Читать книгу "Королевский сорняк - Татьяна Гармаш-Роффе"

– Ну, хорошо, извини, если тебе мои вопросы неприятны…

– Я никого не грабил и не убивал, если тебя именно это интересует.

– Что ты, мне такое и в голову не пришло!

Пришло или не пришло – Тоня сама не знала. Но была рада, что Кирилл сказал ей об этом. Конечно, в его прошлом не может быть ничего темного.

И все-таки он что-то скрывал… И Тоне это не нравилось. Ночью он отвернулся от нее, сказав, что устал. Но она слышала по его дыханию, что он лежал без сна, погруженный в какие-то не слишком приятные мысли…

Что за мысли? Тоня не за себя боялась, нет: она была абсолютно уверена, что никаких дурных намерений по отношению к ней у Кирилла нет. Он ведь любит ее, она в этом не сомневалась…

Хотя он ни разу не сказал ей об этом. Ни разу.

– Кирилл… Ты ведь не спишь?

Она долго ждала ответа, прежде чем услышала медленное «нет».

– Ты любишь меня? – неожиданно для себя самой спросила Тоня.

– Я???

Он повернулся и посмотрел на нее. В темноте глаза его казались черными, а изящный нос – хищным. Тоне стало не по себе.

– Да, Тоня… Я люблю тебя, – сказал он через некоторое время и встал. Нашарив тапочки, он накинул шелковый халат и ушел на кухню: курить.

Тоня так и заснула, его не дождавшись.

Глава 9

Заработало! Сомнения прочно поселились в ее душе. Она уже не просто грустна, она обеспокоена, озадачена и даже немного испугана… Великолепно! Да, милая, а ты как думала? Что все тебе даром? Нет, голубушка, по счетам надо платить. Смотри, как похорошела! Какая сладкая стала, сытая, довольная… Как гладенький розовый камешек-голыш – каждому хочется положить его в рот и нежно перекатывать внутри языком… Теперь мимо тебя не пройдет ни один нормальный самец. Ты только протяни руку – любой твой.

Так что ты у меня в долгу, красавица. И пора тебе начинать должок возвращать!

…В последующие дни Кирилл был мрачен и раздражителен. На ее ласковые вопросы отвечал грубо, по ночам от нее отворачивался. Тоня спала плохо, просыпалась, тянулась к нему, но его спина оставалась неподвижной, закостеневшей. Он делал вид, что спал, но она знала, что это не так. Один раз он просто молча убрал ее руку, которую Тоня положила ему на грудь. А ведь он всегда заводился мгновенно, как только она прикасалась к нему! Что с ним???

А по утрам он уходил пораньше, поскорее, не завтракая, – почти украдкой, почти сбегал. От нее???

Тоня не выдержала и однажды перегородила ему дорогу в коридоре.

– Кирилл, мне нужны объяснения.

– Их не будет.

– Будет, – сказала Тоня, подивившись собственной твердости. – Я люблю тебя, ты близкий мне человек, и я хочу знать, что происходит!

Его глаза странно заблестели, и Тоне показалось, что… Что это слезы.

– Кирилл! – строго сказала она.

И он вдруг обмяк. Прямо вот так, плечи упали, лицо склонилось, и он глухо проговорил:

– Пойдем на кухню.

Тоня молча приготовила кофе и бутерброды. Поставила на столик, села.

– Я слушаю тебя, – проговорила она требовательно, всем своим видом давая понять, что не отступит.

– Хорошо… Только имей в виду: ты сама напросилась. Слез и истерик устраивать не надо.

– Их не будет.

– Тогда вот что, Антония… У меня серьезные денежные проблемы. Думаю, что эту квартиру придется продать. Празднование дня рождения отменяется. С машиной тоже придется расстаться. Где я буду жить – не представляю.

– Как это – где? У меня, Кирилл! Квартира принадлежит мне: одна одинокая бабушка продала ее мне в рассрочку с тем, чтобы я платила ей каждый месяц определенную сумму до конца ее жизни… И еще, ее можно сдать, там две комнаты, – а мы снимем однушку. Разница в деньгах плюс моя зарплата – будет нам на жизнь. Это, конечно, не решит твоих неприятностей, но мы не пропадем!

Он зло, неприятно усмехнулся.

– Иными словами, ты будешь меня содержать?

Тоня подумала.

– Не содержать, нет… Поддерживать. Поддерживать, пока ты будешь искать выход. Может, найдешь другую новую работу, пусть на зарплате… У тебя есть опыт, тебя с руками оторвут!

– Ты такая благородная?

Ей был неприятен этот вопрос. И особенно нехорошая улыбка, которая его сопроводила. Но она понимала, что Кириллу сейчас плохо, его самолюбие уязвлено… И потому ответила просто:

– Я люблю тебя, Кирилл. Вот и все. Ты мне дал очень много, и если я могу тебе хоть что-то отдать взамен, я буду просто счастлива.

– Ну, смотри, Антония…

Он тяжело встал, словно пьяный.

– Смотри, запомни, я у тебя ничего не просил. Ты сама предложила.

Он ушел на работу, к своим непонятным неприятностям. А Тоня осталась с тяжелым сердцем. Меньше всего ее волновали денежные проблемы. И куда больше – эти странные, злые, нехорошие улыбки. Как будто ему доставляло удовольствие ее наказать…

За что? За ее любовь? За ее благодарность?

…Тоня договорилась о сдаче своей квартиры очень быстро, и вместе с ее зарплатой получилась неплохая сумма, на которую они скоро сели вдвоем. Разумеется, от многого пришлось отказаться. Не те колбасы, не та рыба, не то мясо.. Но это мало беспокоило Тоню – она умела жить скромно.

Куда больше ее волновало, что Кирилл, оказавшись не у дел (фирма ликвидирована за долги, сказал он), принялся пить. Она приходила с работы, таща сумки с продуктами, а он даже не встречал ее в коридоре. Он сидел на кухне, в своем любимом шелковом халате, так и не переодевшись с утра. Светлая щетина неопрятно торчала на небритом подбородке, и тусклые глаза не выражали ничего.

Тоня пыталась с ним говорить. О поисках работы, что с его опытом он легко найдет… О том, что нельзя падать духом. Что они есть друг у друга, и это самое главное…

Кирилл только пьяно мычал в ответ.

Тоня была в отчаянии.

Одновременно все мужчины как с цепи сорвались. Чем хуже шли дела с Кириллом, тем больше неожиданных поклонников у нее возникало, словно они чуяли, стервятники, что у нее в любви трещина, в которую можно всунуть свои хищные клювы. Первым в кафе, куда она ходила в обеденный перерыв перекусить, к ней за столик подсел импозантный мужчина за сорок. Он активно пытался познакомиться с Тоней, давая понять, что она женщина в его вкусе, а он человек обеспеченный, влиятельный, и готов ее баловать, холить и лелеять. Тоня сухо отвергла все намеки.

В следующий раз к ней за столик попросился весьма привлекательный и весьма развязный брюнет, который заявил, что он кинокритик, что она ему нравится и что он готов, в случае ее благосклонности, ввести ее в недоступный мир звезд театра и кино.