Читать книгу "Пятая Салли - Дэниел Киз"

– Все потому, что я – величайшая в мире актриса. А вот серьезных разговоров я не люблю. Я пришла развлекаться.

– Нет, мы должны это обсудить.

Белла поднялась из-за стола.

– Будешь продолжать в том же духе – уйду, так и знай. Я такая, какая есть. Не нравится – пожалуйста, никто тебя не держит. Начнешь выспрашивать, кто я да что я – все, прости-прощай. Ясно?

– Ах, Синдерелла, постой, не ускользай. Я не хотел тебя обидеть.

Белла снова уселась.

– Я тебе не Синдерелла. Никогда больше не называй меня этим именем. Я могу сыграть любую роль – только не эту.

– Не буду, не буду. Прости.

– Лучше расскажи о себе. Чем ты на жизнь зарабатываешь?

Элиот напрягся, и Белла мигом сообразила, что допустила ошибку. Она хотела сбежать, но Элиот стиснул ей кисть руки.

– Я – владелец ресторана, где ты работаешь, Белла. Точнее, совладелец. Один из партнеров. А ресторан называется «Дорога из желтого кирпича».

– Я в курсе, – заговорила Белла, стараясь сгладить впечатление. – Спросила, только чтобы подразнить тебя.

– В таком случае ты и правда величайшая в мире актриса.

– Об этом я всегда мечтала. Если б только мне выпал шанс, уж я показала бы им всем, как надо играть. Я бы состояние сделала на песнях и танцах.

– Не сомневаюсь.

– А еще я умею играть на сцене. По-настоящему. У меня была пара ролей – правда, не в бродвейских постановках и даже не во вне-бродвейских, но все-таки[8]. Меня хвалили. Мне хлопали.

– Послушай, Белла, почему бы тебе не выступить в нашем заведении? У нас тоже бывают шоу. Ты могла бы спеть, или станцевать, или еще что-нибудь сделать, на свой вкус.

– С удовольствием. Нет, честно. Это было бы здорово.

И Белла надолго приложилась к его губам.

– Поедем, Белла?

– Куда?

– Ко мне домой. Или к тебе.

– Я хочу танцевать.

– Господи! Ты решила всю ночь здесь провести?

– Почему бы нет? Ночь – самое время для танцев. По утрам никто не танцует и днем тоже.

– У меня ноги гудят, – пожаловался Элиот. – Я хочу есть. И тебя.

– А я хочу танцевать.

Дальше она танцевала или одна, или с посторонними мужчинами. Все ее тело, до последней клеточки, подчинялось ритму. Оно и понятно: таким способом, отдаваясь музыке и танцу, Белла цеплялась за реальность. Ведь для нас, для альтеров, и правда существует только «здесь» и «сейчас». Белла была уверена: стоит ей остановиться – и все изменится. Это будет конец первого акта, занавес упадет прежде, чем она покажет зрителям все, на что способна. Эта мысль страшила ее. А потом Белла почувствовала боль в основании затылка. О, как отчаянно она пыталась побороть эту боль! Несправедливо! Это же чудовищно несправедливо! Белла только-только начала – а ее уже гонят обратно. Ей стало трудно дышать. Перед глазами все поплыло, и Белла грохнулась на пол.

* * *

Салли открыла глаза и закашлялась от резкого запаха. Ее приводили в чувство нашатырем.

Она огляделась.

– Где я? Что случилось?

– Вы упали на танцполе, – пояснил владелец клуба, закручивая крышечку пузырька с нашатырем. – Вам лучше? Может, врача вызвать?

– На танцполе? Я думала, что я… что я… В общем, я пошла в уборную, и там…

Владелец клуба переглянулся с Элиотом.

– Разве она ходила в уборную?

– Ходила, ходила, – подтвердил Элиот. – Ей стало дурно, вот она и пошла. Я отвезу ее домой. Не волнуйтесь.

– Который час? – спросила Салли.

– Половина двенадцатого.

– Ужас! Элиот, отвезите меня домой, пожалуйста. Прошу вас! Поскорее!

В такси Салли заметила, что Элиот смотрит на нее крайне подозрительно.

– Может, объяснишься?

– Я упала в обморок, только и всего.

– Нет, Белла, не только и не всего. Произошло что-то еще.

– Почему вы называете меня Беллой? Вы мне в пепси-колу чего-то подсыпали, да?

– Конечно, нет!

– Мы были в баре. Вы купили мне диетическую пепси-колу, я выпила – и очнулась на полу в клубе. Значит, мне в стакан налили чего-то не того.

– Послушай, Белла…

– Не называйте меня Беллой. Вы отлично знаете, что мое имя – Салли.

– Хорошо. Послушай, Салли, я пока не пойму, что с тобой такое происходит. Я за тобой наблюдал весь вечер. Тодд говорил правду. Ты просто как доктор Джекилл и мистер Хайд, только женского рода. То сидишь спокойно и отзываешься на имя «Салли», а потом идешь в уборную – и возвращаешься уже Беллой. Ты в курсе, что ты три часа без передышки протанцевала? Потом потеряла сознание. Очнулась – и ты снова Салли. Может, ты и величайшая в мире актриса, да только…

– Элиот, я не умею танцевать. Я вообще не танцую. Никогда.

Он прямо глаза выпучил.

– Ты не танцуешь? Рассказывай! Я сам видел!

– Я неловкая. Не попадаю в такт. Двигаться не умею. Людей стесняюсь.

– А кто обещал выступить в «Дороге из желтого кирпича»? Скажешь, не ты? Кто грозился петь и плясать?

– Точно не я. Да я умру, если перед публикой окажусь.

Элиот сник на кожаном сиденье.

– Если бы я все собственными глазами не видел… если бы собственными ушами не слышал… А знаешь, что самое интересное? Эти две женщины, которых я сегодня наблюдал, очень сильно отличаются от третьей женщины – от той, что у меня в заведении работает официанткой.

Салли притихла. В груди шевелился противный холодок, на глаза наворачивались слезы.

– Салли, ты к психиатру обращалась? Тебе определенно нужна медицинская помощь.

Она кивнула.

– Я потому и на работу пошла. Психиатр стоит дорого, алиментов не хватает…

До самого дома Элиот молчал. У подъезда расплатился с таксистом, пошел вслед за Салли. Заметил в темной витрине манекен, остановился.

– Эй, Салли! Там коп!

– Не волнуйтесь. Это не живой человек. Это манекен в форме. Его зовут Мерфи.

– Что-что?

Салли подвела Элиота ближе к витрине, где, подняв правую руку, а в левой сжимая дубинку, застыл безмолвный страж.

– Мистер Гринберг его на ночь выставляет. Вроде охранника. Потому что к нему в ателье уже четыре раза залезали воры. Выносили готовую одежду. И мистер Гринберг придумал – нарядил манекен. Надеется, воры в темноте примут его за настоящего копа.