Читать книгу "Тень орла - Артуро Перес-Реверте"

Царю Александру – крышка. Ну, и прочее в том же роде.

Тут на склоне холма появляется Мюрат. Уезжал, демонстрируя высшую школу верховой езды, чуть склонясь в седле на левый бочок, цыганским принцем, разодевшимся для итальянской оперетки, из-под кивера – кудряшки, в ушах сережки, обтянутые чикчирами ляжки. А возвращается, покуда прочие маршалы, толпясь вокруг императора, предаются ликованию, некто черный от пороховой гари, доломан в лоскуты располосован, ментик в трех местах пробит, да и взгляд у него, знаете, как утех, кому пришлось сколько-то времени скакать стремя о стремя с тремя всадниками Апокалипсиса, когда, нещадно шпоря коня, бросаешь его в карьер, чтобы одолеть эту тысячу шагов, длиннее которых не бывало пока в твоей жизни, и совсем не уверен, доберешься ли до конечной станции или ссадят тебя на полдороге. Недурно бы вспомнить, что на них с Неем приходится наибольший во всей Великой Армии запас отваги на квадратный метр. Недурно бы вспомнить, что маршал Мюрат спустился в зев преисподней, а теперь возвращается, везя охапку русских знамен, взятых с бою.

– Пришел, ваше величество, увидел, победил.

Мюрат, пожалуй, не вполне обладал теми качествами, какие влагаем мы в понятие «скромность». Что же касается его эрудиции, то она не простиралась далее сведений, почерпнутых из принятого во французской армии «Боевого устава кавалерии», прочитанного, надо сказать, не без натуги, хотя книга эта, честно сказать, была малость попроще, нежели «Критика чистого разума», сочинения господина Канта, о котором маршал, будучи спрошен, ответил бы без запинки, что это – цветная оторочка или, если угодно, выпушка по шву или на обшлаге. Начиналась она так: «Ударная сила кавалерии состоит из двух элементов – коня и всадника». И в том же духе – еще двести пятьдесят страниц. Выражение же «пришел, увидел, победил» Мюрат позаимствовал из любимой его сыновьями книжки с картинками: на одной из них и был изображен какой-то греческий военачальник, нет, виноват! римский полководец, адресующий эти слова Трое после того, как эта самая Троя – тварь распутная! – бежала от него с неким Вергилием в брюхе деревянного коня. Ну, или наоборот. Не важно. Мюрат очень гордился тем, что запомнил эту фразу, которая вкупе с выражением «И все-таки она вертится», принадлежащим знаменитому флорентийскому гондонльеру – тьфу, кондомтьеру! – Леонардо да Винчи, изобретателю презерватива, составляла весь запас его познаний в области литературы классической. И любой другой.

И вот Мюрат добрался до вершины холма, бросил к ногам императора полдюжины русских знамен, подобранных его кирасирами и гусарами на поле битвы, оставшемся за неустрашимым батальоном 326-го линейного, и произнес это самое насчет «пришел, увидел» и так далее, а все прочие маршалы и генералы от зависти кусали локти себе и друг другу, перешептываясь в том смысле, что, мол, дуракам счастье, можно подумать, он войну в одиночку выиграл, хотя всего-то делов было – покрутиться на коне по полю, невелика доблесть, это любому олуху под силу, скверные настали времена, ну да ничего, придет время – История все расставит по своим местам, оценит те умственные усилия, которые прилагаем мы, штабные генералы, поймет, что хожденьем по полю да пальбой из ружья войну не выиграешь, с этим справится любой капрал. Ишь ты, взъехал и какие слова произносит – «пришел, увидел…» – нахватался, сукин сын. Хотелось бы знать, какие такие дарования разглядел в нем император, отдав ему под начало такую прорву войска. Каких тебе еще дарований – смазлив, как херувим, и задница такая аккуратная, кругленькая… Да, Бутон, ты меня понял с полуслова, но я все же сомневаюсь, чтобы наш государь дрейфовал в этих широтах, да и не ты ли только вчера на бивуаке, чтоб незаметно доставить в шатер его величества эту русскую дамочку.., да-да, ту самую, с такими формидабельными формами… переодел ее кирасиром? Как кираса-то не треснула, хе-хе-хе? Да уж, природа не поскупилась, хо-хо-хо… Ладно, как бы то ни было, а вот вам Мюрат во всей славе своей, с кудряшками, сережками и трофейными знаменами… Получите триумфатора, вени, види, вици… Какой еще девице? Да нет, это я так, по-латыни… А жалко, ей-богу, жалко, что какой-нибудь русский канонир не засветил ему в лоб гранатой…

И покуда маршалы вполголоса показывали образцы боевого братства, Мюрат спешился, приблизился к Бонапарту и стал перед ним во фронт.

– Ваше величество, приказ исполнен.

– Я рад. Хорошо поработали. Славное дело. Героическая атака и всякое такое.

– Спасибо, ваше величество.

Недомерок уткнул окуляр подзорной трубы под левую бровь и оглядел панораму Сбодунова.

Отбив наконец-то Ворошильский брод, дивизия Нея напирала на левый фланг русских, прогибавшийся под ее натиском. На другом берегу реки, по Московскому тракту отступала в беспорядке пехота царя Александра, на которую наседали легкоконные части французов, а на окраине, у самого моста мелькали крохотные синие пятнышки – перестраивались после своего беспримерного штыкового броска солдаты 326-го линейного. Эта победа затмила собой даже успех при Самотрахии.

Губы императора чуть заметно дрогнули в удовлетворенной полуулыбке. Он сунул трубу маршалу Бутону, распахнул серый сюртук и заложил руку между пуговицами белого жилета.

– Ну, Мюрат, расскажите, как дело было. Только помедленней, не тарахтите. Самую суть. Подлежащее, сказуемое и так далее.

Мюрат сморщил свой безмятежно-гладкий лоб и принялся докладывать. Никогда такого прежде не видал, ваше величество. Нечто неописуемое, ваше величество. Стало быть, протрубили атаку – тарара-тарари – и мы поскакали. Тысяча двести человек. Ну, поскакали и прискакали. А там эти четыреста испанцев, они уже в двух шагах от русских батарей, кто бы мог подумать, ваше величество. И, как бы это сказать, ваше величество, они собрались кинуться на эти пушки. А когда мы оказались рядом и стали кричать им «ура!», они, ваше величество, смотрели на нас с такой, знаете, злобой. И нисколько не обрадовались, что мы подоспели им на выручку. И ни капельки благодарности. Отвернулись, слова доброго не сказали, будто мы порушили их планы. Они, ваше величество, подвергли нас, как бы это сказать, остраки.., острой клизме. Не знаю, ваше величество, сумел ли я объяснить толком.

– Сумел, сумел. Не слишком толково, как, впрочем, и всегда, но сумел. Валяйте дальше.

И Мюрат со своим в поговорку вошедшим косноязычием принялся рассказывать, что было дальше. И они, ваше величество, ну, то есть испанцы из 326-го линейного, не ждали от нас никакой помощи и явно намеревались действовать не под нашей, так сказать, э-э.., эгидрой, а сами, на свой, как это говорится, трах и вдрызг. Ну да, страх и риск.

Виноват, обмолвился. Будто они совершенно от нас агрономны.

– Вы хотите сказать «автономны»? – осведомился Бонапарт.

– Автономны, ваше величество, или как вам будет угодно, но дело в том, что они нас даже бранили. Обзывались, ваше величество, по-всякому.

Сукины, говорят, дети, какого… – виноват, ваше величество, не могу повторить… – вы тут делаете? На кой, говорят, вас сюда принесло? Век бы вас, сволочей, не видать.., не ваша, говорят, печаль чужих быков случать…