдает то или иное приказание. Мысли ее в это время заняты исключительно дядей Мишей; он властно и всецело завладел ими.

Вот промелькнули нарядные, все в белом, фигуры Марьи Петровны, Лели и Нади, затем раздался стук отъехавшей коляски.

Галя все возится у пасхальных столов; все наряднее мало-помалу становятся они: такие веселенькие стоят они в своих весенних уборах, пестрея цветами и зеленью, а среди нее на всем протяжении белой скатерти словно в зеленых гнездышках разложены затейливо раскрашенные разноцветные яйца — оригинальное, очень удачное изобретение самой Гали. Фруктовые ножички и апельсины в громадной, тоже зеленой, вазе довершают убранство стола. Вот и все!

Внимательным опытным глазом окидывает девушка приготовленное ею; кажется, ничто не забыто.

— Минуточку посидеть. Ой как устала! — говорит себе Галя, опускаясь на ближайший стул.