Читать книгу "Сын Красного корсара - Эмилио Сальгари"

— А, так вы гасконец? — спросил граф. — Говорят, что ваши соотечественники храбры, но и очень хвастливы.

— Я покажу вам, как раскалываются черепа! — в бешенстве орал солдат.

— Не лучше ли сначала нанизать на ноги штаны? — иронически бросил корсар. — Вы что, не замечаете, что стоите в одних кальсонах?

— Даже и без них, в одной рубашке, гасконцы умеют убивать!

И с легкостью пантеры он перепрыгнул через кровать, напав на корсара. Натиск его был стремителен, но он почти сразу вынужден был остановиться, поскольку спутники графа подняли пистолеты.

— Вы хотите убить меня? — спросил он, быстро отступив на пару шагов назад.

— Дружище, — сказал корсар. — В другое время я предложил бы вам выйти, прогуляться до кладбищенской стены и там померяться силами со мной. К несчастью, или скорее к счастью для вас, я не могу терять ни секунды. Или вы продадите мне свою одежду, или — клянусь честью — я застрелю вас. Ну же! Помиримся и расстанемся добрыми друзьями. Предлагаю вам двадцать дублонов.

Солдат аж подскочил.

— Вы так щедро платите за мою жалкую одежонку! Можно подумать, что вы либо принц, либо сколотили состояние в Мексике.

— Да нет, я всего лишь граф и никогда в жизни не видел мексиканских рудников. Так вы принимаете мое предложение?

— Клянусь всеми громами Бискайи! Я был бы полным кретином, если бы отказался от такой суммы. На двадцать дублонов я куплю две новехонькие формы, так что мои товарищи лопнут от зависти.

Граф достал пузатый кошелек и выложил из него на край стола двадцать золотых монет.

— Дарю вам еще и свою шпагу, сеньор граф, — сказал гасконец, который буквально пожирал деньги глазами.

— Предпочитаю собственную.

— Попробуй лучше подарить нам какую-нибудь бутылку, если она у тебя есть, — вмешался Мендоса.

— У меня есть агуардьенте[20], какой не пьют даже в Вера-Крусе.

— Вытаскивай ее, приятель. У нас у всех есть один недостаток: нас всегда мучает жажда. Возможно, оттого, что мы много дышим соленым воздухом.

— И у меня такой же недостаток; сейчас достану бутылку!

Он опускал двадцать дублонов в ободранный ящик один за другим, чтобы насладиться звоном золота, потом вытащил бутылку и стаканы. Пока он разливал водку, граф, оказавшийся почти такого же сложения, как и гасконец, быстро переоделся в военную форму. Закончив с одеждой, он выпил свой стакан, а потом обернулся к гасконцу и сказал:

— А теперь позвольте связать вас и заткнуть рот. Когда спустимся, мы скажем кому-нибудь, что с сеньором Баррехо произошло несчастье, люди придут и освободят вас.

— Вы очень любезны, сеньор граф, но я предпочел бы обойтись без платка во рту.

— Искушения так опасны. Вам может разонравиться сделка, и как только мы выйдем, вы закричите: «Держи вора!»

Гасконец высокомерно покачал головой в знак отрицания и отдал себя в руки моряков. У Мендосы и Мартина, как у всех людей их профессии, всегда были при себе веревки. В несколько секунд они надежно связали солдата, засунули ему в рот кляп и повалили хозяина комнаты на кровать.

— Всего хорошего! — несколько иронично сказал баск.

Гасконец шевельнулся, пытаясь ответить, но тут же застыл в неподвижности, словно внезапно заснул. Сын Красного корсара надвинул шлем на лицо, чтобы его не узнали, открыл дверь ключом, который ему дал гасконец, и спокойно спустился по длиннющей лестнице, сопровождаемый матросами. Они вошли в старый четырехэтажный дом с истертыми ступенями и потемневшими стенами; здесь, определенно, жили простолюдины. Уже у выхода на улицу, в дверях, они столкнулись со старой негритянкой, несшей на курчавой голове большую корзину, полную бананов.

— День добрый, сеньор Баррехо, — сказала она, увидев корсара.

— Ошибаетесь, добрая женщина, — ответил граф. — Я друг сеньора Баррехо. Кстати, как только сможете, поднимитесь к нему на чердак. Мне кажется, что бедняга неважно себя чувствует.

Сказав это, он переступил порог и скорехонько удалился, все так же сопровождаемый двумя флибустьерами. Их легко было принять за моряков, торопящихся на родной корабль. Улица была почти пустынной, потому что жители всех испанских городов с побережий Мексиканского залива имели привычку прекращать с полудня до четырех часов дня все свои дела и предаваться сладкой дреме.

— Мартин, ты знаешь город как свои пять пальцев, веди нас к порту, — сказал граф, когда они оказались посреди садов.

— Мы не так далеко от него — не дальше, чем в двух выстрелах из аркебузы. — ответил мулат.

— Мне непременно надо увидеть, как они окружили мой фрегат.

— Но мы же не можем добраться до него, не вызвав серьезных подозрений, — заметил осторожный Мендоса.

— Знаю, и это меня беспокоит. Как связаться с моим помощником? Вот в чем вопрос. Не сомневаюсь, что он сможет отыскать проход среди галеонов и каравелл, а потом спокойно взять курс на Тортугу. Однако необходимо, чтобы я оказался на борту судна, прежде чем секретарь сеньора де Монтелимара отправится в Мексику.

— Возможно, мне повезет, — сказал Мартин. — Мулата не очень-то будут подозревать, а вы знаете, что я плаваю как рыба, если не лучше, и могу долгое время проплыть под водой.

— Мне это очень хорошо известно, — ответил граф. — И как раз поэтому я тебя выбрал.

— Значит, мне будет нетрудно незаметно войти в море и добраться до фрегата.

— Тебя могут заметить и убить. Отданы очень строгие распоряжения, которые должны перекрыть мне путь на борт или воспрепятствовать отправить на фрегат какое-нибудь сообщение.

— Не беспокойтесь об этом, капитан, — ответил мулат. — Испанцы хитры, но я-то не глупее их.

— Увидим, — заключил разговор сеньор де Вентимилья, казавшийся очень озабоченным дурным оборотом, какой принимали дела.

Они быстро шли, минуя сады и маленькие банановые плантации и благоразумно держась вдалеке от редких домиков, разбросанных здесь и там.

Через четверть часа они оказались в виду рейда, выйдя в почти безлюдное место.

Граф резко остановился и что-то забормотал, сжимая кулаки.

— Дело серьезное! — сказал Мендоса.

И оно в самом деле было таким.

Четыре галеона, то есть крупных корабля, предназначавшихся в основном для перевозки в Европу драгоценных металлов, добытых в мексиканских и центрально-американских рудниках, да к тому же еще пять каравелл оставили свои якорные стоянки и собрались у выхода из порта, расположившись в две линии: более мощные галеоны — впереди, гораздо более слабые, с малочисленными экипажами, каравеллы — позади них.

Посреди рейда в полном одиночестве стоял фрегат графа, великолепное трехмачтовое судно, удлиненное и узкое, вооруженное двадцатью четырьмя бортовыми орудиями и двумя крупнокалиберными кулевринами в укрытии на полубаке.