Читать книгу "Богиня пустыни - Кай Майер"

Справа от Сендрин сидели обе девочки, слева — Мадлен. Прежде чем Адриан начал играть, хозяйка наклонилась к ней и, прикрывая рот рукой, прошептала:

— Что бы ни происходило — хлопайте! Делайте вид, что вам нравится.

— Но…

— Нет, никаких «но», — сердито перебила ее Мадлен, не опуская руки. — Не говорите об этом. Помните о том, что он знает, о чем вы говорите, даже если вы шепчете. Делайте вид, что вы в восторге. Здесь каждый придерживается такого поведения, и вы тоже будете это делать!

— Разумеется, — ответила она сдержанно.

Адриан приставил инструмент к губам и начал играть. Сначала Сендрин думала, что он не может подобрать верный тон, но, заметив искусственное удовлетворение на лицах других, она догадалась, что это уже было собственно выступление.

Адриан играл, и играл настолько фальшиво, что это резало слух. Ни одной связной мелодии, только последовательность диссонансных тонов, хаос из негармоничных звуков. Не более чем через две-три минуты у Сендрин от всего этого по-настоящему закружилась голова. Вновь и вновь она поглядывала украдкой на Мадлен, которая надела на лицо выражение удовлетворенности, как маску, и радостно хлопала в ладоши, когда Адриан смотрел в ее сторону. Даже Валериан, гораздо менее, чем его мать, настроенный на этот семейный ритуал, старался выдавить из себя улыбку, предназначенную брату.

Но больше всего Сендрин была удивлена поведением обеих девочек. Они, кажется, на самом деле находили удовольствие в странной игре Адриана. Сендрин немного испугалась, когда ей стало ясно, насколько превосходно обе играли свои роли. Никогда прежде не встречала она детей, которые умели бы так талантливо притворяться.

Выступление Адриана продолжалось немногим больше четверти часа, затем он прекратил свою игру, раскланялся и покинул комнату.

Остальные молча откинулись на своих креслах. Сендрин ситуация представлялась столь неловкой, что она не знала, куда отвести взгляд.

— Не удивляйтесь, моя дорогая, — наконец попросила Мадлен необычайно ласково и положила руку на пальцы Сендрин, вцепившиеся в подлокотники кресла. — Адриан нуждается в этом подбадривании. Он с самого детства склонен к меланхолии. До тех пор, пока он полагает, что доставляет нам по вечерам радость, он в состоянии сдерживать свою грусть.

— Как долго это продолжается? — спросила Сендрин, которая не хотела позволить себе лишнего, возражая своей хозяйке, хотя это ей давалось нелегко.

— Годы, — опередил мать Валериан. — Это пытка, можете мне поверить. Адриан — дилетант в игре на гобое, как и вообще в большинстве вещей, и он…

— Валериан, пожалуйста, — вмешалась Мадлен. — Не говори о своем брате в подобном тоне.

Валериан вскочил с кресла и встал перед ними. Его лоб прорезали складки ярости.

— Почему нет, мама? Это правда, и ты об этом знаешь! Почему мы не можем быть откровенными с фрейлейн Мук? У Адриана не все в порядке с головой, в этом все дело!

Обе девочки после выступления Адриана безмолвно сидели в своих креслах, но теперь Салома не выдержала.

— Это неправда! Адриан глухой, но он не…

— Сумасшедший? — со злостью прервал ее Валериан. — Однако, любовь моя, он именно такой.

— Валериан! — Мадлен вскочила молниеносно, и какое-то мгновение казалось, что она сдерживается, чтобы не дать своему сыну пощечину.

— Ты на самом деле хочешь ударить меня за то, что я говорю правду? — Он холодно улыбнулся. — Спроси фрейлейн Мук, правильный ли это метод воспитания. Она-то должна это знать.

С этими словами он развернулся и выскочил из комнаты. Мадлен, казалось, какое-то мгновение разрывалась между желанием сохранить достоинство и стремлением последовать за Валерианом. Она сделала было несколько шагов в направлении двери, но сумела овладеть собой и повернула назад.

— Прошу прощения за этот скандал, фрейлейн Мук, — процедила она сквозь зубы. — Я позабочусь о том, чтобы подобное больше не повторилось.

С этими словами она покинула музыкальную комнату, а Сендрин осталась с девочками.

— Не верьте маме, — тихо проговорила Лукреция, она выглядела при этом, как всегда, немного печальной. — Такое происходит часто, и снова произойдет. Адриан не всегда хорошо влияет на поведение остальных.

— Дело не в Адриане, — возмутилась Салома. — Это не его вина. Он всего лишь музицирует. — В ее глазах заблестели слезы.

— Да, — чуть слышно подтвердила Лукреция. — Только музицирует.

* * *

Сендрин уложила детей спать и отправилась в свою комнату. Спальни девочек располагались на верхнем этаже северного крыла, а ее комната находилась где-то позади восточной части здания. По извилистым лабиринтам дома дорога тянулась бесконечно долго.

Она сворачивала за множество углов, поднималась и спускалась по лестницам и наконец добралась до коридора, который показался ей знакомым. Здесь было темно, свет исходил только от канделябра на три свечи, который она держала в руке. Конечно, она могла бы попросить кого-то из слуг, чтобы они проводили ее, но ей хотелось найти дорогу самостоятельно.

«Потому что тебе необходимо что-то доказать себе, — нашептывал ей внутренний голос. — Потому что ты не сделала ничего, чтобы защитить девочек от неприятностей этого вечера».

Но что она могла сделать? Она, как и все, подчинилась решению Мадлен Каскаден, и, если в обычаях этой семьи было аплодировать игре Адриана на гобое, от которой волосы вставали дыбом, — что ж, хорошо, она тоже вынуждена принимать в этом участие. Тем более что девочки, вероятно по привычке, не чувствовали никакого принуждения, особенно Салома, истово защищавшая их странного брата от любых нападок.

Вечный ветер, дувший из высокогорья Комаса в сторону горного массива Ауас, к вечеру усиливался. Прошлой ночью она обратила внимание на громкие завывания порывов ветра, вырывающегося из-за углов дома. В темноте коридоров, когда она ощущала себя в небольшом пятне света, как в мыльном пузыре, буря казалась ей особенно громкой и жуткой. Мысль о том, что из этой пустовавшей части здания когда-нибудь смог бы получиться отель для богатых колонистов и их семей, вызвала у нее еще большее недоумение, чем до сих пор. Колышущийся свет свечи заставлял дрожать узоры бесконечных ковров, и древние рельефы, которые там и сям показывались из стен, как будто оживали.

Способность ориентироваться не подвела ее. Коридор через несколько метров привел ее в переход, в котором располагалась ее комната. Кто-то оставил на подоконнике, точно напротив ее двери, фонарь. Она была за это благодарна, но вновь пообещала себе позаботиться на следующий день о том, чтобы во всех стеклянных плафонах на стенах зажгли свечи или масляные лампы. Она только сегодня была представлена слугам и не хотела сразу же обращаться к ним с просьбой; однако после своих блужданий в темноте решила уже на следующее утро обеспечить свой путь всем необходимым. Странно, что хозяйка не подумала об этом. Но из-за случая в музыкальной комнате у нее, пожалуй, были более важные заботы, чем освещение коридора.