Читать книгу "Кто мы, русские, и когда мы возникли? - Александр Журавлев"

Б. А. Рыбаков пишет: «У сколотов в VI–IV вв. до н. э. мы видим высокоразвитое земледелие, скотоводство, ремесло; на южных границах со скифами ими воздвигнут ряд новых крепостей. У сколотов явно выделилась дружинная всадническая прослойка и известны величественные “царские” курганы с оружием и многочисленными предметами роскоши. Вполне допустимо, что сколоты представляли собой не только союз нескольких племен со своими царями во главе каждого из них, но и классовое общество. В пользу столь высокого уровня говорит не только существование богатой знати, но и наличие экспортного земледелия»; «Полнокровное развитие сколотского общества в V–III вв. до н. э., дошедшего, судя по всему известному нам, до уровня государственности, было прервано сарматским нашествием III в. до н. э.».[71]

Применение радиоуглеродного метода исследования системы так называемых «змиевых валов» показало, что наиболее сохранившиеся из них заложены во II в. до н. э.[72]Таким образом, первые защитные валы были сооружены северянами, уличами, полянами и древлянами против нашествия сарматов, а это несомненное доказательство существования государств у наших предков в III в. до н. э.

Так вот, еще в действительно древнее время, в III в. до н. э., на землю северян обрушилось с юго-востока третье в нашей истории страшное нашествие персоязычных кочевников – сарматов. Нападение было внезапным, и северяне не успели собрать общее войско для его отражения. Это было бедствие для всего народа северян. Многие погибли, некоторые попрятались по оврагам и лесам. Но лучшие – вятшие – не покорились и переселились в более густые и суровые леса на север по реке Оке и ее притоку Москве-реке. Эти непокорившиеся – вятшие – и образовали народ север-вятичей, который заселил леса по реке Оке от Орла до Рязани, по Москве-реке, а затем и за лесами, по долине реки Клязьмы (в земле Залесской), где и сформировали ядро современного русского народа.

«Новые поселенцы занимали древние небольшие городища милославцев (первой волны славянского заселения), укрепляли их дополнительными валами и строили свои новые крепостицы-убежища».[73]

Если вы внимательно посмотрите на карту Московской области, то найдете на юге большой правый приток Москвы-реки – Северку. Часть славян была отброшена к Смоленску.

K этому же времени – II–I вв. до н. э. – относятся, очевидно, закладка и строительство городка Москвы, то есть превращение Москвы из поселения земледельцев, носителей культуры «шнуровой керамики», основанного в 4-м тыс. до н. э., в городок – центр округа.

Известно, что 850 лет назад Москва уже существовала как городок и крепость князя Кучки и имела свое название – Москва.

Юрий Долгорукий не построил, а лишь перестроил московскую крепость, расширив и даже не переименовав ее. Однако таких перестроителей Москвы было достаточно. Значительно расширил деревянный Кремль первый Московский князь, сын Александра Невского – Даниил; еще большую перестройку провел Дмитрий Донской: он возвел белокаменный Кремль; Иван III построил современный кирпичный Кремль. Совершенно непонятно, почему одного из этих перестройщиков, Юрия Долгорукого, мы вдруг объявили основателем Москвы.

Наши археологи, кажется, потеряли уникальную возможность найти остатки строений Москвы II–I вв. до н. э. при раскопках Манежной площади из-за отсутствия идеологического настроя и технических средств для поиска. Вместо этого они страшно радовались, находя «древности» всего 4–5-вековой давности.

Север-вятичи были земледельцами, однако на новых местах условия для земледелия оказались совсем другими.

Во-первых, более суровый и холодный климат и короткое лето с поздней весной и ранними заморозками. Теперь мы научно выражаемся, что живем в зоне «рискованного земледелия». Вот в такие условия после благодатного юга и попали северяне.

Во-вторых, совершенно другими здесь оказались и почвы: как правило, подзолистые, болотные, песчаные или глинистые, малоплодородные и требующие неимоверного труда для их культивирования.

Вятичам пришлось выбрать: либо рабство, либо жизнь в этих новых суровых условиях, где до них никто не занимался земледелием. И они решили: лучше свобода, пусть с тяжелым трудом. Шаг за шагом, год за годом, столетие за столетием создавали они самое северное в мире земледелие и зерноводство на основе селекции такого злака, как рожь. Рисковали они, конечно, но свободы своей не отдали и с тех пор никому не покорялись. В этот трудный период, в условиях переселения, и сложился наш национальный характер со всеми его достоинствами и недостатками.

По складу национального характера все европейские народы можно разделить на две группы: народы с психологией ограниченного пространства и народы с психологией неограниченного пространства и неисчерпаемости природных ресурсов.

Наиболее выраженными представителями первой группы являются голландцы, чехи, немцы, датчане, северные итальянцы, японцы.

Трудолюбие и стремление к твердым законам складывались у них еще в раннем Средневековье. Уже в то время они жили в условиях плотной заселенности своей и всех соседних территорий. Им некуда было переселяться, некуда было бежать. Они не могли запахать целину и вынуждены были тщательно обрабатывать свои уделы. Они не могли отправиться в соседний бескрайний лес за строительным материалом, грибами или ягодами. Везде были свои хозяева, и за все надо быть расплачиваться плодами своего труда или просто трудом.

И с законами так же. Если феодал облагал народ (крестьян) непосильным налогом, они теряли заинтересованность в интенсификации своего труда. Урожай снижался, и доходы феодала падали. В результате стороны приходили к заключению соглашения, которое устраивало и тех, и других, т. е. к правовому решению любого конфликта. Создавалась система законов, способствовавших интенсификации труда как единственного источника материальных ценностей.

На востоке Европы у украинцев, белорусов и русских положение было другое. Если феодал облагал крестьян непосильным налогом, то однажды утром обнаруживал, что они ушли. Сбежали в северные леса, восточные горы или южные степи. Здесь он превращался в «огнищанина», то есть поселенца, огнем выжигающего себе участок леса или степи под пашню. Назначались погоня и розыск. Кого могли, догоняли, возвращали на старое место и плетьми заставляли работать. Да и тут трудиться можно было не очень интенсивно, ибо всегда имелся избыток целины, леса, залежей золота, а позже угля или нефти. Феодал правил не законом, а силой, а крестьянин жил мечтой о возможности ухода на волю в бескрайние леса или степи.

Феодал имел возможность и стремился увеличить свои доходы освоением целины и мало заботился о повышении производительности труда.

И национальный характер трудящихся складывался под влиянием возможности куда-то уйти, а не необходимости улучшать положение на постоянном месте. K концу XX в. выросшее население России освоило уже всю территорию страны и перешло в условия жизни на ограниченной территории.