Читать книгу "Вы там держитесь… - Диляра Тасбулатова"

– И правда, вместе когда, всё получается.

Интеллигентная старушка, у которой собачка была на поводке, извиняющимся тоном сказала:

– Она уже три дня не ходила.

Алкаш заметил:

– А депутата Смирнова увидела и тут же обосралась. Наверно, от щастья.

Тут приблизился юноша в шикарных кроссовках и вступил в собачье говно.

– Хотел как лучше (философски заметил алкаш).

– Кто? (спросил юноша).

– Депутат Смирнов (ответила я). Он хотел, чтобы мы все вместе…

Юноша поднял глаза на билборд и произнес обреченно:

– А…

– То-то (сказал алкаш, воздев палец вверх). Вместе мы сделали лучше.

Все свободны, всем спасибо

Сегодня на рыночке нашем видела, как подрались две карликовые собачонки.

Их хозяйки, две девицы с такими раздутыми губами, будто их покусал целый отряд ос, презрительно смотрели, как собачки дерутся.

Одна была получше одета.

Вот она и говорит другой:

– Уберите свою дрянь.

Другая отвечает:

– Сама дрянь.

– Кто? Собака?

– Кошка, блять.

– Кошка – блять?

Тут торговка говорит:

– За кошками не заржавеет.

– У людей тоже бывает (сказала я). Я где-то читала об этом.

Которая лучше одета, говорит мне:

– Вы читать умеете?

– По слогам (говорю). Слог одолею, потом следующий. Трудно, конечно. Вот так, шаг за шагом постигаю. Истину.

Торговка начала кататься со смеху.

Тут собаки вдруг перестали собачиться (извините за тавтологию) и обе воззрились на меня с детским недоумением.

– Представление окончено (говорю). Всем спасибо, все свободны.

– Эт кто сказал? (спросила та, что похуже одета).

– Начальник концлагеря.

– Когда?

– В 1945-м.

– Откуда вы знаете, что он так сказал?

– Так он мне лично это и сказал.

– А! – сказала та, что получше одета. – Для концлагеря вы слишком (она запнулась)… упитанная.

– Отъелась (говорю). За шисят лет-то.

Торговка начала хохотать уже в голос.

Девицы – каждая свою – дернули собак за поводок:

– Люси! Жаннет!

Продавщица, лузгая семечки, процедила:

– Люси, Жаннет, блять.

Девицы уже нас не слышали, гордо удаляясь с крошечными питомцами на поводках.

Именины сердца

Вот что со мной однажды было.

Захожу в подъезд, впереди идет славная такая, улыбчивая, простоватая тетка со смешным тортом: розовым-прерозовым, да еще и в виде розы, лицо у нее тоже розовое, и сладкая улыбка такая: ну, просто именины сердца, женский вариант бессмертного Манилова.

Тетка, продолжая сладко улыбаться, говорит:

– Вы квитанции получили из ЖЭКа?

– Сволочи (говорю я сурово). Опять подняли оплату.

– Надо же, надо же, беда какая (причитает), ой, сыну скажу, беда-то какая.

– Прижали народ-то (говорю я опять сурово, с видом Рахметова, вставшего со своих гвоздей).

– Ой, бяда, бяда (причитает тетка как деревенская). Бяда, ой-ой-ой-ой…

– Так это система такая (опять говорю я сурово).

– Ой бяда, бяда, система бяда, квитанции бяда.

– Вы вовремя платите, мой вам совет, они сильно повысили штрафы за неуплату.

У тетки вдруг сладкая улыбка исчезает с лица, и она говорит обычным, сухим, деловитым тоном:

– Высчитывают по удвоенной ставке рефинансирования Центробанка на день просрочки?

– Ну да (говорю я ошарашенно).

– Это прямое нарушение прав человека (говорит тетка). Впрочем, это теперь повсеместная практика, ибо гражданское общество у нас пока не сформировано.

Я застываю с открытым ртом.

Тетка смеется.

Я говорю:

– Вы в образе?

– Ну да (говорит). Чтобы не связываться с идиотами. Вы тоже себе образ придумайте.

– У меня есть (говорю). Но сегодня я как-то не перестроилась.

– Вы заходите (говорит тетка). Поговорим о нарушении прав человека. Я юрист, на 10-м этаже живу.

И называет номер квартиры.

Мама говорит:

– А ты думаешь, ты одна у нас артистка?

– Вообще-то удивительно.

Мама говорит задумчиво:

– Слушай, а может, они все притворяются? Коробочками и Маниловыми?

– А на самом деле – интеллектуалы и аналитики?

– Не исключено.

Липино: деревенская проза

ʷ

Каждое лето я езжу в глухую деревню Липино, что в Тверской области: там у моей подруги Оли дом. Места там такой красоты, что не поддаются никакому описанию. Липино при этом – заброшенная деревня, где осталось всего пять-шесть алкашей (а до войны была справная деревня, домов на сорок было здесь и хозяйство).

Из «порядочных» местных осталась только Таня Симонова: она родом отсюда и человек редкий. Из тех, на ком пока стоит, патетично выражаясь, Россия. Остальной контингент – культурные москвичи, которые купили здесь недорогие дома.

Это заповедные места, пушкинские. Неподалеку было имение Анны Керн, и сам Пушкин здесь проезжал. Как ни смешно, местные алкаши знают об этом, гордятся, что «наше всё» осенил эти места своим присутствием. Так что дурацкая присказка – «А полы кто будет мыть? Пушкин?» – здесь, как нигде, уместна. Как раз этой присказкой здесь и пользуются, чуть что «попрекая» Пушкиным: «А морковь полоть кто будет? Пушкин?» Или – «А корову доить кто будет? Пушкин?».

И так на все случаи жизни.

Евреи и партизаны (два рассказа)

Рассказ первый
Порядок есть порядок

…Сидели с деревенскими, рассуждали о войне.