Читать книгу "Супердвое: убойный фактор - Михаил Ишков"

– Ориентировка из управления пришла под утро. Меня в городе не было, выезжал в район, так что дежурный разбудил Ефимова. Тот не нашел ничего лучше, как в четыре часа утра вызвать Шееля на допрос из камеры. Усек? Начал стращать старика «фактом огнетушителя», потребовал – «признавайся, враг, тебе же лучше будет». Барон спросонья только плечами пожал и заявил, что никакого отношения «ко всякого рода огнетушителям» не имеет и в свою очередь потребовал объяснений – он не понимает, по какой причине у Ефимова «накопился багаж несправедливого отношения к живому человеку?». Он, Шеель, свою историческую миссию выполняет честно и на пределе сознательности. Он предупредил, что партия непременно узнает, до чего довели его бездумно бюрократическое отношение к честному специалисту и желание выслужиться перед начальством.

Ефимов сдрейфил. Он вообще, Трущев, из тех людей, которым только стоит услышать призыв к мировой революции, как они тут же вскакивают, будто желают быть политическим сигналом для всех пролетариев мира, но стоит рядом просвистеть пуле, и его днем с огнем не сыщешь. Однако пролетарии пролетариями, а приказа задержать Шееля не поступало. К тому же после недавнего Пленума ЦК, указавшего на необходимость уважительного отношения к спецам, еще неизвестно как в управлении посмотрят на его инициативу. Он, дурак, отправил Шееля под надзором конвойных на стройку. В цеху Барон попросился в туалет – и поминай как звали. Усек? Сейчас комиссия разбирается с Ефимовым. Его поместили в изолятор, там он строчит объяснительную за объяснительной. Ты пойми, Трущев, я не злорадствую. Дело в том, что во время проверки в одном из огнетушителей действительно обнаружили бензин, а Шееля нет. С кого теперь спрашивать?

На крыльце бревенчатой избы, в которой размещался райотдел, Кудасов вкратце объяснил виртуозность вредительского замысла:

– Этот тип огнетушителя устроен следующим образом – к цилиндрической емкости с жидкостью приделывается маленький баллончик со сжатым газом. При включении сжатый воздух должен выдавливать воду, а в этом случае он бы выдавил бензин. Неизбежно взрывное воспламенение, человек, схвативший огнетушитель, сгорел бы на месте. Вот тут-то и возникает вопрос – были у Шееля сообщники? Или сообщник, которого Барон решил использовать втемную? Задумка отличная – кто-то устраивает очаг возгорания, например, тот же Шеель или его парнишка, а его сообщник хватает назначенный заранее огнетушитель и открывает затвор.

Он тщательно, о прибитую скобу у крыльца райотдела, стер с подошв налипшую грязь и с сожалением добавил:

– Усек, Трущев?

Глава 4

Скрывался Шеель недолго, взяли его в первых числах мая на Дальнем Востоке и тут же доставили в Москву.

Сначала свою причастность к шпионской деятельности Барон отвергал напрочь. На допросах держался с каким-то надменным пренебрежением к собственной участи и подтверждал только те факты, которые были установлены следствием, и то в какой-то иронично-приблизительной форме.

«Свидетели утверждают, что видели, как вы во время проверки сняли со стены один из огнетушителей и отнесли в свой кабинет. Вы подтверждаете этот факт?»

«Если утверждают, значит, так оно и было».

«По какой причине вы совершили побег?»

«Испугался».

«Кто помог вам раздобыть подлинные документы?»

«Нашел на вокзале».

«Где скрывается ваш сын, Алексей Шеель?»

«Понятия не имею. Я не видал его с момента встречи с моим бывшим другом, а ныне классовым врагом Людвигом фон Майендорфом. Мы крупно повздорили и окончательно прервали друг с другом всякие отношения».

«В чем причина разрыва?»

«Это наше семейное дело. К победе социализма в мировом масштабе оно не имеет никакого отношения. Кстати, мне были даны гарантии, что после встречи с этим фашиствующим субъектом Майендорфом меня не подвергнут репрессиям».

«Это не репрессия, а задержание в связи с обнаружившимися фактами вашей шпионской деятельности».

«Какими фактами?»

«Вот заключение экспертизы о подготовленном вами зажигательном устройстве в форме заправленного бензином огнетушителя. Вот свидетельство путевого обходчика, видевшего вас в ночь пожара на объекте в Верещагино».

«Никакого отношения к испорченному огнетушителю не имею, а свидетельство обходчика – подлог. Или он был пьян и обознался. Я в это время находился в Краснозатонске».

«Свидетельница Бестужева утверждает, что видела вас в Свердловске».

«Вы доверяете показаниям полубезумной старухи? Она ошибается».

И так далее.

Познакомившись с протоколами, а также поприсутствовав на допросах, Федотов в беседе с Трущевым предположил:

– Послушайте, голубчик! Вам не кажется, что он тянет время, чтобы прикрыть мальчишку? Эта тема для него наиболее остра. Стоит завести разговор о сыне, как подозреваемый сразу напрягается. Займитесь-ка, голубчик, поиском молодого Шееля. Ищите да поторапливайтесь.

Затем Федотов добавил:

– Кстати, у меня для вас есть особое задание. Отправитесь в Минск и доставите в Москву одного типа. Его фамилия Мессинг, помните такого? Зовут Вольф Григорьевич. Это по-нашему, как по-еврейски, не знаю. Вас трое, вы старший, вести себя вежливо и доброжелательно. Товарищ Мессинг опытный революционный боец. К тому же, по непроверенным данным, он способен опознавать чужие мысли. Так, по крайней мере, утверждают свидетели.

При первой встрече Мессинг не произвел на меня впечатления. Это был невысокого роста сорокалетний мужчина с торчащими во все стороны вьющимися волосами. В самолете вел себя смирно, видно было, что этот заезжий гастролер, с одной стороны, был готов ко всяким испытаниям, которые ждали его на советской земле, а с другой – ужасно страшился той самой минуты, когда эти испытания начнут ворохом сыпаться на него. Когда двое моих подчиненных подхватили его под мышки и подсобили взобраться в СБ, его буквально перекосило. Так и сидел весь полет с перекошенным личиком. Время от времени поглядывал на нас, пытаясь, по-видимому, опознать наши мысли. Если ему это удалось, то ничего, кроме восхищения могучим советским скоростным бомбардировщиком – «неплохо потрудились на пролетариат буржуазные спецы», – обсуждения волнующей темы «самолет – лучший оратор летчика» и одобрения смычки рабочего класса с колхозным крестьянством, ему не досталось. Нам было строго-настрого запрещено даже мысленно касаться служебных дел и причин, по которым этого странного человека везут в Москву. В столице мы сдали Мессинга спецуполномоченному из отдела охраны правительства, тот пригласил его в машину, и автомобиль, не медля ни минуты, покинул Центральный аэродром.

Кое-какие фактики подсказали, что его повезли прямо к хозяину на Ближнюю дачу.

Вторая встреча случилась уже в Москве, в кабинете Берии, куда меня вызвали прямо от Федотова, который ввел меня в курс дела.

– Небезызвестный вам Мессинг, появившись в Москве, сумел заинтересовать кое-кого из руководства страны. Он оказался не так прост, каким казался издали. У него богатая биография, он встречался со многими людьми, в том числе и из верхушки нацистской партии, и согласился поделиться увиденным с компетентными органами. Твоя задача доставить его на конспиративную квартиру, и пусть он там напишет все, что знает о Гитлере и прочих высокопоставленных фашистах.