Читать книгу "Ночь с четверга на пятницу - Инна Тронина"

— Экстремал? — понимающе кивнул Артур. — Это в Сибиллу, факт.

— Кто бы спорил! — Райников, счастливый и благодарный, смотрел сквозь очки мокрыми, воспалёнными глазами. — Об этом, наверное, неловко говорить… В московской гимназии, самой продвинутой из тех, что мы с Сибиллой сумели найти, Стефан сошёлся с учительницей французского языка. Причём, дама она семейная, тридцати пяти лет. Они вместе перед прошлым Новым годом репетировали мини-спектакль. Показывали, как в разных странах встречают этот праздник. Специально блюда готовили, костюмы шили, украшали каждый уголок гимназии по-разному. Очень красиво получилось — я приезжал смотреть. И учительницу это видел — симпатичная блондинка, среднего роста, стройная. Но я, честно говоря, на такую и внимания не обратил бы. Обычная баба из очереди, которая пытается следить за собой. А Стефан на блондинках просто помешан, хотя и сам не брюнет. По шведским новогодним обычаям он был консультантом. Сделал квадратные разноцветные свечи, повесил носок на дверь — для подарков; а сам изображал Юля Томтена. Так зовут шведского Деда Мороза, если не знаешь. В дудки дудели, серпантин раскидывали, как обычно. А потом остались вдвоём — якобы прибраться после праздника. Стефан и раньше ночевал у приятелей, потому экономка его не хватилась. Мы с Сибиллой отмечали в ресторане, и тоже не засекли его. Выяснилось всё через месяц, когда их обнаружили в раздевалке у спортзала. Причём в таком виде, что никаких вопросов у уборщицы не осталось. Педагога-педофила, конечно, попросили на выход, да и нам посоветовали убрать парня из приличного заведения. Теперь не знаю, что у на уме у нашего Дон-Жуана. Сейчас учится в закрытом лицее, там директор головой за учителей ручается. А вот девчонки поголовно в Стефана втрескались. Называют его то Стивом, то Стёпкой. Закидывают SMS и посланиями по электронной почте. Чуть ли не на дуэль друг друга вызывают. Тут, конечно, запретить невозможно, особенно если это происходит во внеучебное время. Но мне, откровенно говоря, сейчас не до того. Приедет Сибилла — разберёмся. Вроде бы радоваться надо, что парень башковитый и с характером, а мне страшно становится. Стефан не сквернословит, не устраивает хипиш, как другие. Много дипломатов на своём веку повидал и сам так же ведёт себя — не придерёшься. Про таких говорят: «В тихом омуте черти водятся». Вроде, и в драках не замечен, и с ворами после компьютерной истории дел не имеет, а всё равно тревожно за него. Соскучится — всего жди!

— Интересно! — Артур ещё раз выглянул на улицу. — Я бы на твоём месте сейчас домой отправился. Или всё-таки на Рублёвку?.. По-любому будь осторожен. Ввязался вблудную — изволь соблюдать технику безопасности. Старайся нигде не останавливаться — особенно в сумерках на шоссе. Ты как, давно не ел? Может, кофе глотнёшь?

— Спасибо, я уж до дома потерплю. Мне все эти дни о еде думать было противно. Только сейчас, когда ты согласился, начал отходить. Если уж очень прижмёт, по дороге перехвачу…

— Ну, нет, Лёвка, так не годится! Слыхал, что наши водилы говорят? «Не ешь за рулём — покойничком станешь!» Тогда уж погоди до маминого ужина. Наверное, Дора Львовна не знает, куда тебя усадить и чем попотчевать. Меня здесь неделю железно не будет, так что звони на «трубу» дня через три-четыре. Я быстро просмотрю материал и при встрече скажу тебе, пойдёт он в дело или в мусорную корзину. Дальше сообразим, как поступить. Вполне возможно, что игра свеч не стоит. Я предлагаю посетить пельмень-бар «Берёзка» на Николоямской. Там бываю часто — и один, и с Ириной. Надеюсь, ты о ней слышал.

— Да, Нора Мансуровна говорила. У вас с дочкой какие-то сложности? — Райников махнул рукой с дорогим обручальным кольцом. Носил его по-русски — справа. — Вот ведь дети — цветы жизни! Хорошо, я готов туда приехать. Передумаешь — называй другие места.

— Другие места потребуются в том случае, если я найду перспективные сведения. А там просто посидим в «Берёзке», о жизни поговорим. Тринадцать лет — не хухры-мухры. Для близких людей — срок немалый. Кстати, твой тесть Харальд Юхансон жив сейчас?

— К сожалению, нет. Умер в позапрошлом году. Сибилла очень горевала, хотя обычно она свои чувства прячет. Без деда и без неё мне очень тяжело со Стефаном. Пусть я чужой ему, но всё равно чувствую, что у парня в душе словно термоядерная реакция происходит, и скоро грянет взрыв огромной разрушительной силы. Я хотел бы дождаться совершеннолетия Стефана и предоставить его самому себе. Не потому, что он неродной, вовсе нет! Просто я не тот человек, который может взнуздать этого жеребчика. Здесь железный мужик нужен — вроде тебя. Я серьёзно говорю! Вам бы познакомиться — будет тебе вместо Амира. Прости, что вспоминаю твоего сына. Нора Мансуровна мне много рассказывала, даже плакала. Говорит, парень белокурый, женственный. Страдает «Эдиповым комплексом» — полностью у матери под каблуком. А со Стефаном они погодки — считай, ровесники. Подумай на досуге. Стефану мужская рука нужна, иначе свихнётся вконец. Он ведь швед только по деду, на четвертушку. А мать Сибиллы, чилийская комсомолка, в семьдесят третьем после переворота погибла. Говорят, была близка со знаменитым Виктором Хара. Они вместе оказались в «фильтре» на Национальном стадионе, откуда не вернулись. И ведь могла же Кармен-Кристина улететь с мужем-дипломатом и дочерью! Кто бы её осудил? Не захотела. Добровольно пошла на пытки, на смерть. И Стефан, мне кажется, во многом испанец. Даже от индейцев в нём что-то есть…

— Я обязательно познакомлюсь с твоим сыном. Разумеется, если он этого захочет. Нам бы только срочные вопросы решить. А пока твоя задача — целым до дома добраться. Как говорят в Москве, «шаболовские» круче «солнцевских». Если Аргент имеет крышу в том кругу, шутить с ним опасно. Менты тоже не захотят светиться во всей этой истории. А методы у них банальные, но действенные. Прослушка, наружка, наркотики в карман, пистолет в «бардачок». А потом — обыск на законных основаниях. И условием прекращения уголовного дела станет выдача дискеты. Ты им передаёшь досье, а они представляют в суд показания, стопроцентно свидетельствующие о твоей невиновности. Чьи показания? Да всё равно, тебе-то какая разница?! Любым обрадуешься.

Артур видел, что каждое его слово больно бьёт Лёвку под дых, и тот белеет, даже сереет на глазах, — словно теряет кровь. Но трудно было отказать себе в удовольствии хоть так, да проучить предавшего друга. Сколько ни старался Тураев, никак не мог научиться прощать. Он только говорил, что прощает, но при себе оставлял совсем другие мысли и слова.

— Так будет, если ты засветился наверняка. Если насчёт тебя бродят лишь смутные подозрения, они подставляться не станут. Скорее всего, попытаются под любым предлогом обыскать квартиру, машину, лично тебя. И обыщут — заметь, по закону! Допустим, намеренно перепутают с кем-то — засекреченный свидетель «ошибётся». Здесь за «телегой» дело не станет — было бы желание. А желание будет — «красной крыше» тоже огласка ни к чему. Я не хочу тебя нервировать, Лёвка, но ты влез в вонючее дерьмо по самые гланды. И теперь ходить нам с тобой, как по канату, без страховки…

— Артур, да пойми ты — я ведь не собирался так далеко за буйки заплывать! — взмолился Райников, затравленно озираясь и до хруста сжимая кулаки. — Воронович-то юриста нашёл уже — это его двоюродный дядя. Я должен был только по адресу в Москве доставить посылку — и фигня делов! Юриста начал искать потом, когда этот профессор умер…