Читать книгу "Выбор за тобой - Делла Сванхольм"

– Так ты что, считаешь меня сумасшедшей?! – гневно воскликнула Джессика. Ее глаза метали молнии, а ноздри раздувались.

Анна подошла к ней поближе.

– Нет, ты не сумасшедшая. Просто ты заблуждаешься насчет Алана. Но это пройдет. Думаю, через пару недель ты в нем разочаруешься и даже не захочешь вспоминать о своей великой любви.

В дверь вагончика настойчиво постучали.

– Кто там? – спросила Джессика.

– Это я, Алан. К тебе можно?

– Минуточку. – Джессика внимательно посмотрела на подругу.

– Может быть, ты и права. – Но, заметив торжествующий блеск в глазах Анны, уточнила: – Я сказала – может быть. А сейчас, умоляю, дай мне возможность побыть с ним. Моя страсть к нему сильнее всех доводов твоего рассудка.

– Безнадежный человек, – вздохнула Анна и, махнув рукой, вылетела из трейлера. На его ступеньках она столкнулась с Аланом. – Какой же ты… – бросила ему сквозь зубы Анна.

Кроненберг вошел в трейлер.

– Что эта грымза так беснуется?

– Алан, я же тебя просила: Анна моя подруга! Просто она считает, что мы ведем себя легкомысленно.

– А ты как считаешь? – Алан развернул ее и прижался к ней сзади.

У Джессики перехватило дыхание.

– Я никак не считаю. Я просто хочу тебя! – прошептала она.

Алан дал своим рукам ту свободу, которой они так жаждали, – свободу ласкать ее дивное тело. Он гладил ее спину, доходя до выпуклости ягодиц, а потом стал медленно и жадно целовать ее, двигаясь по той же самой дорожке, по которой до этого скользили его руки. Затем он перевернул ее на спину и, прикасаясь к ней легкими поцелуями, двинулся по ее ногам вверх.

Алан нежный любовник, внимательный и страстный, подумала Джессика. Она никак не могла понять, почему не чувствует себя виноватой ни перед Анной, ни перед Нельсоном. Она не искала этого чуда, этого восторга, что испытывала с Аланом. И, найдя его, считала даром Божьим.

Алан начал проникать в нее. Задыхаясь она вскрикнула:

– Слишком быстро!

Его пылающие голубые глаза смотрели на нее. Она смотрела на него снизу вверх своими дивными серебристо-серыми глазами, и он подумал, что вот-вот утонет в их глубинах.

Он доводил ее до вершин блаженства несколько раз. А потом на какое-то мгновение заснули, держа друг друга в объятиях.

Но, опасаясь за ее и свою репутацию, Алан спал очень чутко. А проснувшись, тихо встал и оделся. Мне лучше уйти сейчас, подумал он, пока меня не увидела какая-нибудь сплетница из съемочной группы.

Выбежав из трейлера, Анна Бальдини чуть не врезалась в Нельсона.

– Где Джессика? – спросил он очень спокойно.

Но Анна видела, как перекатываются желваки на его скулах. Он явно страдал, но пытался это скрыть.

– Она в вагончике. Я только что болтала с ней. А потом туда поднялся… Алан.

– Спасибо. – Нельсон отвернулся и мрачно уставился на рабочих, монтирующих декорации.

Завтра предстояло снять сцену, как император Аврелиан, взявший в плен царицу Зенобию, а затем разрушивший до основания Пальмиру, поведет ее за своей колесницей триумфатора.

Нельсон неожиданно почувствовал, как его душит гнев. Он хотел накричать на рабочих, но понимал, что они тут ни при чем. Во всем виноват Кроненберг, этот выдающийся оператор и не менее выдающийся соблазнитель.

Он повернулся к Анне.

– Скажи мне, – с трудом подбирая слова, произнес он, – это у них серьезно?

Анна похолодела. Нельсон, гордый, самолюбивый, великий Нельсон, за которым бегают самые знаменитые голливудские звезды, завидный жених, о котором мечтают тысячи женщин Америки, сходит с ума по никому пока не известной девчонке.

Дура ты, дура, Джессика Армстронг! – подумала Анна. А вслух произнесла:

– Увы, у Джессики нет опыта отношений с мужчинами. А Алан опытный соблазнитель. Она им очень сильно увлечена. А он… он как всегда – короче, блестяще запудрил бедняжке мозги.

– Ты, я вижу, его не очень-то жалуешь, – заметил Нельсон.

– Да и ты тоже, – в тон ему ответила она.

– Обычно его амурные дела меня не волновали. Но на этот раз… – Нельсон задумался, пытаясь подобрать нужное слово, – я встревожен. Боюсь к тому же, как бы это не отразилось на качестве игры Джессики.

– Да играет она прекрасно – летает словно на крыльях. У меня даже убавилось работы: почти не надо делать акцент на глаза, они у нее и без меня стали огромные и горят, как рождественская елка в Рокфеллер-центре. А что касается последствий, то меня, как подругу Джессики, это очень волнует. Когда она поймет, как Алан относится к ней в действительности, то падать с той высоты, где она сейчас летает, будет очень больно. К тому же она, по-моему, не знает, что Алан женат. И никогда не бросит свою жену.

– Она что же, замуж за него собралась? – чуть ли не заикаясь, удивленно спросил Нельсон.

– Сегодня – нет, а вот что будет завтра – не знаю, – заметила Анна.

Оба они надолго замолчали.

Джессика сидела в гостиничном номере и готовилась к предстоящей съемке. Она уже привыкла к словам «Мотор», «Стоп, снято!», привыкла к работе с гримером и с костюмером. Она полюбила и свет софитов, и щелчок хлопушки, отбивавшей очередной дубль, и толстый сценарий в руках. Но завтра будет трудно – она должна показать Зенобию в самый черный день ее жизни. Мстительный император Аврелиан организовал триумфальное шествие по улицам Рима в честь взятия Пальмиры с особой пышностью: он сам правил великолепной триумфальной колесницей, украшенной золотом и рельефными изображениями бога войны Марса. Он был одет в пурпурную тогу, вышитую золотом, в сандалии из позолоченной кожи, отделанные драгоценными камнями, а позади великолепной колесницы Аврелиана шествовала царица Пальмиры, совершенно… обнаженная. Она держала руки перед собой, поскольку ее тонкие запястья были скованы наручниками. На ее стройной шее сверкало великолепное ожерелье из кроваво-красных рубинов, которое оттеняло ее бледно-золотистую кожу и струящиеся иссиня-черные волосы.

Аврелиан! Ей хотелось убить его, когда она храбро шла вперед, не глядя по сторонам, не слушая бесстыдных замечаний, которые посылали ей жители Рима. Зенобия шла с гордым и отстраненным видом. Она мысленно пела песни и не отрывала глаз от колесницы императора, не глядела по сторонам. Она как бы не видела толпы с ее взглядами, полными зависти, вожделения, жалости и жестокости. Она не слышала непристойных грязных шуток, которые бросали ей. Ведь она Зенобия, царица Пальмиры, и эти римляне не могли унизить ее. Царица была глуха ко всему, что происходило вокруг нее.

В самом конце торжественного шествия, когда они дошли до здания Сената, император собственноручно завернул Зенобию в плащ и провел ее внутрь, чтобы она выслушала приговор.