Читать книгу "Все из-за мистера Террапта - Роб Буйе"

Ну а я что, потащилась за ним в коридор. Выходим, а он дверь за нами закрывает. Ха! Учителя мне уже пытались нотации читать — подумаешь, велика беда.

Так что я ему даже рта не дала раскрыть.

— Они все меня травят! — выпалила я. — Ничего вообще делать не дают! Джессика воображает, что она самая главная!

Тут Мистер и показал, насколько он отличается от остальных учителей.

— Это неправда, — сказал он. — Остановись.

— Но…

А он руку, значит, вверх поднял и повторил:

— Просто остановись.

Я замолчала. Он смотрел прямо на меня.

— Ты лжешь. А я не люблю лжецов. Ты ведешь себя подло. И подлецов я не люблю.

Я стою и чувствую, что вот-вот разревусь, — а это в мои планы совсем не входило. Притвориться — может быть, но не так, не по-настоящему. Я стиснула зубы, глаза изо всех сил сощурила, сумочку к себе прижала обеими руками.

А он все свое гнет:

— Ты ведешь себя как самая злая девочка на свете.

Добился-таки своего. Слезы потекли. Он меня расстроил по-настоящему.

— Лекси, я не преувеличиваю.

Ну конечно, подумала я, но ничего не ответила.

— Я тебе говорю правду, а правда иногда ранит.

Я стояла опустив голову. Достала из сумочки носовой платок и вытерла глаза. Какой же гад.

А он продолжает:

— Я ведь знаю, что внутри ты не злая. Так перестань же себя так вести! Мисс Келси очень тебя хвалила и рассказывала, как ты заботишься о ее ребятах.

Ничего он не понимает. Тогда никто со мной дружить не будет. Я же прекрасно помню, что было раньше! Надо мной все смеялись из-за нарядов, из-за того, как я говорю. Я была для них «леопардовой Лекси» или «типа Лекси». А потом, в третьем классе, я напала сама. Проорала одной девчонке то, что орали друг другу мама с папой. После этого с ней уже никто дружить не хотел. И никого не волновало, что мои слова были враньем. Ее они бросили, а со мной стали общаться по-нормальному. Вот так я и выбилась в люди. Все заплясали под мою дудку, не то что дома, где меня просто-напросто игнорировали. Хотя мама приходила с работы рано, она почти всегда так злилась на папу (вот он постоянно где-то пропадал), что на меня совсем не обращала внимания. Ну а в прошлом году мама дошла до ручки и выгнала его из дома. Она сказала мне тогда: «Алексия, не позволяй людям унижать себя, как унижал нас твой отец. Не бойся за себя постоять». Так что не дождетесь, больше я добренькой не буду. Только попробуйте надо мной посмеяться!

Не помню, что там еще Мистер вещал. Я была в такой ярости, что уже ничего не слышала.

Ненавижу вас, мистер Террапт.

Джеффри

— Ну что, помогло? — спросил я однажды Джессику. Мы сидели за компьютером и готовились к нашему рамаданскому Рождеству.

— Ты о чем? — уточнила она.

— Рассказать мне тогда, как Ида Б.?

— Думаю, помогло немножко, — ответила Джессика.

Я продолжал пялиться в экран.

— Так что? — спросила она.

— Никому не скажешь?

— Никому. Обещаю.

— Просто про это вообще никто не знает. Я же сюда только в прошлом году переехал и ни с кем особо не общался. В середине учебного года пришел.

— Я никому не расскажу, — повторила она.

Не знаю почему, но я ей поверил и в первый раз в жизни поделился с кем-то своей тайной.

— У меня был брат, Майкл. Старший. Это его футбольные карточки. У него был синдром Дауна и лейкемия[14], он очень тяжело болел — и родители завели меня, чтоб его спасти.

Я прямо чувствовал, как Джессика на меня уставилась. Но я продолжал смотреть в экран.

— Майклу ввели мои стволовые клетки — эти клетки могут стать чем угодно в организме. Врачи надеялись, что они превратятся как раз в те, которые ему были нужны. На некоторое время это помогло, но потом Майкл снова заболел. Он не вылезал из больницы. Так я и узнал про особых детей.

Я замолчал. И все вокруг молчало. Джессика не дотрагивалась до клавиатуры. Она слушала.

— А потом летом перед четвертым классом я стал донором костного мозга для Майкла. Это был его последний шанс. Все остальное не сработало.

Я снова остановился. В горле стоял комок, который никак не удавалось проглотить. Я не знал, как закончить.

— И что случилось? — прошептала Джессика.

— Это сработало, но недостаточно быстро. Майклу стало хуже, прежде чем его организм справился с раком… Я его не спас.

По экрану метался скринсейвер. Я на него таращился. И тут Джессика сказала кое-что. Кое-что, чего я раньше не слышал.

— Джеффри, ты не виноват.

Я встал и вышел из класса. Я больше не мог.

Анна

Раньше учителя никогда за меня не заступались. Если кто-то ко мне приставал или надо мной смеялся, они ничего не делали. Может быть, потому что я тоже ничего не делала. Я не плакала и не возмущалась, просто молчала. Может, им казалось, что насмешки меня не очень и беспокоят, но на самом деле у меня, конечно, не такая толстая кожа.

А вот мистер Террапт заступился. Я была ему ужасно признательна. Хотя он не слишком радовался тому, что вмешался. Он хотел, чтобы мы сами научились заступаться друг за друга. Не знаю, справилась бы я одна — но вместе с Джессикой и Даниэль я по крайней мере попытаюсь. Тут мистер Террапт прав.

Дела в нашей группе пошли гораздо веселее после всей этой истории с Алексией. Она вернулась очень тихая и никого больше не трогала до конца дня — и все дни потом. Я знала, что на душе у нее паршиво. Но так много девочек прежде чувствовали себя паршиво из-за нее, что это было справедливо. И все-таки меня не покидало ощущение, что мы сделали что-то не то.

Мама всегда мне говорила: «Жизнь слишком коротка, чтобы грустить и плакать. Нужно научиться быть счастливой и радоваться каждому дню». Мамин оптимизм просто поразителен — особенно если учесть, через что ей пришлось пройти. И, думаю, она права. Алексии мы никаких гадостей устраивать не стали, просто с ней не общались. Я надеялась, что теперь, после того как мистер Террапт провел с ней беседу, она изменится.

Пока мы работали над нашим центром, я набралась смелости сделать кое-что, чего никогда не делала раньше. Как-то раз во время большой перемены, когда мы с Джессикой и Даниэль сидели и рисовали по земле палочками, я глубоко вдохнула и спросила: