Читать книгу "Контролер. Книга первая. На пороге - Юрий Никитин"

– Почему?

– Грант, – объяснил я. – Обычное жалованье поступает хоть и вовремя, но мелкими порциями и точно к моменту, когда у кассы выстроится очередь… хотя теперь все идет на карты. Вы сами понимаете, насколько банки стараются удерживать деньги до последней минуты. Это не то, что у вас, где бюджетные гребете лопатой, а то и бульдозером. У вас же спецтехника! И опыт.

Она сказала суховато:

– Не отвлекайтесь.

– Так вот, – продолжил я, – наша лаборатория получила грант лично от Мацанюка. Он был впечатлен нашим новым подходом к CRISPR и сказал, что у него будущее.

– Грант, – переспросила она, – в размере двенадцати миллионов?..

– Да, – подтвердил я. – У Мацанюка нюх на инновации. Говорят, этот хитрый жук спинным мозгом чувствует, какая разработка скоро сдохнет, неважно что ей предсказывают всякие там специалисты и разные эксперты, а какая неожиданно выстрелит.

– Значит, – сказала она, – кто-то знал, что поступит такой грант?

– Это не обязательно, – ответил я, – грант не зарплата, его так быстро не расхватают, обычно тратят на закупку дорогого оборудования, но что-то в вашем чисто полицейском предположении есть.

– Что?

– Если кто-то, – пояснил я любезно, – знал о будущем переводе такой суммы на счет нашей лаборатории, это дало ему и больше времени, что критически важно, и возможность подготовить, в какое дупло сунуть пакет с деньгами и какими листьями засыпать следы… Кстати, кофе на вас действует лучше, чем на меня!.. Давление поднялось на двенадцать делений, сейчас ровно сто двадцать на восемьдесят, идеал!.. А пульс, напротив, упал с семидесяти до шестидесяти пяти. Замечательно… Чувствуется занятие силовыми видами. Я имею в виду силовой спорт, не подумайте чего-то непристойного.

Она взглянула на смартвоч, я допивал кофе и смотрел, как тыкает пальцем в экран, потом перевела взгляд на меня.

– Угадали. Сто двадцать на восемьдесят. Подсматриваете? Слишком уж точно.

– Высокая квалификация, – ответил я скромно. – Я же не бозоны предсказываю или результаты скачек. Биология – это биология! Чем лучше знаешь свое дело, тем точнее диагнозы. Понимаю, в полиции все наоборот.

Она поднялась, я тоже встал, что-то во мне говорят рудиментарные правила этикета, наши взгляды встретились. Я выше среднего роста, даже по нынешним пересмотренным стандартам высокий, но она смотрит мне глаза в глаза прямо, словно между нами лежит линейка каменщика с пузырьком воздуха посредине.

– У вас лаборатория пока без права доступа, – напомнила она. – Никто вашей ерундой, на которую получаете агромадные деньги, заниматься пока не может.

Я хмыкнул.

– Еще скажите, что грабитель правильно сделал, что увел эти деньги. Понимаю, с точки зрения здравого полицейского, лучше купить яхту, чем потратить на достижение какого-то совершенно ненужного электорату бессмертия.

– Мы на страже закона, – отрезала она. – Охраняем всех. Даже таких, как вы.

– Ой, спасибо!

– Не за что, – отрезала она. – Это обязанность, хотя бывает неприятной. Здесь мои коллеги проведут обследование без меня, а я предлагаю нам зайти вон в кафе напротив.

Я опасливо охнул.

– А там что?.. В подвале комната пыток?

– За чашкой кофе, – ответила она, – и уже с настоящим бутербродом, а не этой шелухой, признаетесь, как украли деньги.

Я сказал понимающе:

– Приглашаете в кафе, а там после пары бокалов вина в вашу постель?

Она ответила холодно:

– Оттуда в полицейский участок.

– Ого, – сказал я, – давно там не был…

– А когда были? – спросила она с интересом. – Сейчас проверю… Как ваше имя?

– То было пятнадцать лет назад, – сообщил я коротко. – Подростки. Драка на улице.

Она посмотрела с сомнением.

– Вы когда-то даже дрались? Вот уж не подумала бы.

– Рождаются все одинаковыми, – сообщил я с некоторой обидой. – Потом одни развиваются, а другие идут в полицию. Наручники наденете?

– Хочется покрасоваться?

– Угадали, – признался я. – Это ж таким героем стану!.. Все женщины нашего центра будут моими. Такой таинственный, загадочный, опасный…

Она поморщилась.

– Пойдемте, загадочный. Если подует ветер, хватайтесь за меня. А то вы больно… мускулистый.

В коридоре навстречу быстро шагнул полицейский в мешковатой форме, ниже меня на голову и такой тщедушный, что хоть сейчас бери его лаборантом пробирки мыть, а потом двигать науку.

Он остро посмотрел на меня, потом на детективщицу.

– Это с тобой?.. Все должны перебывать! Пока не снимут показания.

Голос у него тоже тонкий и писклявый, соответствующий фигуре и внешнему облику, а сам даже приподнимается на цыпочки, чтобы казаться выше.

Она бросила в его сторону небрежнейший взгляд.

– Это со мной, Карл.

– Это с нею, – подтвердил я. – Это самое, которое. С нею, Карл!

Он так и не понял, полиция не доросла до мэмов, с ожиданием смотрит на нее снизу вверх.

Она пояснила с некоторым раздражением:

– Главный подозреваемый. Будет пытаться сбивать нас на ложный след, тут мы его и схватим!

– А-а, – проговорил он с сомнением, – ну давай, лови… Только слишком не умничай, это не твое.

Я сказал с сочувствием:

– Она старается. Все обаяние в ход пустила. Вы же видите, какое у нее обаяние!

Он поспешно отступил, давая ей дорогу, ответил с дрожью в голосе:

– Да-да, мощное такое… обаяние.

Мы вышли к лифту, она бросила в мою сторону злой взгляд.

– Еще такая шуточка, и я вас удушу. Прямо в лифте.

– А отмазка?

– Попытка нападения на сотрудника полиции, – сообщила она. – С целью завладения табельным оружием.

– И последующим изнасилованием, – досказал я. – Да, это самое правдоподобное. Нравится мне наша самая гуманная в мире полиция. Я даже, можно сказать, в полном ауте. Что значит в восторге в переводе на язык полицейского протокола.

В лифте она загородила собой половину пространства, я прижался к стене, хотя не уступаю ей в росте, однако умеют же поставить себя женщины, а уж дорвавшиеся до власти, хотя бы такой, это вообще сатрапы.

Двумя этажами ниже дверь распахнулась, в нашу сторону качнулись двое сотрудников из соседнего отдела. Оба взглянули на нее, охнули.

Один пугливо отступил, а второй пролепетал:

– Езжайте, езжайте!.. Мы дождемся следующего!

Двери закрылись, лифт понесся дальше, я пробормотал озадаченно: