Читать книгу "Закон десанта – смерть врагам! - Сергей Зверев"

— Хм, — громко сказала Валюша.

— Ну, хорошо, — согласилась Катя, — девять с половиной идиотов. Сидим, гадаем, куда это нас судьба повернула…

— Хм, — сказала Валюша.

— Ну, хорошо, горячая десятка. Иди к черту, Валюша.

— А я хочу выпить свой бокал, — сказал Борька, поднимая бутылку с остатками пива, — за тех, кого с нами нет. Дай бог, чтобы их не постигло несчастье… Прошу не принять это за эпитафию, надеюсь, пронесет…

Темнота давила — такие темные ночи Вадим видел только на юге. В Сибири обычно в ночное время суток преобладают серые тона. В городах особенно это явление бросается в глаза — куря на балконе или гуляя по ночному городу, он видел серых кошек, серые дома и серых людей, бродящих по серым тротуарам. Здесь же все было черным. Непроглядные тучи закрыли небо, остатки траурно черный лес. Люди разбрелись по комнатам на втором этаже. Вадим занял кровать и спустился вниз; в вестибюле горели низковольтные лампочки — единственное освещение в доме. Он подозревал, что за ним последует почетный эскорт, и не ошибся — Валюша путалась в ногах, как шустрый кот в предчувствии подачки. Он вел за руку Катю — это смотрелось нелепо, как бег через барьеры по пересеченной местности. Девчонка не пожелала остаться на панцирной сетке в остывающей комнате. Прижалась к нему, дрожала: «Я с тобой, Вадим, страшно — аж зубы ломит…» Не Артек, мысленно согласился Вадим, поневоле смиряясь с приобретением. Целых две женщины, полноценная семья, ну и подарочек ко дню рождения (у него же завтра день рождения — обалдеть!). Кольцов подтолкнул Валюшу, — тряхнув помпоном, девчонка сбежала по ступеням в холл — а сам остановился посреди лестничного марша и привлек к себе Катю. Не самое время, конечно, для проявления нежности, бывают моменты и поудачнее, но им просто необходимо было отвлечься. Во имя Кати. Вадим поцеловал женщину в горячие губы — она не сразу поняла его коварные замыслы, полумрак окутывал лестницу, а Вадим не лез бесцеремонно — целовал невинно и нежно. Потом вздохнула тяжело, вцепилась ему в рукава, расслабилась. На время пропало всё отрицательное и злобное, что было в душе. Он подумал, что в каждом деле бывают позитивные моменты, их нужно лишь найти и выделить. Кольцов ощутил приятное покалывание в затылке, возбудился, распахнул уста, надеясь, что Катя сделает то же самое… Но в это время Валюша где-то там внизу нетерпеливо застучала ногой:

— Кольцов, ты тормоз, тебя надо усовершенствовать.

Он и ухом не повел. Но Катя напряглась, оттолкнула мужчину. Они спустились вниз, держась за руки, как пионеры. Девчонка стояла ссутулившись, смотрела исподлобья и понимала куда больше, чем он сам. В который раз Вадиму стало не по себе. Но время ли копаться у ребенка в душе? Захочет ли того девочка?

— Из брюк только не вытряхнись, — пробормотала Валюша. — Я понимаю, Кольцов, такие женщины на дороге не валяются… да и вы, Екатерина Викторовна, должны быть довольны — такие мужчины там тоже не валяются. Однако ведите себя прилично.

— Послушай, шпендик, — не выдержал Вадим, — ты ничего обо мне не знаешь, кто дал тебе право хвалить меня, ругать, комментировать мои действия, делать выводы?

Екатерина подтолкнула его в бок, но было уже поздно: махнув рукой, Валюша пошла к выходу, в глухую ночь, в холод…

— А ну стоять, — опомнился Кольцов, — девчонка. Не больно ли ты самостоятельная?

Отпустив Катю, он выскочил за дверь. На крыльце закурил. Сунулся было в темень, но что там делать? Подумав, он вышел к беседке — здесь кусты не росли, шансов насажать ссадин было меньше.

— Эй, бабоньки, — обернулся он к стоящим на крыльце, — а ну живо по кустам — сорок секунд на оправку, заправку и доклад, — а сам медленно двинул к чернеющему прямоугольнику гаража, отметив через плечо, что «семейка» распалась — малая забралась под ближайший шиповник, а Екатерину нелегкая понесла в полынь, осаждающую «бойлерную». Он осветил зажигалкой ворота гаража, присел на корточки. Из створа ворот совсем недавно выезжала машина: на грунте четкий отпечаток — S-образный узор протектора. Годится и для автобусов, и для грузовиков. А в рисунке — вдавленные травинки. Вадим нащупал створ, передвинул пламя. Пришлось встать, чтобы добраться до замка. Замок был потайной, изнутри, наружу выходило лишь круглое отверстие для ключа (не самый удобный вариант для любителей взлома). Он посветил вдоль стены и обнаружил у тертого цоколя ржавую гайку. Рядом — еще одну. Чуть дальше набрел на живого жука с добродушно-круглой мордой, сушеный трупик птенчика. Поднял гайку. Неплохо бы проверить «проволочный» эффект. Вадим сместился к углу гаража и швырнул гайку чуть выше замкнутой линии забора. Мимо. Швырнул вторую. Посыпались искры. Проскочила молния, и желтый сноп хлынул на землю, словно горящая стружка со станка. Какое там напряжение, интересно, озадаченно подумал Вадим. Один киловольт, два? Меньше вроде смысла нет. Больше — тоже нет, дополнительные напряги с электричеством, которое и так непонятно откуда берется.

Глухо охнула Катя, выбираясь из «туалета».

— Не наигрался еще? — осадила его примкнувшая к последней Валюша. — Ну, рисуй, рисуй, Паганини… Так тебе его и выключат — по щучьему велению, по твоему хотению.

Кольцов отправил женщин в дом, а сам задержался на крыльце, надеясь на озарение. Встал неподвижно, настроился на размышление, но толковые мысли не шли. В голове клубился туман, и как-то все было неопределенно. Состояние ожидания кошмара — в общем-то, триллер. По-английски «саспенс» — когда мотаешь себе нервы в ожидании развязки, и мотание это хуже финала, ибо к финалу ты уже конченый псих. В густой тьме завывал ветер. Контуры елей прорисовывались черными мазками — беспорядочными сгустками краски на грубом полотне. С тяжелым надрывом скрипела ветка.

Тайга не балует разнообразием. Зато сюрпризами… Вадим провел ладонью по двери, в ней когда-то был замок. Судя по выемке, увесистый. Благо дверь от времени разбухла, закрывалась без проблем. Он закрыл ее до упора и присоединился к женщине и девочке, терпеливо дожидавшимся в зале. Первую взял за руку, вторую за шиворот. Ну, точно, эта Валюша — собрание парадоксов: днем в одиночку осваивает «дом с привидениями», ночью жмется к чужим мужчинам. Темноты боится?

Все они оказались немного трусы. Даже сам Вадим, осветив язычком пламени пустое помещение, отметил пакостную дрожь в ногах. Зажигалка подсела. В сумке имелась резервная; Вадим выудил свой баул из-под кровати, стал перебирать знакомые предметы. Все родное, все свое. Бритва «Сименс», носки, трусы, початый блок «Честера», начатый «Статский советник», мини-щетка для обуви, туалетные принадлежности, документы, зажигалка… «А покурил ли я?» — явилась запоздалая мысль. Впрочем, да, покурил, во рту горечь.

— Сдвинь кровати, — шептала Катя. — Я умру от страха, если останусь одна…

— И мою… — стуча зубами, попросила Валюша, — не думаете же вы, что я вам тут образец отваги…

«Будет знать, как «зайцем» ездить», — подумал Вадим. Впрочем, без особого злорадства. Ночка выдалась на редкость пакостной. В принципе, лишенное удобств ночное существование не было ему в диковинку. Жизнь подбрасывала всякие комбинации. И в холоде приходилось, и в голоде, и на пружинах, гадко скрипящих от каждого вздоха, и даже с двумя женщинами он однажды спал (годы обучения в военном училище были не самым плохим временем в его жизни), что, собственно, не сделало ему чести в глазах неожиданно вернувшейся с дежурства тетушки. Но никогда Вадима не использовали в качестве бесплатной грелки.