Читать книгу "Мадам Осень - Инна Бачинская"

— Не надо шляться по кладбищу ночью, — перебил Добродеев. — Дальше что?

— Дальше… И что самое главное, Леша, не-от-вра-ти-мо. Понял? В разных личинах и неотвратимо. Вот что есть паршиво. — Монах скорбно поджал губы. — Это не конец, Леша, эта кладбищенская свечка ударит еще раз, она уже занесла руку для удара, и понимают это только двое во всем городе…

Они помолчали. Добродеев считал выкладки Монаха притянутыми за уши, так как он, хоть и писал о неопознанных летающих объектах, был по жизни скорее реалистом, чем фантазером, правда, его часто заносило. Но, с другой стороны, Монах нередко удивлял его своими дурацкими ассоциациями и прозрениями… оракул, извините за выражение! И что самое удивительное — как правило, попадал в точку. Так что черт его знает. В юбке или в мундире неотвратимая свеча покойника… И что бы это значило? Добродеев поежился, почувствовав, как неприятный мистический холодок пробежал у него между лопатками, и мыслишка мелькнула: пусть Мельник и Поярков сами разбираются с этой свечкой, а он, Добродеев, займется… э-э-э… да хоть уличными собаками! Именно, собаками. И сразу же ему показалось, что окружающий мир потускнел и растерял половину своих красок. Свеча покойника растаяла, и перед мысленным взором Добродеева появилась свора уличных собак. И ушла тайна…

— Ладно, не будем бежать впереди телеги, — сказал Монах и огладил бороду. — Кроме того, еще не вечер, не грусти, Леша. Фотографию жертвы достал?

— Достал, — встрепенулся Добродеев. — В наше время технологии решают все. У него есть собственный сайт. Вот! — Добродеев вынул из внутреннего кармана пиджака сложенный листок бумаги.

Некоторое время Монах с любопытством рассматривал фотографию предпринимателя Суровца. Потом сказал:

— Ад рем, Леша. Теперь за дело. Но… есть некий деликатный нюанс. Нюансик. — Он поднял указательный палец. — Надо подумать еще раз и, пока не поздно, соскочить. Дело дурно пахнет, и неизвестно, что на выходе. Может, ну его на фиг? Спокойная жизнь дороже. — Он смотрел на Добродеева взглядом старшего товарища — добрым проницательным и печальным.

«Чертов провокатор!» — подумал Добродеев и сказал твердо:

— Нет, Христофорыч, мы идем до конца. Кто, как не мы? — Он хотел добавить: «Ну а собаки потом», но удержался — не до собак!

Монах кивнул удовлетворенно и потянулся за кружкой.

Глава 8. Начало

Посмотрите: это дом – С крышей, дверью и окном, И с крылечком, и с трубой, Цвет у дома — голубой. Заходите смело в дом! — Приглашаете? Войдем!

Николай Голь

Они хорошо сидели в тот вечер — Сунгур, Лара и Ростислав, который оказался интересным собеседником, много читал, знал все фильмы культовых режиссеров… одним словом, ему было что сказать; держался скромно, не перебивал, не употреблял сленга. Кроме того, чувствовались в нем некая скованность и некий трепет перед великим писателем, и это щекотало самолюбие Сунгура. Оба напоминали снисходительного учителя и почтительного ученика.

— Ростик тоже пишет, — похвасталась Лара.

— Громко сказано, так, от нечего делать, — улыбнулся парень.

— Папа, ты должен почитать, — сказала Лара. — Ростик стесняется показать… даже мне не хочет, говорит, сыро.

«Не хочет и не надо», — подумал Сунгур и сказал:

— Конечно, почту за честь. Приносите, Ростислав.

— Спасибо, — обрадовался парень. — Я не решался попросить.

Лара сияла, переводя взгляд с отца на Ростислава. Он время от времени брал ее руку, она вспыхивала, а Сунгура, подозрительного в силу профессии и жизненного опыта, а также возрастного пессимизма, не оставляло чувство некоторой натужности застолья, хотя, в чем она заключается, он сказать затруднялся. А может, в нем говорила банальная ревность. Парень был стоящий — воспитанный, красивый, хорошо устроенный, да еще и пишущий… Сунгур сравнивал его с Юрием и неприметно вздыхал, искренне считая сына неудачником. Он уже прикидывал, а не сделать ли Ростислава героем следующего романа… вот только кем — жертвой или преступником? Он ухмыльнулся и подумал, что стал рассматривать всех окружающих в качестве потенциальных персонажей.

Они пили красное вино, разговаривали, и Сунгур в какой-то момент почувствовал, что его отпустило — исчезла подозрительность и напряженность, он стал охотно шутить и смеяться. Лара меняла тарелки, иногда они сталкивались взглядом, и она улыбалась. Он давно не видел ее такой оживленной и невольно почувствовал благодарность к этому парню.

А потом пришла Алена и все испортила. Она влетела как метеор, шумная, яркая, оживленная; расхохоталась при виде Ростислава:

— Какие люди! А мне никто ни словечка! Ну, семейка! Представляете, Ростик, с кем живу!

Она наклонилась и звонко поцеловала парня в щеку. Тот вспыхнул. Лара смотрела в тарелку, и Сунгура кольнула жалость к ней и досада… черт, так хорошо было! Принесла нелегкая… Дальше было предсказуемо, дальше был театр одной актрисы. Алена откровенно кокетничала, много смеялась, рассказывала о своей новой программе, бурно жестикулировала. Лара молчала, Сунгур изредка ронял слово-другое. Ростислав старательно избегал смотреть на Алену… Слишком старательно, как показалось Сунгуру. Впрочем, никто из них ни на кого не смотрел, в гостиной повисло тяжелое облако неловкости и недосказанности. Он разливал вино, Алена лихо чокалась со всеми и хохотала. Лара лишь пригубливала, мрачнея. Ростислав больше не брал ее за руку, отметил Сунгур. Ему хотелось прижать к себе Лару и сказать:

— Глупенькая, не обращай внимания! Ты же ее знаешь, она при любом мужике… вибрирует, забей!

Их трио разваливалось на глазах, они были уже разобщены. Хмурая Лара, смущенный Ростислав, раздосадованный Сунгур. И только Алена ничего не замечала… а может, привыкшая царить и царствовать, лишь делала вид, что не замечает, а на самом деле их молчание и неприятие лишь добавляли ей драйва. Но, как бы ни был Сунгур раздосадован, он не мог не признать: хороша! Что там хороша… ослепительна! Это понимали и Ростислав, и Лара. Дочке нечего было противопоставить этой… этой… тигрице! И это они тоже понимали.

Когда ситуация достигла точки замерзания, Ростислав поднялся и стал благодарить за прекрасный вечер. Алена, пьяноватая уже, схватила его за руку и закричала:

— Не пущу! Детское время!

— Нужно выспаться, — сказал Ростислав, — мой рабочий день начинается в шесть утра.

Они ушли вместе; Сунгур и Алена остались вдвоем.

— Что, не ждали? — вызывающе спросила Алена. — А я взяла и пришла. На что вы вообще рассчитываете? Красивый неглупый парень и наша золушка! — Она ухмыльнулась. — Ты действительно думаешь, что между ними может что-то быть? Не смеши меня, Кирка!

— Лучше бы ты не приходила, — сказал Сунгур.

— Я и не собиралась, так получилось. И главное, мне ни словечка! Конспираторы хреновы!