Читать книгу "Сибирочка - Лидия Чарская"

Глава XV Пурга. — Новая опасность. — У цели

— Какой он добрый! Какой великодушный! Он не побоялся даже дать нам все свое богатство: и Луна, и санки, — говорил Андрюша Сибирочке, предварительно рассказав девочке про поступок Нымзы. И тут же он смолк смущенно, вспомнив, как заподозрил благородного остяка в сообщничестве с бродягой Зубом, как он испугался его ножа, когда тот пришел этим ножом перерезать веревки и дать им свободу…

Лун между тем не убавлял ходу, несмотря на то что ночь сгущалась и в тайге воцарялась постепенно полная тьма. Он, со свойственной охотничьей собаке чуткостью, отлично выбирал дорогу, минуя деревья, выраставшие на каждом шагу, как огромные черные призраки.

Но вот неожиданно поднялся ветер, затрещали вершины великанов дубов, посыпались старые гнилые сучья. Поднялась метель-пурга и закружилась по тайге, вырывая снежные хлопья и носясь с ними по лесу.

— Какое несчастье, — произнес Андрюша, — теперь нам вдвое труднее добраться до поселка. Пурга разыгралась не на шутку, и бедному Луну будет очень тяжело везти нас.

— Да, — согласилась Сибирочка, — и потом, ты не чувствуешь, что страшно холодно стало в лесу?

Действительно, стужа усилилась настолько, что даже привыкшим к студеному климату Севера детям она становилась все же не под силу. Мороз крепчал с каждым часом. С каждой минутой усиливался ветер. Все быстрее и быстрее кружила пурга. Ее злобный свист и дикий хохот жуткими, чудовищными голосами наполнили лес…

Дрожа всем телом, прозябшие дети жались друг к другу, стуча и лязгая зубами.

— Скорее бы, скорее добраться до жилья… Лун, голубчик, выручай из беды, родимый! — уже не опасаясь испугать свою маленькую спутницу, вслух говорил Андрюша.

Скрывать было нечего теперь. Сибирочка не хуже мальчика понимала грозившую им опасность. Замерзнуть в лесу и быть заживо погребенными пургой! О, какое новое страшное испытание посылала им судьба.

— О, если бы добраться только до поселка, — говорила она, с мольбою складывая онемевшие ручонки и поднимая к темному небу молящие глаза, — только бы выбраться из этой ужасной тайги, доехать до машины… Мы никогда не вернемся сюда больше… Мы уедем в Петербург, Андрюша, к тете Аннушке, как велел дедушка… Попросим добрых людей дать нам на дорогу и уедем, — еле ворочая языком, роняла она.

— Нет-нет, просить не надо… На дорогу нам с тобою хватит денег, — также с трудом отвечал Андрюша. — Покойный отец оставил мне немного денег, умирая. Я ношу их всегда с собой… Они зашиты в подкладке моей куртки. Я так боялся, чтобы Палец с сыновьями не отняли их у меня. Нам хватит этих денег на дорогу… Лишь бы добраться до поселка. От него рукой подать до машины, а там в Тобольск, оттуда в Петербург к твоей тетке! Да… да!

— А ты поедешь со мною? — робко произнес под ухом Андрюши трепещущий, охрипший голосок. — Поедешь тоже к тете Аннушке?

Андрюша крепко обнял девочку.

— Я с тобой никогда не расстанусь, Шура! Ты будешь моей маленькой сестренкой. Отныне я всегда останусь твоим защитником и другом. Ведь мы оба сироты и оба одиноки… Сам Господь свел нас с тобой, — решительно проговорил мальчик и ласково взглянул в посиневшее от стужи личико своей спутницы.

Между тем Лун невольно замедлял все больше и больше шаг. Пурга свирепо наскакивала на несчастное животное, хлопья снега слепили ему глаза, ветер, бросаясь под ноги, мешал бежать вперед. Пена комками катилась изо рта коня-собаки. Он едва передвигал ноги. Его шаг становился все медленнее и медленнее теперь. Наконец он остановился совсем и, силясь оглянуться на детей, громко, протяжно завыл. Андрюша весь встрепенулся, точно очнувшись от тяжелого сна.

— Я знаю, что делать, — стараясь говорить бодро, произнес он, лязгая зубами. — Я отпрягу Луна и пущу его одного. Привяжу только к его шее мой пояс. Он доберется до поселка и приведет к нам людей… Они успеют найти нас, пока мы не замерзнем! Не правда ли, Шура?

— Делай что знаешь. Ты такой умный и большой! — прошептала девочка, сонливо склоняя на плечо Андрюши свою отяжелевшую головку.

Мальчик, с трудом двигая закоченевшими ногами, вылез из саней и трясущимися, холодными, как лед, скрюченными пальцами стал отвязывать веревочную упряжь Луна. Потом он ласково обнял одной рукой умную собаку, другою с трудом отстегнул на себе пояс и перекинул как ошейник через голову животного. Умный пес понял, казалось, чего от него хотели. Он ласково взвизгнул, лизнул руку Андрюши, в котором чуял теперь своего временного хозяина, и, блеснув в темноте глазами, с громким лаем исчез за деревьями тайги.

Андрюша медленно вернулся к саням. Его тело ныло, разбитое стужей. Глаза слипались, голова кружилась, и все мысли путались в ней. Он взглянул на Сибирочку, лежавшую неподвижно на санках. Во тьме наступающей ночи ее лицо смутно белело. Он притронулся к нему рукою. Оно было холодно и неподвижно.

— Замерзла! — воплем вырвалось из груди мальчика. — Замерзла! Оттереть ее надо снегом… Надо отогреть во что бы то ни стало! — лепетал он коснеющим языком и нагнулся к ней исполнить свое намерение… Но тут в голове у него вдруг зазвенело, страшная сонливость сковала все существо, и мальчик, обессиленный, упал на снег рядом со своей маленькой подругой.

А пурга по-прежнему все шумела, все бесилась и громко свистела над головами двух замерзающих детей…

Часть II МАЛЕНЬКАЯ УКРОТИТЕЛЬНИЦА ЛЬВОВ

Глава I В огромном городе

— Петербург! Приехали!

— Уже приехали, дяденька?!

— А ты бы еще хотел ехать, мальчуган?

И высокий плечистый кондуктор, добродушно ухмыляясь, похлопал по плечу Андрюшу.

— Никак, короток путь от Тобольска показался тебе, паренек? — прибавил он с ласковым смехом.

Путь от Тобольска до Петербурга не мог ни в каком случае уставшим и измученным за дорогу детям показаться коротким. Добродушный кондуктор шутил, говоря это; но ни Андрюша, ни Сибирочка, приютившиеся в уголке вагона, не могли отвечать шуткой на шутку. Чужой, незнакомый им город, мелькавший вдалеке огромными домами, церквами, высокими трубами фабрик и заводов, — все это было так малознакомо, так чуждо для детей, выросших в тишине дремучей тайги и маленьких крестьянских поселков! К тому же они ехали не только в чужой город, но и в чужую семью, в семью какой-то тети Аннушки, которую Сибирочка знала только по рассказам покойного деда да по ее редким письмам из Петербурга, а Андрюша и вовсе не знал этой тети.

Прошло около двух месяцев с той минуты, как замерзших до полусмерти детей отыскал умница Лун, приведший за собою толпу людей из селения. В это селение остяк Нымза частенько возил на продажу рыбу и зверей, и в поселке хорошо знали коня-собаку лесного охотника. Завидя Луна с привязанным на его шее поясом, обитатели селения решили, что Нымза погибает где-нибудь в тайге, сбившись с дороги, и с фонарями кинулись его разыскивать в лесу. Благодаря сильно развитому чутью того же Луна детей удалось скоро найти. Их тотчас же оттерли снегом, завернули в овчинные полушубки и, со слабыми признаками жизни, привезли на том же Луне в поселок.