Читать книгу "Приз за характер - Вера Иванова"

– А.

Ну вот опять она его разочаровала!

– А где похоронен художник Верещагин? – подала из темноты голос Даша.

– Нигде, – сказала Варя.

– Как это?

– Военный корабль, на котором он плыл, наткнулся на мину и затонул. Почти все пошли ко дну. Верещагин тоже. Тело так и не нашли.

Родион присвистнул.

– Жесть.

Некоторое время ходили молча, погруженные в свои мысли.

– А давайте в прятки играть! – расхрабрилась вдруг Даша. – Или в жмурки!

В прятки? В музее?

Варя нервно хихикнула, а потом вдруг икнула и испуганно закрыла рот рукой.

– Давайте! – в панике выдавила она. Все, что угодно, только бы не икнуть еще раз!

Ей удалось продержаться до того момента, когда Даша распорядилась:

– Вы прячьтесь, а я буду водить!

Родион поставил канделябр на изящный резной столик, и они с Варей прыснули в стороны, как вспугнутые зайцы.

– Детский сад! – прошелестели в темноту слова Даши, но Варя ничего не слышала. Быстрее, быстрее в комнатушку экскурсоводов! Там под столом ящик с минералкой!

Теплая солоноватая вода уняла икоту, теперь хотя бы можно было перевести дух. Девочка села на пол, в квадрат падающего из окна лунного света. Взбудораженные мысли и чувства кувыркались, хотелось сделать что-нибудь дурацкое, выкинуть какую-нибудь шутку.

Она глубоко вздохнула и вылила на ковер остатки воды.

За дверью послышался шорох. Варя испуганно вскочила.

– Ты?! – одновременно выдохнули двое, шарахаясь друг от друга.

Несколько мгновений полного шока, потом Варя в замешательстве прошептала:

– Тебя еще не нашли?

Бред, полный бред! Зачем она спросила? Неужели и так не ясно?

Из кромешной тьмы доносится сдавленный смешок и ответный шепот:

– Нет. А тебя?

– И меня пока нет.

Варя вдруг поняла, что они с Родионом наедине. Если протянуть руку, можно дотронуться до него…

Неожиданная трель чужого мобильника прозвучала совсем рядом. Настолько близко, что Варя вздрогнула и подумала, что звонит ее телефон – как будто он не лежал сейчас бездыханный наверху!

– Да! – приглушенным голосом ответил Родион. – Свет, я сейчас не могу. Я в музее, на экскурсии.

«У нас одинаковые мелодии!» – пронзило Варю. И тут же: «Он сказал – Свет?!»

Действие минералки кончилось, она снова икнула – громко, горестно, – но на помощь уже мчался голос Даши:

– Ага! Вот вы где! А я вас нашла! Палочка-выручалочка, выручи меня!

И тогда Варя метнулась прочь. Она натыкалась на мебель, ушибалась, вскрикивала, потеряла где-то платок, но ей было безразлично.

Все пропало! Жизнь кончена!

А раз так, раз так…

Не помня себя, она подбежала к стенду с оружием, сорвала с держателей старинный пистолет. Он оказался неожиданно тяжелым, и, чтобы не уронить, пришлось ухватить его обеими руками. А для тугого курка понадобилось аж четыре пальца: два больших, чтобы взвести, и два указательных, чтобы спустить.

Когда грянул выстрел, она зажмурилась и икнула. А потом что-то тяжелое рухнуло на пол и с невероятным грохотом раскололось, зацокав мелкими осколками.

«Люстра! – мелькнуло в ошарашенной Вариной голове. – Я сшибла люстру!»

И в то же мгновение вспыхнул свет – не такой яркий, как обычно, ведь теперь светили две люстры, а не три – но все же достаточный, чтобы обозреть картину полного разгрома. Осознать, что теперь видно все, в том числе и она – девочка в клетчатой пижаме и валенках и с дымящимся пистолетом в руках… Хорошо, хоть икота прошла!

– Нет, нет, только не это! – наверное, она была совсем никакая, потому глаза подбежавшей Даши полыхали тревогой. Глаза Родиона тоже – но в них было и что-то еще, непонятное и неожиданное… Веселые шальные искорки.

Что-то громко крича, Даша выхватила у подруги пистолет, отбросила в сторону. И вовремя – на пороге возникли родители.

Немая сцена была достойна гоголевского «Ревизора». Застигнутые врасплох нарушители замерли в тех позах, в которых их застали: Варя в шоке от выстрела все еще держала руки сложенными перед собой, Даша с сердито насупленными бровями и воинственно сжатыми кулаками наступала на нее, Родион стоял поодаль, скрестив руки на груди. Но если гостей спасали маски, то Варины эмоции отчетливо читались на лице. Растерянность, замешательство, ужас, отчаяние… И еще – смертельный стыд после того, как среди полной тишины она громко и отчетливо икнула.

– Молодые люди, покиньте, пожалуйста, помещение! – Когда отец рассержен, он превращается в разъяренного Зевса. Даже домовые в испуге жмутся по углам, страшась его гнева.

Незадачливые посетители испарились, и Варя осталась наедине со своими бедами. Но это было даже хорошо – после только что пережитого позора она не смогла бы поднять на ребят глаза. Она стояла красная, несчастная, мечтая о конце света. Если бы у нее был сейчас этот пистолет, она направила бы дуло себе в висок!

– А ты изволь объясниться, пожалуйста.

Наверное, в былые времена такими словами вызывали на дуэль. Бросали в лицо перчатку, назначали время и место, называли секундантов… Еще мгновение, и грянет выстрел… Варя даже зажмурилась, такой реальной показалась фантазия.

Следующий час стал, наверное, самым тяжелым в Вариной жизни. Она чувствовала себя, как приговоренная к казни во время исполнения наказания. Или жительница Помпеи во время извержения. В общем, как человек, на несчастную голову которого обрушились все мыслимые и немыслимые бури мира.

– Это… я… в общем, в школе задали написать сочинение про музей… – непросто выкручиваться под пристальными взглядами суровых прокуроров!

– И для этого тебе понадобилось вырядиться невесть как и заниматься вандализмом.

– Но я не нарочно… Это случайно… Я и сама не знала, что так выйдет! – Ах, как же неубедительно звучат оправдания, но что же с этим можно поделать?

– Значит, ты не брала пистолет?

– Брала.

– А зачем? Там же ясно написано: «Экспонаты руками не трогать!»

– Я… мне хотелось проверить, заряжен ли он.

– Отличная проверка! – сарказм в голосе отца хуже гнева. – На миллион рублей. А про то, что посторонним вход в музей запрещен, ты знала?

– Но я же не посторонняя, – робко напомнила Варя.

– Жаль. Другого нарушителя я бы в милицию сдал. Его посадили бы в тюрьму и приговорили к восполнению материального и морального ущерба. А теперь расплачиваться придется мне.

– А воду в подсобке тоже ты разлила? – В отличие от отца мама выглядит просто усталой и несчастной. Но что может быть хуже?