Читать книгу "Воспевая бурю - Мэрилайл Роджерс"

Но она ошибалась. Ивейн ощутил как бы легкую рябь, всколыхнувшую силы стихии, но решил, что виной тому – его собственное вол­нение от близости Аньи. Он почувствовал, как уныние пригасило природную живость девуш­ки, и боялся, что поведение его – хотя и вы­званное необходимостью – тому причиной.

– Конечно, возьми его, если хочешь… Ивейн позволил малой капельке своей не­жности прорваться наружу, голос его потеплел.

– Главное, не терять больше ни минуты – нам давно уже пора отправляться. Так что давай поскорее поужинаем – и в путь.

Анья достала черствую ржаную лепешку, до­бавив к ней на этот раз большие желтые ломти сыра из своего мешочка. Ивейн достал узкие ломтики солонины и рог со свежей водой, на­бранной из ручья, струившегося поблизости. Под пристальным взглядом его глаз девушка, отделив кусочек мяса, протянула его пушистому мехово­му комочку, лежавшему у нее на коленях.

Поужинав, они принялись собираться. Ивейн, уже имевший сноровку, быстро уложил свои вещи в котомку. Анье потребовалось не­сколько больше времени, чтобы сложить все в мешок, который снова прикрепили к седлу. Пока она торопливо заканчивала сборы, Ивейн взял посох и затянул печальную, протяжную песнь, вздымавшуюся, казалось, из потаенных глубин души. Он трижды повторил ее строфы. Это не было мольбой о прикрытии. Чтобы заклинание могло сохранять свою силу, потребовалось бы невероятное напряжение. Оно вконец истощило бы его. силы, а этого ни в коем случае нельзя было допустить, поскольку опасности подстере­гали их на каждом шагу. Ивейн просто просил духов природы вести их и охранять в пути.

С сияющим кристаллом, освещавшим дорогу в сгущавшихся сумерках, они снова двинулись в путь. К заклинанию, произнесенному вслух, Ивейн добавил еще безмолвную просьбу даровать ему силы не думать об этой маленькой изящной кра­савице, опасаясь, что ее близость рассеет его – столь необходимую жрецу – сосредоточенность.

Анья, с лисенком на руках ехавшая чуть позади, в свете его магического кристалла не отрывала глаз от могучей широкой спины. Внезапно ее ох­ватило отчаяние. Ивейн был рядом, но девушке вдруг показалось, что ее покинул единственный, самый главный для нее человек на свете, тот, кто до сих пор был счастьем всей ее жизни.

Все вперед и вперед, с той минуты как опус­тились сумерки и позднее, в полночной тьме, они двигались через лес без единого слова, ни на се­кунду не останавливаясь.

ГЛАВА ПЯТАЯ

С Ивейном, освещавшим дорогу кристаллом, Анье нечего было бояться беспросветной ночной тьмы. Время шло, и душа ее постепенно напол­нялась покоем. Легкий ветерок шелестел в гус­той листве над головой, донося до нее ароматы цветов, робко пробивавшихся в траве под нога­ми. Умиротворенная, почти как лисенок, задре­мавший у нее на руках, Анья напомнила себе, что обрела драгоценнейший из даров – минуты, проведенные рядом с возлюбленным. Правда, он не хотел брать ее с собой, но Анья не сомнева­лась, что отправилась с ним не напрасно.

Ивейн, подавляя досаду, старался убавить шаг, подлаживаясь к неторопливой трусце Ягодки. Спиной он чувствовал пристальный, почти неотрывный взгляд девушки, и от этого ему было еще больше не по себе. Ее постоянная близость влекла и в то же время пугала его. Ивейн боялся, что, очарованный, позабудет рядом с ней обо всем на свете и на заметит засады, пока не окажется слишком поздно…

Внезапно какая-то птица, всполошившись, захлопала крыльями, и это так напугало Ягодку, что она в панике заметалась. Шум тотчас же от­влек Ивейна от его невеселых раздумий.

Лисенок повизгивал, лошадь заржала, и Ивейн, обернувшись, увидел, как Ягодка поднялась на .дыбы, передними копытами молотя воздух, точно пытаясь защититься от испуганной птицы, обере­гавшей свое гнездо. Ивейн не ожидал, что старая лошадь еще способна на нечто подобное.

– Не-е-ет! – тихо вскрикнула девушка и тут же, почти неслышно, упала на землю.

Ивейн замер. На земле, между двумя валуна­ми, лежала маленькая скорченная фигурка. И, что самое страшное, она не двигалась.

Бросившись к Анье, Ивейн почувствовал, как сердце его словно сжимает гигантская рука великана, стремящегося раздавить его в наказание за небре­жение. Да, он был слишком рассеян, задумался, а расплачиваться приходится девушке. Разве виновата она в том, что так обольстительна? Он мог только молить духов стихии спасти его маленькую, чистую фею и не наказывать ее за его прегрешения.

Ивейн поставил посох на землю, туда, где золотистым потоком струились волосы Аньи, рассыпавшиеся при падении. Лисенок с присущим животным проворством вскочил на лапки, но тут же, поскуливая, подполз и уткнулся мор­дочкой в плечо своей раненой хозяйки. К счастью, он, видимо, почувствовал намерение человека помочь и, хотя зарычал, но не препятст­вовал ему подойти. Так что Ивейну не пришлось тратить время на возню со зверьком.

Сбросив котомку, юноша опустился на коле­ни. Земля была мягкой, как губка, под толстым слоем прошлогодней листвы и под свежей, зеленой травой и папоротниками. Жрец осторожно ощу­пал голову девушки. Анья еле слышно застонала, когда пальцы его наткнулись на громадную шишку. Хотя и не столь искусный во врачевании, как Брина или сестра, Ивейн понимал в этом толк и нередко оказывал помощь не только при несчас­тных случаях, но даже при ранениях на поле боя.

Сдерживая волнение, жрец бережно поднял де­вушку из расщелины между камнями и уложил ее на мягкую, как ковер, траву. Осторожно, едва каса­ясь, он провел по зеленой материи платья от плеча до бедра, с той стороны, куда пришелся удар при падении. Анья, не приходя в сознание, застонала.

Ивейн присел на корточки. Ребра или сло­маны, или сильно ушиблены. Как бы там ни было, нужно перенести ее в какое-нибудь без­опасное место и там заняться лечением. Ивейна тревожили не столько поврежденные ребра де­вушки, сколько то, что она сильно ударилась го­ловой. От Аньи нельзя отходить ни на минуту, пока она не очнется. Он попросит духов стихии помочь ей прийти в себя.

К счастью, кобыла – хотя у Ивейна и не было времени ее утихомиривать – обрела уже свое обычное невозмутимое спокойствие. Он за­кинул торбу Ягодке на спину, и та спокойно ждала, пока друид возносил триады благоговения и просил даровать ему правильный путь. По мере того как протяжные слова срывались с губ Ивей­на, кристалл на набалдашнике посоха разгорался все ярче, и наконец от него пролег луч света, еще более ослепительный, чем светящийся круг, что сиял для них на протяжении всего перехода.

Ивейн бережно поднял девушку и, держа ее одной рукой, стараясь не причинить ей боли, взял посох и пошел за лучом назад, по уже про­йденному пути. Когда луч света переместился вправо, жрец тотчас повиновался и свернул. Через несколько шагов он наткнулся на моно­литную скалу – так, во всяком случае, ему по­казалось в первый момент.

Ивейна ничуть не смутило, что мольба об ук­рытии завела его в тупик. С минуту он пристально разглядывал скалу, затем, пригнувшись, нырнул во мрак, очутившись в пещере, невидимой снаружи. Лошадь остановилась около узкого входа, но ли­сенок не отставал и держался у ног друида.