Читать книгу "Репетиция конца света - Елена Арсеньева"

– Какой-то его давний приятель, я его невыношу. Они раньше вместе работали в «Нефтегазпроме», потом ушел Царегородский,ну и отец тоже ушел. Долгие годы не виделись, потом вдруг встретились – и сновазадружили. Какие-то у них общие дела появились. По-моему, отец ему былсовершенно не нужен, когда у него были неприятности, когда он сидел без денег.А сейчас, когда дела в гору пошли, Царегородский к нему в друзья набивается.Отец бывает доверчивый, как дитятко, честное слово.

– Ну так скажи ему, что тебе этотЦарегородский не нравится.

– Предполагается, что я ничего об этомобщении не знаю. Ага, скажи ему. Он так взовьется, а потом будет себя поедоместь, что меня разволновал. Он думает, теперь мне вообще нельзя ни дышать, ни думать,совсем ничего. Ляг и лежи в постели.

– Одна.

– Конечно, одна! Знал бы он, чем мы тут стобой занимаемся! Я поэтому и боюсь ему сказать. Может, подождем, а? Вот пройдуновое обследование, вот скажут, что я уже практически здорова, тогда и...

– А если не скажут? Если будут на новойоперации настаивать?

– Ой, нет! Хватит с меня. Я же знаю, чтоу меня все хорошо, все отлично!

– Ч-черт... по-хорошему, мне бы надодержаться от тебя подальше...

– Только попробуй. Слышишь? Толькопопробуй держаться от меня подальше. Придвинься, ну пожалуйста. Вот так. Обнимименя. Да, да, да... Уж если умирать, то от любви, правда? Или во время любви.Представляешь, как это будет классно?

– Ладно. Если ты так хочешь... Толькоодно условие: вместе со мной!

– А с кем же еще?!

***

Алена швырнула сумку прямо на пол, скинулашубку, стащила сапоги и рухнула на полку. Этот нескончаемый день изнурил ее дотакой степени, что притупилась даже боль. Сейчас она хотела только одного: лечьспать. Пусть утром снова вернутся страдания и убийственные мысли, но сейчас онаедва жива именно от усталости, а не от горя. Это был как раз тот самый случай,о котором великий поэт сказал: «Я ищу свободы и покоя, я б хотел забыться изаснуть». Черт с ней, со свободой, но покоя, покоя жаждало все ее существо.Однако прежде, чем она его обретет, надо дождаться отправления поезда. Толькотогда проводница откроет туалет и Алена сможет умыться и почистить зубы. Ну исделать все остальные необходимые делишки. А потом разденется, вытянется начистом, приятно пахнущем, накрахмаленном белье (все-таки не зря за место в СВберут такие кошмарные деньжищи!) и хоть на несколько часов избавится от ужаснойреальности.

Надо надеяться, немногочисленные пассажиры(насколько успела заметить Алена, заняты, кроме ее, были только два купе) нестанут буйствовать в праздничную полночь. О господи, как хочется спать, спать,спать!

Поезд тронулся так мягко, что Алена даже несразу заметила это. Она посмотрела на пустую полку напротив той, на которойлежала, и слабо улыбнулась. Учись быть благодарной судьбе хотя бы за маленькиерадости. Вот нету у тебя попутчика – и слава богу. Теперь все, поезд пошел,никто больше не появится в купе.

Дверь открылась, вошла проводница.

– Билетик давайте, и за постельку. Чаювам принести? Или шампанского желаете?

– Нет, спасибо. Я... мне как-то не допразднований, спать очень хочется. Туалет уже открыт?

– Вот еще в соседнем купе билеты проверю,и все, сразу открою. А в остальных никого нет, я их сейчас запру, чтоб нешлялись кто не надо. Сдачу возьмите. Спокойной ночи вам, с Новым годом.

– Спасибо. И вам того же.

Ни с того ни с сего Алена вспомнила мужа однойсвоей подруги, который в ответ на приветствие или поздравление приговаривал: «Ивам по тому же месту!» Интересно, какими бы глазами уставилась на неепроводница, ответь она так? «Спокойной ночи, с Новым годом!» – «И вам по томуже месту!»

Похоже, сегодняшний день немалопоспособствовал тому, чтобы у детективщицы Алены Дмитриевой (в миру Ярушкиной)основательно съехала крыша...

Она выждала указанные две минуты, взялаполотенце, купленную на вокзале зубную пасту (утром, само собой разумеется, онаее благополучно забыла дома) и пошла в туалет. Вода в кране была теплая, почтигорячая, и когда Алена умывалась, ее окончательно развезло. Отчаянно зевая и струдом удерживаясь на ногах, дошла до своего купе, потянула в сторону дверь – итотчас отпрянула: между полками стоял, снимая длинное черное пальто, какой-томужчина.

 

Перепутала номер, что ли? Нет, пятое купе,потому что у Алены десятое место. Наверное, этот дядька ошибся! Снова открыладверь и вошла со словами:

– Добрый вечер! А вы случайно купе неперепутали?

Он уставился на нее, держа в охапке пальто.Растерянно моргнул очень черными глазами, которые показались Алене просто-такиогромными из-за окруживших их теней, и тут же изумление сменилось в нихоткровенной неприязнью:

– Опять вы? Каким образом? Что этозначит?!

Ее качнуло. И вовсе не потому, что качнулсявагон! Откуда он свалился на ее голову? И тотчас ее качнуло снова. И опятьдвижение поезда было тут ни при чем. Просто до Алены дошло, что перед ней стоиттот самый деликатный незнакомец, к которому она совсем недавно прицепилась вметро!

 

И тотчас она поняла, почему такие мрачные унего глаза, почему он смотрит так неприязненно. Небось решил, что Аленапреследует его!

– Это случайность! – выпалила она,ощутив, как загорелись щеки. – Я тут еду, в этом купе, я первая сюдазашла, я представления не имела, что... Это совпадение, вы не думайте!

– Да у меня и в мыслях нет ничеготакого... – буркнул незнакомец, отводя глаза с таким выражением, что и слепомустало бы ясно: было, было у него в мыслях! Были самые непристойные подозрения!

– Вот и хорошо, – проворчала Алена,протискиваясь мимо него к своей полке и с оскорбленным видом плюхаясь на нее. –Вообще-то я надеялась, что поеду одна. Вы откуда взялись после отправленияпоезда?

– Чуть не опоздал, вскочил в последнийвагон. Пока добрался сюда...

– Понятно, – с точно таким жемрачным видом, какой был у попутчика, кивнула Алена. – А может, вы доберетесьдо другого купе? Тут полвагона свободно.

Он разочарованно покачал головой:

– Свободно-то свободно, но проводница мнедоходчиво объяснила, что все купе заперла, дабы избавить себя от лишних хлопот.

– Ну дайте ей взятку, подумаешь, большоедело! – фыркнула Алена.

– А зачем? – высоко взлетели бровинад черными глазами.