Читать книгу "Дочери Рима - Кейт Куинн"

Стоявший в центре шумной толпы, Отон предложил тост за «красных» и за возвращение хороших времен в недавно наступившем холодном декабре. Не успел он закончить речь, как к нему подошел один из сопровождавших его преторианцев и что-то прошептал на ухо. Марцелла заметила, что Отон широко улыбнулся.

— Приношу всем мои искренние извинения! — радостно объявил он. — Император Гальба вызывает меня во дворец. О, боги, в чем же я провинился?

— Почему Гальба позвал его? — запричитала на следующий день Корнелия, обращаясь к Марцелле.

— Может, потому что Отон хорош собой? — предположила Марцелла. — Говорят, Гальба любит красивых, сильных мужчин. Я всегда думала, что он благоволит Пизону именно по этой причине, но если ему больше по нраву Отон, то…

Впрочем, сестра не слушала ее и продолжала:

— …мы с Пизоном должны были стать единственными гостями! Отон будет весь ужин отпускать шуточки на счет моего мужа. И еще я так и не поняла, зачем Отону дали охрану из преторианцев…

Марцелла удивленно выгнула бровь.

— А, по-моему, ты все отлично понимаешь, Корнелия.

— Неважно, — отмахнулась та, поправляю прическу. — Это ничего не меняет. В конце концов Пизон — родственник Гальбы. Он происходит от Помпея и Красса, кроме того, он серьезный человек, а не какой-то там надушенный и напомаженный извращенец.

— Может быть. Но, угадай, у кого больше денег на подношения? Угадай, кто способен очаровать даже птиц, сидящих на деревьях? Чье имя толпа выкрикивала после скачек?

Глава 3

Корнелия

Корнелия никогда не любила невольничий рынок. Толкотня, шум, выкрики аукционеров, одобрительные возгласы мужчин, пришедших посмотреть на то, как раздеваются догола рабыни. Буквально все вокруг вызывало у нее отвращение — неудивительно, что при покупке рабов она предпочитала посещать закрытые торги.

— Добрый день, госпожа, и тебе, госпожа, — произнес елейным голосом аукционист, подобострастно кланяясь Лоллии и Корнелии. — Вы доставили мне великую честь своим приходом. Здесь можно увидеть только лучших рабов, они все здоровые и послушные…

— Знаешь, что удручает больше всего? — пожаловалась Лоллия. — То, что теперь для меня главное событие каждого месяца — это поход на невольничий рынок!

— Тебе следует винить в этом только себя, — заметила Корнелия, медленно проходя мимо длинного ряда рабов, стоявших на специальных возвышениях. — Поцеловать колесничего, приглашенного на пир, да будет Юнона благословенна к нам, это смело. Любой муж на месте Виния тоже высказал бы свое неудовольствие!!

— Знаешь, он возражает не против того, что я его поцеловала. Дело в другом — в том, что это было сделано у всех на виду. Я не хочу, чтобы мою жену считали блудницей! — Лоллия с чувством изобразила интонацию мужа. — Поскольку ты, судя по всему, не способна прилично вести себя в общественных местах, тебе следует оставаться в стенах дома. Под строгим присмотром ты можешь ходить на форум, в бани, навещать родственников — против такого рода развлечений я не возражаю!

Корнелия шла, придирчивым взглядом рассматривая вереницу рабов, и рассеянно приняла из рук аукциониста чашку с ячменной водой. Рабы и рабыни были одеты в одинаковые белые туники. Руки и ноги были намазаны маслом и ярко блестели в свете светильника. На шее у каждого висела бирка, с именем и профессией. Слуги, секретари, писцы… хороший повар, вот что ей было нужно! Ее нынешний был совершенно раздавлен предстоящей необходимостью готовить разносолы для пира на сорок гостей. Дело даже не в изысканности ее собственных вкусов или вкусов Пизона, но императорский наследник, когда принимает гостей, просто не имеет права ударить в грязь лицом.

Если, конечно, Гальба выберет его наследником. Впрочем, Корнелия тотчас же подавила эту неприятную мысль. Конечно же император выберет своим преемником Пизона, других претендентов просто не было! Кто-то может показаться большим любимцем в народе, кто-то слывет более обаятельным, кто-то может сорить деньгами, рассыпая их щедрым дождем, но в конечном итоге это ничего не значит. Мужчины с решительным характером всегда берут верх над обаятельными толстосумами.

— Я подумывала, а не купить ли мне новую служанку вместо той гарпии, которую Старикан заставляет шпионить за мной, — задумчиво произнесла Лоллия. — Нет, наверно, мне нужен кто-то еще… сильный и красивый мужчина, который помогал бы мне коротать время.

— Лоллия, прекрати, прошу тебя!

— Кто же будет ублажать меня, если меня посадили под домашний арест? Ты ведь не хочешь одолжить мне своего центуриона. Он мог бы показать мне, как обращаться с копьем, и тогда, так и быть, ты можешь беспрестанно трещать о том, как Пизон станет императором.

— Надеюсь, ты говоришь это не всерьез, потому что я искренне считаю, что…

— Только не топорщи свои перышки, — со вздохом произнесла Лоллия.

Корнелия была готова оскорбиться, однако затем, подавив в себе раздражение, остановилась перед упитанным лысым рабом далеко не юных лет. Подойдя ближе, она прочитала надпись на висевшей на груди раба табличке. Варрон. Сорок три года. Повар.

— Какой ты повар, Варрон? Для кого привык готовить? Для семьи всадника или для семейства сенатора?

— Я готовил пищу для губернаторов, преторов и императоров, госпожа. Сам император Нерон восхищался моей стряпней — вареным мясом страуса, — последовал ответ.

— Неужели? Расскажи мне, под каким соусом ты готовишь парную оленину?

— Под луковым, — быстро ответил раб. — С иерихонскими финиками, изюмом и медом.

— А какие блюда ты предложил бы императору Гальбе, окажись он за твоим столом?

— Медузу и яйца, вареные грибы с перечным соусом, приготовленным на рыбьем жире, жареного попугая…

— О боги! Ну почему здесь не выставляют на продажу мужей! — сокрушенно произнесла Лоллия и протянула кубок, чтобы ей его снова наполнили. Вином, заметила Корнелия, а отнюдь не ячменной водой. — Представляешь табличку с надписью: «Виний, римлянин, шестьдесят два года, зануда и пустозвон». Я разведусь с ним, ведь что мне еще остается? Я бы и раньше это сделала, но он пригрозил, что натравит на моего деда императора… мол, тот конфискует все его имущество, короче говоря, поступит так же, как с несчастным Марком Норбаном.

— Ему не следовало так говорить, — призналась Корнелия. — Варрон, а чем, по-твоему, лучше фаршировать кролика?

— Свининой и сосновыми орешками, госпожа…

— Старикан конечно же не утихомирится и будет по-прежнему угрожать моему деду, — зловещим тоном произнесла Лоллия и зашагала дальше вдоль длинной вереницы рабов.

Массажистка, парикмахер, носильщик…

— Он продается вместе с пятью другим рабами, госпожа, — вступил в разговор торговец. — Неплохой набор…

— Я беру этого, — решила Корнелия и улыбнулась упитанному лысому повару. — Добро пожаловать в мой дом, Варрон.