Читать книгу "Ольга, княгиня зимних волков - Елизавета Дворецкая"

Догадываясь, что сейчас на сердце у товарища, Равдан иногда украдкой поглядывал на него. Лицо Лютояра было неподвижно, а мысли, судя по глазам, были где-то очень далеко. Будто искали след ушедшего вождя на невидимых тропах в Навь…

Ведома не удивилась, на следующее утро после своей встречи с Ведьмой-раганой узнав, что княгиня еще спозаранок ушла в лес. Та порой ходила за травами, но обычно брала с собой дочерей. Не подав вида, будто заметила нечто необычное, Ведома тем не менее была уверена: мать отправилась искать Ведьму-рагану.

Ее догадки подтвердились, когда Гостислава воротилась под вечер, явно усталая, пахнущая лесом, с промокшими ногами и пустой корзиной, в которой лишь набралось немного лесного сора. Но никто не задал ей вопросов. Исподтишка наблюдая, Ведома видела, что мать очень взволнована прогулкой, хоть и пытается это скрыть. Какую бы цель она ни ставила себе, сходила определенно не попусту.

Но еще через несколько дней все эти раздумья забылись. Однажды под вечер в Свинческ прибыл обоз с ужасной вестью: на Рутавецком волоке его ограбили и при налете был убит посол к Сверкеру от свейских конунгов!

Когда прибежали с пристани, Ведома устремилась туда вместе с челядью и дружиной. Среди их груза было семь-восемь мертвых тел: завернутые в плащи, они уже не напоминали даже бывших людей.

Еще выгружали раненых. Распоряжался всем рослый молодой мужчина со светлыми волосами и такой же бородкой.

– Сколько у вас раненых? – спросила у него Ведома. – Тяжелые есть?

– Пятеро. – Он остановил на ней взгляд, но явно не понял, кто она такая. – У вас есть хорошие лекари?

– Лучше моей бабки еще не бывало! – с гордостью заверила она. – Пусть несут за мной!

Махнула рукой в сторону городца и пошла, показывая дорогу к гостевому дому.

К удивлению дочери, Гостислава тоже вышла во двор, бросив свою пряжу, и приняла участие в хлопотах: распоряжалась, кого куда нести, что из еды готовить. Поскольку погибший посол ехал к самому Сверкеру от родичей, то и принимать его людей приходилось на княжьем дворе.

Не сразу решили, куда нести знатного покойника, но Грим, старший княжий воевода, велел положить в бане для дружины и челяди: все равно нужно обмывать. Сюда же пока занесли раненых свеев.

Пока обмывали раны, Ведому отыскал Асгейр, Сверкеров хирдман:

– Конунг требует, чтобы пришла хоть одна хозяйка. У него сидит сам ладожский ярл, а его некому угощать!

Ведома оглянулась на бабку Рагнору: та склонилась над каким-то стонущим свеем. Неудачливое посольство ехало от места битвы три дня, иные раны пострадавших загноились, двое приехали с лихорадкой, один – в беспамятстве. Старуха здесь была полезнее, как несравненно более опытная лекарка. А подать пироги и пиво Хакону ярлу справится и девушка. Ведома бросила тряпку, которой вытирала руки, и побежала переодеваться.

Князь принимал гостей в гриднице – длинной избе, где жила его младшая дружина, и здесь же устраивались пиры. Ведома не робела перед чужими людьми: ей нередко приходилось приветствовать отцовых гостей и выполнять обязанности хозяйки. Вот уже пятый год, с тех пор как ей исполнилось двенадцать и она впервые надела одежду взрослой девушки.

Когда Ведома вошла во главе трех служанок, на ней было белое варяжское платье из тонкой шерсти с синей вышивкой, синий хенгерок с крупными застежками на плечах, а между ними висела нить синих стеклянных и граненых хрустальных бус с многочисленными серебряными привесками. Голову ее украшал, как было принято в здешних местах, венец из бронзовых свитеней и пластин с подвесками на длинных цепочках. За ней Нежанка и еще две челядинки несли черный фризский кувшин, серебряные кубки ромейской работы, расписные хвалынские блюда.

Здесь же обнаружился Воротило – старейшина Стожаровичей, которым принадлежала первая весь на Березине после Рутавецкого волока. В былые веки Стожаровичи не раз ходили ратью на Иногостичей, жителей верховий Рутавечи, деля с ними право обслуживать волок и взимать за это плату. Потом пришел варяг Сверкер и «примирил» их, забрав волок себе.

Перед хозяйским местом прямо на столе лежал большой тюк, обернутый промасленной кожей и плотно обвязанный веревками. При появлении Ведомы разговор замер, все гости уставились на нее. Она хотела поприветствовать их, но запнулась от неожиданности: ей навстречу поднялся тот рослый мужчина с пристани, еще в той же простой и помятой дорожной одежде.

Ведома быстро окинула взглядом людей на скамьях. Где же Хакон? Ведь говорили, что он приехал.

Отец молча сделал ей знак поставить угощение на стол. Она повиновалась, бросая вопросительные взгляды то на него, то на гостя. Это точно не Хакон: того она видела несколько лет назад, и он был весьма стар. А этот, пожалуй, был старше ее не более чем лет на пять. Почему же ей сказали про ладожского ярла? Однако молодой гость сидит именно на том почетном месте, куда Сверкер посадил бы ладожского ярла, и отец почтителен с ним, невзирая на неприглядную одежду.

Пока Ведома оставалась в гриднице, показывая служанкам, что куда ставить, молодой гость то и дело на нее поглядывал. По его открытому лицу было видно, что он очень хочет задать хозяину вопрос, но это было бы невежливо, и он молчал.

Нападение, смерть Биргира и ее следствия – все это отвлекло Альдин-Ингвара, он и думать забыл о своем замысле поискать в Свинческе невесту. Когда же в гридницу вошла нарядно одетая девушка с белыми руками и гордой осанкой, он даже не сразу осознал, что уже видел сегодня мельком это сосредоточенное лицо с тонкими чертами и чуть вздернутым носиком – сначала на пристани, потом в гостевом доме, когда заходил приглядеть, куда переносят, как устраивают и оказывают помощь раненым. Но там девушка была одета в обычную белую вздевалку, с косынкой на голове, с косой, заткнутой сзади за пояс, чтобы не падала под руки, и ему не пришло в голову, что здесь есть кто-то, кроме челяди.

Теперь же она появилась в ярких одеждах и дорогих уборах, и он понял, что напрасно не поклонился. Она не могла быть никем иным, кроме как дочерью Сверкера – той самой, которую он надеялся здесь найти.

И она, пожалуй, оправдывала такое долгое и опасное путешествие не только своим знатным происхождением. От вида ее лица у каждого становилось хорошо на душе, как перед целым полем белых нивяниц с золотым глазком, а строгое и решительное выражение этого юного лица вызывало желание улыбнуться.

– Продолжай, прошу тебя. – Голос Сверкера вернул гостя к разговору.

Блюда были расставлены, хозяин знаком отослал дочь. И она покорно удалилась, даже не оглянувшись.

Когда девушка уходила, Альдин-Ингвару потребовалась вся сила воли, чтобы не смотреть ей вслед, а сосредоточиться на лице хозяина. Сверкеру сыну Олава, пожалуй, немного не хватало до сорока годов; ростом и мощью сложения он не поражал, но твердый взгляд серых глаз показывал, что свое место он занимает в этой жизни не случайно. Он уже начал лысеть, поэтому лоб простирался на половину пути до затылка, зато оставшиеся чуть седоватые волосы красиво падали на плечи. Борода была опрятно подстрижена и подчеркивала жесткие очертания подбородка.