Читать книгу "Хардкор - Владимир Венгловский"

«Зачем тебе саламандра?» – поинтересовалась Илва. Видимо, она не испытывала большой любви к живущему в очаге питомцу и относилась к ящерице, как к неизбежной необходимости. Очаги, в которых обитают саламандры, горят дольше и дают больше тепла.

«Люблю огонь», – пожал плечами Олег.

Теперь мы смотрели на стоящего у памятника Графа. Он наблюдал за нами одним глазом – второй закрывала черная повязка, и улыбался улыбкой маньяка, загнавшего жертву в угол. Жертве не спрятаться. Она обречена, как пойманная кошкой мышь. Граф довольно потирал ладонью кольчугу, блестевшую на груди под меховой курткой. Возле главаря банды переминался с ноги на ногу Сигмар с заряженным арбалетом в руках. Еще человек пятнадцать расположились на площади полукругом. Мне показалось, что среди них мелькнул Вот в черном плаще и широкополой шляпе. Над поднятыми ладонями Олега заплясали огненные руны.

– Даже не думай, – прокричал Граф. – Сигмар на вас весьма зол, и я не хочу его разочаровывать. Стреляет он метко, можете мне поверить. Волшебник сдохнет быстрее, чем скажет «а».

Прищурившись, он проследил, чтобы Олег опустил руки.

– Когда я скажу, бегите в дом, – прошептал Олег.

– Это самоубийство, – ответил я.

– Наверное, – пожал плечами мой друг.

В его опущенных ладонях разгорались огоньки.

– Тебя, Илва, я прощаю, – крикнул Граф. – Разве что повышу арендную плату – жизнь нынче дорогая. А вот твоих гостей прошу в гости к нам. Пусть оставят свое оружие и… Стреляй! – Олег, пригибаясь, вскинул руки, и Граф бросился на землю.

Черный силуэт метнулся из толпы мимо Сигмара. Раздался вскрик, и арбалет упал на камни. Щелкнула тетива, болт ударил в каменного Эрика, срикошетил и звякнул о брусчатку. Сигмар схватился за окровавленную руку. Я потащил Илву в таверну. Скрытая в ней волчица рвалась в бой, рычала, Илву била дрожь, ее волосы поднимались дыбом. Но я прижал ее к себе, держал крепко, не позволяя превратиться в зверя.

– Не надо, – шептал я. – Ты человек.

За нашей спиной вспыхнуло, раздалось шипение, в таверну ворвались клубы дыма. Вбежал Олег, захлопнул за собой дверь. В железные пластины тут же ударило несколько стрел.

– Двое! – Глаза моего друга светились азартом боя. – Я вывел из строя двоих! Вспыхнули, как сухая трава! Мне нужна минута. Когда скажу, распахнешь дверь.

Над его руками закружились огненные руны.

– Ты псих, – сказал я.

– Тролльские выродки! – орал Граф с той стороны. – Я выкурю вас оттуда. Вы сдохнете, как волчье отродье!

Илва упала на четвереньки и завыла. Я опустил ладони на ее плечи.

– Успокойся!

В мешке за спиной у Олега засмеялась саламандра.

– Уходим в туннель за троллем, – кивнул я в сторону провала.

Появилось сообщение: «Ваш интеллект достиг пяти единиц».

– Р-р-р! – зарычала Илва, махая головой.

Мне показалось, что ее лицо удлиняется, из-под верхней губы вылезают клыки.

– Цыц! Уходим! – я потащил Илву к дыре в полу.

– Ты уверен? – спросил Олег.

– Нет!

– Хорошо, идем! – и он первый шагнул во тьму.

Четвертая авентюра

Подземелье

Подземная часть Хвергельмира живет собственной жизнью – неизведанной, опасной, чужой. Людям принадлежит поверхность, и в пространство, лежащее под их ногами, они предпочитают не заглядывать. Вольнонаемным и невольникам приходится спускаться в шахты за железной рудой, золотом, алмазами и черной кровью, что горит даже под водой, но шахтеры видят лишь крохи подземного мира. А те истории, что они рассказывают в тавернах, люди стараются принимать за байки – ведь чего только по пьяни не насочиняешь? Слушатели посмеются, угостят беднягу-шахтера пивом и разойдутся по домам, где будут прислушиваться к раздающимся из-под земли шорохам.

Если ты богач и пол в твоем доме защищен прочными каменными плитами, пропитанными волшебством, – тебе бояться нечего. Хотя ходили россказни об огромной дыре прямо посреди тронного зала покойного маркграфа из Вормса, Берхарда Смелого. Пропал маркграф. Судя по кровавым следам, тянущимся к пролому в каменном полу, спасать было некого. Но экспедицию отправили. Пробыла она под землей недолго, встревоженные люди вскоре вернулись, увеличив количество рассказываемых за кружками пива баек.

Если ты не столь богат и пол твоего жилища деревянный, или же спать приходится в хижине прямо на земле, завернувшись в куртку и подстелив сухую траву, то россказни пьяных шахтеров воспринимаются уже не так смешно. Улыбка выходит вымученной. Ведь проломить доски или бревна забравшемуся под землю троллю не составит больших хлопот. Правда, тролли под землю залезают редко – не любят они этого дела. Зато карлики-цверги привыкли наведываться к людям.

Цверги называют подземный мир Нидавеллиром, и это единственное неизменное слово в их языке. В пещерах Нидавеллира кипят озера магмы и резвятся саламандры. Порождения мрака обретают формы во тьме, куда не проникает солнечный свет. Всем известно: если цверга коснутся лучи солнца, то он окаменеет, серая кожа покроется каменной броней, превратив его в статую. Видел я нескольких карликов, встретивших рассвет, когда вместе с «Алым шиповником» бродил в горах Драгборна. Статуи, бывшие ранее живыми существами, стояли у входа в пещеру, словно произведения искусства, созданные великим скульптором.

Цверги приходят по ночам, предлагают на обмен товары, что-то бомоча на своем странном языке, где каждое слово в новый день может означать совершенно иное, а каждая фраза – лишь изречение из старинных книг. Говорят, что цверги неразумны и только копируют людское поведение, подобно ворону, старающемуся запомнить человеческую речь. Не знаю, может быть, но Альфриг, с которым мы делили кувшин разогретого вина в морозную ночь, не казался неразумным. Цверг появился в моей хижине неожиданно. Пришел, уставший и измученный холодом и дорогой. Да, его речь была непонятной, но это не имело никакого значения. Помню, как часто он произносил фразу: «Зигфриду пора воссесть на отчий трон», каждый раз вкладывая в слова новый смысл.

Если увидеть вытатуированное на руке имя и вспомнить себя настоящего, то понимаешь, что цверги лишь порождения компьютерного мира, неигровые персонажи, чьи слова генерируются функцией случайного выбора. Но когда в руках зажата чаша с обжигающим губы вином, а возле тебя друг, то вы всегда найдете общий язык.

«Будем, за удачу».

«Зигфриду пора воссесть на отчий трон».

Он улыбался, мы чокались, пили, а потом наливали снова, и эта фаза Альфрига запомнилась мне на всю жизнь.

Говорят, что Берхард Смелый любил искусство и обожал хвастаться перед гостями окаменевшими цвергами. Пойманные карлики дожидались восхода солнца в клетках под открытым небом. Маркграф сам придумывал названия, которые придворный гравер выбивал на табличках. «Ужас первого рассветного луча», «Страх солнца», «Карлик, застигнутый нежданным рассветом», – исчезнувший маркграф был большим фантазером.