Читать книгу "Шкура дьявола - Алексей Шерстобитов"

Со временем многое стало привычным, особенно, когда начали превалировать специальные предметы в обучении, накапливающие знания и умения, а часто и представление применения на практике освоенного материала, понимание близости смерти, и не удивительно, ведь второе, а может и первое имя любого оружия – смерть! А человек, который не только им владеет, как частной собственностью, но и свободно, и привычно, как своей рукой – перспективно несет ее: неприглядную, некрасивую и неизбежную.

Красивой, а точнее величественной, может быть только дорога к ней, если это самопожертвование или неравный бой, или поступок, который мы привыкли охарактеризовывать как подвиг. Подробнее и ближе каждый из нас сможет об этом узнать в свое время, тогда она, глядя прямо в глаза бесконечно пустыми глазницами и ответит на любой интересующий его вопрос, конечно, если у него будет время его задать, а у нее желание ответить…

Глава вторая

Новое

«Да будет украшением вашим не внешнее плетение волос, не золотые уборы или нарядность в одежде, но сокровенный сердца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа, что драгоценно пред Богом».

(1 Посл. Петра Гл.3. 3–4)

Свадьба, крещение, венчание

Предполагает ли молодой человек или, аналогично, молодая барышня, кардинальные изменения жизни при появившихся отношениях, толкающих их друг другу в объятия? Разумеется, я говорю о серьезных чувствах и о серьезном подходе к жизни, подвигающих к слиянию двух душ и объединению в один, и не важно, оформленный союз или нет. Конечно, «не важно» на тот период времени.

Войдя в новую семью своей любимой, и страстно желая стать главой своей, тем более, не имея к этому препятствий, я начал задумываться о вещах, прежде меня не касающихся и даже не волнующих. Будучи воспитан в определенных традициях понятия чести и собственного достоинства, я всегда ощущал свое предназначение именно как защитника всего справедливого, близкого и родного, считая, что имя Алексей с древне – греческого неспроста переводится как «защитник» (а точнее – защитник страждущих). Сформированные принципы соответствовали этому, но познакомившись с семьей Ии, мне стало казаться, что основа понимания моих прав и обязанностей в образующейся семье, как неотъемлемой части этого мира, не совсем верна – очень удобна, проста, надежна, но не соответствует чему-то высокому, подходя к которому перестаешь понимать или точнее различать, казалось бы, поначалу кажущимися четкими границы нравственности.

Оказалось, что все дело в базисе мировоззрения, так сказать, в отправной его точке. Моя такая же, как и у отца – жесткая и самоубийственная в принесении в жертву, чуть ли не всех ценностей на алтарь долга. И если я принял на себя какие-то обязательства, то разобьюсь в пух и прах, но сделаю что должен, не взирая на препятствия и опасности. Но это все общие слова, пока ты не начинаешь понимать, что отталкиваться в определении ценностей, а соответственно и жертвования ими, можно от двух начал, истинное из которых только одно: материальное или идеалистическое.

Я был далек от церкви и вообще не обладал не только пониманием, но и хоть какими-нибудь основами начатков веры, если честно, то вообще не интересовался этим, считая не только не нужным, но и лишним, а иногда даже смешным. Однако, далеко не все так на самом деле.

Нина Ярославна оказалась верующим человеком, но верующим по-настоящему, то есть не требуя доказательств существования Создателя, и проявлялось это более всего в незаметности и ненавязчивости православия. Ее воцерковленность становилась заметной лишь в вопросах жизненно важных, а такое событие, как соитие двух душ, было более чем принципиальным. Но и здесь она проявляла скорее не настойчивость, и даже не желание убедить нас в необходимости венчания, а просто просила пойти на встречу ее просьбе, с надеждой на будущее прозрение.

Вообще, глядя на нее, я не мог заметить в ее существовании никаких следов человека постоянно посещающего храм, и постоянно находившегося в бдении или молитве. Внешне совершенно светская и мирская, лишь как-то по-особому светящаяся изнутри, и выглядящая гораздо моложе своего возраста.

Несмотря на то, что посещение церкви в этот период истории страны, а тем более для военнослужащих, не приветствовалось, я согласился, к тому же этого очень желала и моя невеста. Мало того, было решено венчаться этим же летом, во время моего отпуска, а женитьбу перенести аж на год, совместив с торжеством выпуска из военного училища. Это удивило. Ведь обычно многим: и родителям, и самим девушкам важен был штемпель в паспорте, но оказалось, что перед Богом это ничто, а вот блудное сожительство без венчания, страшный грех и страдают от него, прежде всего, детки, рождающиеся в нем.

Много удивительного услышал я во время подготовки к этому событию. Как-то Ийка, прижавшись, по обыкновению, к моему плечу сказала:

– Вот повенчаемся и уже никуда от тебя мне не деться!.. – Здесь мне вспомнилась фраза, сказанная сразу после подписания документа о заключении брака моего сослуживца с миловидной особой, сразу почувствовавшей в нем свою частную собственность и не сдерживающей своих эмоции в громогласном:

– Ну все, теперь мой! Мой, мой, мой – никуда не денешься!.. – Мне явно больше понравилось первое, причем каждый день приносил все новые и новые доказательства того, что взамен от меня никаких клятв не требуется, лишь попытка осознать насколько это серьезно для этих двух женщин, и того вполне достаточно…

* * *

Наступило лето, а с ним и обещанный момент, который должен был произойти в Рязани, от куда исходили корни моей возлюбленной по матери. Уже объезжая ее родственников, я нечаянно заметил опечаленные лица «Ярославны» и Ии, причина казалась, по их мнению, непреодолимой и заключалась в том, что я был не крещен, а как комсомолец и будущий офицер, вряд ли на это соглашусь.

Мужская половина нашего коллектива, на этом застолье, была представлена в том числе, и будущим тестем, и моим отцом, между прочем, махровыми коммунистами, причем в уже приличном подпитии. Ощущали мы себя непобедимой троицей, и все, что могло встать у нас на пути, даже не имело право называть «препятствием».

К этому времени было выяснено много подробностей, соединяющих нашу крепкую дружину, от заочно знакомых друг с другом папашек через многих сослуживцев, командиров и так далее – все же род войск ВДВ не настолько огромен, а места службы не столь многочисленны, до многих предпочтений, в которых нашлось достаточно общего. С третьего раза поняв суть и причину женской печали, было назначено:

– Еще по пееейййсят!.. – Что разумеется одобрено единогласно, принято на грудь стоя, после чего каждый из троих, в порядке старшинства произнес имя остальных двоих, дабы показать свою готовность к продолжению беседы, следующим образом:

– Леха!.. – Буквально одновременно я был удостоен чести, того, что и моему имени есть место в этом триумвирате:

– Аааццыы! Готов на все, что не замарает честь мундира…