Читать книгу "Чужой мир. Пустыня смерти - Кирилл Шарапов"

Рядом кто-то крикнул фразу на английском, из которой Всеволод понял всего несколько слов: «Том» и «здесь». Похоже, смена караула. Он оказался прав, часовой откликнулся почти сразу.

«Эту смену пропускаю. Следующую режу», – решил для себя Бур и продолжил изучать сложившуюся диспозицию. Как ни странно, но внутреннюю охрану на ночь ослабили, хотя логичней было бы ее усилить. Но после молитвы, которую провели «белые», что-то громко проповедуя в течение получаса и истерично трясясь на импровизированной сцене, местные стали совсем вялыми. Они почти тут же валились на землю и засыпали. «Да, с этими ребятами нам точно не по пути», – досмотрев службу, подумал Всеволод. Религиозных фанатиков он ненавидел до зубовного скрежета, да и религию вообще не больно жаловал, в Бога верил, но не так, как попы учат. Два костра, освещающие кучку пленников, четверо «зеленых», сидящих возле них. Одного Всеволод понять не мог: почему так ослабили охрану, неужели знают, что ночью никто не нападет, и рабское стадо будет послушно храпеть? С одной стороны, ослабление охраны – плюс, огромный такой, жирный плюс, с другой – что пять человек у костра, что два, без разницы, у Всеволода нет бесшумного оружия.

Загон для пленников «зеленые» закончили в конце дня, где-то нарубили кустов с пятисантиметровыми колючками и оградили пятачок в десять метров, отобрали одежду, развели еще два костра по углам, чтобы обозревать весь периметр, и успокоились.

Всеволод усмехнулся про себя. В отборе одежды несколько смыслов, например – человек не так защищен и через густые колючие заросли лезть не подумает. А второй эффект интересней – элемент обезоруживания, психологически голый человек унижен и просто не способен на сопротивление. Как говорил герой Сергея Гармаша в фильме «Ворошиловский стрелок»: «врываемся, всех в наручники, человек в наручниках уже не человек». Здесь был тот же принцип.

Всеволод достал из разгрузки нож, еще один был у «зеленого», которого он грохнул днем. В детстве любимой забавой Бура была игра в ножички, потом отец научил метать, а в армии он это умение приумножил многократно. Мог метать все, начиная от топора и саперной лопатки и заканчивая предметами, которые метаться в принципе не должны: мастерки, гвозди, пилки для ногтей. А здесь два великолепных армейских ножа, прекрасно сбалансированных, разве что – из разных миров.

Смена караула прошла как по часам. Правда, из-за темноты несколько громче, чем днем и вечером. Дав разводящему убраться подальше, Бур пополз к секрету. Часовой бдел на старом матрасе, глядя в амбразуру, выдолбленную в небольшой стеночке и великолепно замаскированную всяким мусором. Позиция у него была классная: дом развалился, образовав вал, вот на его верхушке за небольшой стеночкой и лежал дозорный. Назад он даже не оборачивался – там же свои. Это его и сгубило. Скорее всего, внешняя сигналка перед позицией была, а вот с тыла не догадались поставить. Всеволод упал на него кверху, зажав рот, оттянул назад голову и просто перерезал горло. Заливая матрас кровью и дернув несколько раз ногами, часовой затих. Операция по устранению заняла меньше тридцати секунд. Всеволод осмотрел его оружие. В отличие от убитого им ранее, у этого была винтовка, чем-то по виду напоминающая СВУ-АС с необычайно толстым стволом, и похоже, в мире «зеленых» все оружие делали по системе «булл-пап». Толстый ствол с виду напоминал глушитель, как на «Вале» и «Винторезе». Если это так, то он снимет охрану раньше, чем она успеет вообще что-либо понять. Но если подобная снайперка у всех часовых, то он и сам может попасть на прицел. Бур взял винтовку и навел на лагерь, прицел был ночной и очень даже хороший. Один недостаток – Всеволод видел и его, и саму винтовку впервые в жизни. Если он ошибется, то никого не спасет и сам сдохнет. Сам Бур прекрасно понимал: весь его план – это не план, а полное дерьмо. Поэтому нужно было рисковать. И – торопиться.

Он навел винтовку на позицию часового с правого фланга. Самый ближний к нему дозорный, который мешал больше всего при отходе. Его нужно было убирать по-любому. Второй пост располагался метрах в пятидесяти, в уцелевшей угловой квартире соседнего дома, и сделан был по той же схеме: пробитые амбразуры в стене прямо в углу, стрелок мог работать сразу на девяносто градусов, обстреливая и сам лагерь, а не только подходы к нему. С тыла его прикрывал пост, расположенный по другую сторону дома. И что самое плохое – Всеволод не видел часового с этой позиции. Нужно было вернуться в груду камней, где он пролежал весь день.

Весь его план все меньше радовал и все больше огорчал – это реально больше смахивало на самоубийство. Но механизм был уже запущен. Забрав шесть магазинов из разгрузки покойника, Всеволод, обдирая локти об острые камни, вернулся на прежнюю позицию, выставив винтовку, приник к прицелу. Теперь голова часового была как на ладони. В любом случае, если он ошибся, будет время свалить прочь. Правда, второй попытки точно не будет, и это – приговор для Игоря и остальных…

Задержав дыхание и поймав голову часового в прицел, Всеволод потянул спусковой крючок. Спуск оказался очень плавным, винтовка легонько толкнула его в плечо. Бывший морпех не ошибся, она была с глушителем. Звук как от пневматики, даже, наверное, чуть тише, в ночную оптику он видел, как из затылка «зеленого» брызнула кровь, голова исчезла из зоны видимости, скрытая прикладом винтовки. Всеволод оказался прав, в секретах были снайперы. Теперь – часть вторая: те же пятьдесят метров, двое часовых у костра. Помолившись, Бур перевел переводчик огня в положение «А» – «автоматический». Первый дозорный умер, даже не вскрикнув, забрызгав своего напарника мозгами и кровью. Второй понял, что произошло, но – слишком поздно. Всеволод вкатил в него короткую очередь. Когда тот ещё только открывал рот для крика, три пули уже попали ему в грудь, еще две – в голову и шею.

Бур оглядел лагерь в прицел, никакой суеты, ничего, дозорные, сидящие с другой стороны, даже не обратили внимания, что их напарники больше не сидят, а валяются возле костра. Видимо, богиня удачи не отвернулась от Всеволода и продолжала покровительствовать. Теперь начиналась самая сложная часть операции: как вытащить двадцать человек, чтобы они не подняли шума? Особенно если учитывать, что эти люди ничего не знают о готовящемся для них побеге?

Видимо, судьба была на их стороне. Крайние к костру кусты зашевелились, изгородь кто-то разбирал. Всеволод навел прицел на это место. Точно, кто-то, не жалея рук, пробивал лаз в «заборе». Через две минуты в поредевших колючках показалась чья-то голова. Посмотрев на неподвижных дозорных, мужчина выбрался наружу и, нагнувшись к лазу, что-то тихо прошептал. Следом за ним показалась женщина, которая почти на четвереньках, закусив до крови губу и обдирая колени, начала передвигаться к завалу, фактически прямо напротив Всеволода. Следом за ней появилась еще одна, и еще. Что же, можно было уважать этих людей, они предпочли рискнуть и погибнуть при прорыве, а не дожидаться своей участи. Правда, если бы Всеволод не убрал караульных у костра, они уже были бы мертвы. Один за другим пленники покинули загон. Последним выполз Игорь, он одним рывком миновал костер и скрылся во тьме, хотя Всеволод его великолепно видел в ночную оптику. Он быстро догнал групп у, которая сгрудилась прямо напротив Бура, и, махнув рукой, начал карабкаться вверх. Это была неслыханная удача. Когда до Всеволода сержанту осталось карабкаться меньше метра, он тихо сказал в темноту: