Читать книгу "Вино из одуванчиков - Рэй Брэдбери"

Такое можно было бы услышать летним днем возле кухникакой-нибудь великанши. Это было разноголосое жужжанье — высокое и низкое, торовное, то прерывистое. Казалось, там вьются роем огромные золотистые пчелывеличиной с чашку и стряпают сказочные блюда. Сама великанша удовлетворенномурлычет себе под нос песенку, лицо у нее — точно розовая луна в полнолуние;вот-вот она, необъятная, как лето, подплывет к дверям и спокойно глянет водвор, на улыбающихся собак, на белобрысых мальчишек и седых стариков.

— Постойте-ка, — громко сказал Лео. — Я ведьсегодня еще не включал Машину. Саул!

Саул поднял голову — он тоже стоял внизу во дворе.

— Саул, ты ее включил?

— Ты же сам полчаса назад велел мне разогреть ее.

— Ах да. Я совсем забыл. Я еще толком не проснулся. Ион опять откинулся на подушку. Лина принесла ему завтрак и остановилась у окна,глядя вниз, на гараж.

— Послушай, Лео, — негромко сказала она. —Если эта Машина и вправду такая, как ты говоришь, может быть, она умеет рожатьдетей? А может она превратить старика снова в юношу? И еще — можно в этойМашине со всем ее счастьем спрятаться от смерти?

— Спрятаться?

— Вот ты работаешь, себя не жалеешь, а в конце концовнадорвешься и помрешь — что я тогда буду делать? Влезу в этот большой ящик истану счастливой? И еще скажи мне, Лео: что у нас теперь за жизнь? Сам знаешь,как у нас ведется дом. В семь утра я поднимаю детей, кормлю их завтраком; кполовине девятого вас никого уже нет и я остаюсь одна со стиркой, одна сготовкой, и носки штопать тоже надо, и огород полоть, и в лавку сбегать, исеребро почистить. Я разве жалуюсь? Я только напоминаю тебе, как ведется нашдом, Лео, как я живу. Так вот, ответь мне: как все это уместится в твою Машину?

— Она устроена совсем иначе.

— Очень жаль. Значит, мне некогда будет дажепосмотреть, как она устроена.

Лина поцеловала его в щеку и вышла из комнаты, а он лежал ипринюхивался — ветер снизу доносил сюда запах Машины и жареных каштанов, чтопродаются осенью на улицах Парижа, которого он никогда не видел…

Между завороженными собаками и мальчишками невидимкойпроскользнула кошка и замурлыкала у дверей гаража; а из-за гаража слышалсяшорох снежно-белой пены, мерное дыханье прибоя у далеких-далеких берегов…

Завтра мы испытаем Машину, думал Лео Ауфман. Все вместе.

 

Он проснулся поздно ночью — что-то его разбудило. Далеко, вдругой комнате, кто-то плакал.

— Саул, это ты? — шепнул Лео Ауфман, вылезая изкровати, и пошел к сыну.

Мальчик горько рыдал, уткнувшись в подушку.

— Нет… нет… — всхлипывал он. — Все кончено…кончено…

— Саул, тебе приснилось что-нибудь страшное? Расскажимне, сынок!

Но мальчик только заливался слезами.

И тут, сидя у него на кровати, Лео Ауфман, сам не знаяпочему, выглянул в окно. Двери гаража были распахнуты настежь.

Он почувствовал, как волосы у него встали дыбом.

Когда Саул, тихонько всхлипывая, наконец, забылсябеспокойным сном, отец спустился по лестнице, подошел к гаражу и, затаивдыхание, осторожно вытянул руку.

Ночь была прохладная, но Машина счастья обожгла ему пальцы.

Вот оно что, подумал он: Саул приходил сюда сегодня ночью.

Зачем? Разве он несчастлив и ему нужна Машина? Нет, онсчастлив, просто он хочет навсегда сохранить свое счастье. Что же тут плохого,если мальчик умен, и знает цену счастью, и хочет его сохранить? Ничего плохогов этом нет. И все-таки…

Внезапно у Саула в окне колыхнулось что-то белое. Сердце Леобешено заколотилось. Но он сейчас же понял — это всего лишь ветром подхватилобелую занавеску. А ему показалось — что-то нежное, трепетное выпорхнуло в ночь,словно сама душа мальчика вылетела из окна. И Лео Ауфман невольно вскинул руки,словно хотел поймать ее и втолкнуть обратно в спящий дом.

Весь дрожа, он вернулся в комнату Саула, поймал хлопавшую наветру занавеску и накрепко запер окно, чтобы она не могла больше вырватьсянаружу. Потом сел на кровать и положил руку на плечо сына.

 

— «Повесть о двух городах»? Моя. «Лавка древностей»?Ха, уж это-то наверняка Лео Ауфмана. «Большие надежды»? Когда-то это было мое.Но теперь пусть «Большие надежды» остаются ему.

— Что тут происходит? — спросил Лео Ауфман, входяв комнату.

— Тут происходит раздел имущества, — ответилаЛина. — Если отец ночью до полусмерти пугает сына, значит, пора делить всепополам. Прочь с дороги, «Холодный дом» и «Лавка древностей»! Во всех этихкнигах, вместе взятых, не найдешь такого сумасшедшего выдумщика, как ЛеоАуфман!

— Ты уезжаешь — и даже не испробовала, что такое Машинасчастья! — запротестовал он. — Попробуй хоть разок, и, уж конечно, тысейчас же все распакуешь и останешься!

— «Том Свифт и его электрический истребитель», а эточье? Угадать нетрудно.

И Лина, презрительно фыркнув, протянула книгу мужу.

 

К вечеру все книги, посуда, белье и одежда были поделены —одна сюда, одна туда; четыре сюда, четыре туда; десять сюда, десять туда. УЛины Ауфман голова пошла кругом от этих счетов, и она присела отдохнуть.

— Ну ладно, — выдохнула она. — Пока я неуехала, Лео, попробуй, докажи мне, что это не по твоей вине ни в чем неповинным детям снятся страшные сны.

Лео Ауфман молча повел жену в сумерки. И вот она стоит передогромным, вышиной в восемь футов, оранжевым ящиком.

— Это и есть счастье? — недоверчиво спросилаона. — Какую же кнопку мне нажать, чтобы я стала рада и счастлива, всемдовольна и весьма признательна?

А вокруг них уже собрались все дети.

— Мама, не надо, — сказал Саул.

— Должна же я знать, о чем прошу судьбу, Саул, —возразила Лина.

Она влезла в Машину, уселась и, качая головой, посмотрелаоттуда на мужа.

— Это нужно вовсе не мне, а тебе, несчастномуневрастенику, который стал на всех кричать.

— Ну, пожалуйста, — сказал он. — Сейчас самаувидишь.

И закрыл дверцу.

— Нажми кнопку! — закричал он. Раздался щелчок.Машина слегка вздрогнула, как большая собака во сне.

— Папа, — с тревогой позвал Саул.

Слушай! — ответил Лео Ауфман.