Читать книгу "Женские церемонии - Катрин Роб-Грийе"

Но Клэр быстро заметила, что я смотрю на нее, а не на ее жертву. Она тоже пристально посмотрела на меня, заставив опустить глаза.

Я улыбнулся ей… Потом сказал, что у нее очень красивые руки.

Она разжала пальцы и выпрямилась. Как легко было предугадать, ее замешательство привело лишь к тому, что она стала еще более жестока к маленькой Энн.

— Поднимайся! — приказала она.

Как только девушка встала, Клэр резко раздвинула ей ноги и приказала снова убрать руки за спину.

— Не двигайся!

Вода потоками струилась по изящному телу и волосам, мокрые пряди которых наполовину закрывали лицо и шею.

Клэр спросила меня, с такой интонацией, словно бросала ВЫЗОВ:

— Хотите увидеть маленький фонтанчик?

— Почему бы нет? — ответил я.

— Тогда смотрите!

Она крепко вцепилась в мокрые завитки лобковых волос Энн и, раздвинув складки половых губ, погрузила пальцы внутрь. Из-за резкости этого движения она, должно быть, причинила девушке боль — Энн вздрогнула всем телом. Клэр приказала ей стоять смирно, пригрозив, что иначе будет больнее, потом сказала:

— Покажи месье фонтанчик.

Ее угрожающий тон совершенно не сочетался с этим детским выражением.

Девушка не заставила просить себя дважды. Она слегка согнула колени и немного наклонилась вперед. Потом закрыла глаза. Ее руки сильнее сжались за спиной. Бесцветная жидкость брызнула между пальцев Клэр и начала стекать в воду, журча, словно ручеек.

Клэр еще какое-то время играла с ее половыми губками, потом — с самой струйкой, ловя ее ладонью или заставляя стекать вдоль бедра Энн.

Признаюсь, я был весьма удивлен тем удовольствием, которое мне доставила эта сцена, бесхитростная и волшебная невинность которой принесла и мне удовлетворение.

Готическая зала

Клэр долго мыла под прохладным душем измученное тело подруги, теперь действуя с нежностью и предупредительностью, а потом помогла Энн выйти из ванны. Затем принялась вытирать ее, ласкать и гладить.

Она пригладила и расчесала волосы Энн на лобке, затем обрызгала их духами из пульверизатора, так же как груди, подмышки, шею и бороздку между ягодицами.

Пока маленький электрический фен сушил локоны Энн, Клэр подкрасила ярко-розовой помадой губы и соски девушки.

Казалось, ее переполняет нежность и она готова по-всякому украшать, холить и лелеять подругу. Она не боялась ни становиться на колени перед Энн на бледно-голубой резиновый коврик, ни целовать по любому поводу свои излюбленные места на ее теле.

Проделывая все это, словно мать, горничная или ребенок, играющий с куклой, она вслух комментировала для меня свои действия и даже спрашивала моего совета по поводу выбора духов или оттенка помады.

Наконец она натянула на маленькую Энн чулки с вышитой каймой, пояс и лифчик, купленные мною накануне. Потом заставила созданное ею самой произведение искусства повернуться перед ней, чтобы осмотреть в последний раз. Потом подтолкнула Энн к дивану.

— Иди поцелуй господина, который тебя любит.

Энн подошла и прильнула ко мне, почти улегшись рядом со мной на диване. Она долго целовала меня в губы со всей терпеливостью и нежностью, которые, как я теперь знал, свойственны ей от природы. Я обхватил ее за талию и еще крепче прижал к себе.

Затем моя рука скользнула вверх по ее позвоночнику, до самого затылка, где и остановилась, чтобы управлять касаниями наших губ, их силой и длительностью — так, чтобы мне самому уже не приходилось поворачивать голову Энн почти незаметно стала двигать бедрами, и легкое покачивание ее тела передалось и мне.

В этот момент мне захотелось увидеть Клэр. Я отодвинул белокурую головку Энн, и девушка уткнулась лицом мне в плечо.

Взгляд Клэр переходил с подрагивающих ягодиц Энн на мою руку, сжимавшую ее затылок. Потом она взглянула мне в глаза. Маленькая Энн в это время целовала меня в шею.

Я заметил, что ее хозяйка с трудом терпит наши объятия, в которых, как она внезапно поняла, ей нет места. Я продлевал ее испытание еще какое-то время…

Не отрывая глаз от Клэр, я продолжал до тех пор, пока ее раздражение не достигло предела. Она стояла возле дивана, буквально в двух шагах от нас, не решаясь разделить нас или же к нам присоединиться.

Когда я наконец освободился, отстранив от себя Энн, Клэр велела ей встать и сама села рядом со мной.

— Ну что, маленькая шлюшка, на кого ты хотела произвести впечатление? Жан пришел только затем, чтобы увидеть, как тебя накажут. Ты будешь целовать его, если он захочет, после того как мы тебя хорошенько помучаем.

— Ну так чего же мы ждем? — спокойно спросил я.

В соответствии с ритуалом жертва должна была опуститься на колени перед палачами, чтобы прежде выслушать подробности тех пыток, которым ее собираются подвергнуть.

Итак, ее привяжут к одной из колонн в комнате пыток. Отстегают плетью бедра и низ живота. Затем в наиболее чувствительные места ее тела воткнут тонкие раскаленные иглы. И наконец, исполосуют ей грудь до крови.

Стараясь, чтобы ее голос звучал естественно, Клэр спросила меня, доводилось ли мне уже использовать подобные иглы, мучая женщин.

— Вот увидите, это очень забавно, — сказала она. — Следов от них почти не остается; сами уколы не представляют никакой опасности, если прокалить острие на огне. А самое главное, они очень болезненны — правда, малышка? — их можно сколько угодно втыкать в одно и то же место, и боль при этом не ослабевает…

Готическая зала выглядела точно так же, как на фотографиях: железная кровать, черно-белый плиточный пол, две каменные колонны, поддерживающие свод очень высокого потолка, узкое зарешеченное окно в глубокой нише, почти закрытое красными бархатными гардинами. Слабый рассеянный свет падал от настенных светильников и трех напольных ламп, которые можно было поворачивать под любым углом — сейчас они были направлены вверх. Весь интерьер, строгий и в то же время интимный, чем-то напоминал церковь. Однако эта странная комната вовсе не казалась необычной в столь странной квартире.

Здесь же стояли почти вплотную друг к другу два кожаных кресла, в которые сели мы с Клэр.

Клэр захотелось пить. Само собой, маленькую Энн послали за прохладительными напитками. На ней был ее привычный наряд: чулки с вышитой каймой (туфель она не надела), пояс и лифчик из белого нейлона, игривый фасон которого оставлял большую часть груди обнаженной.

Пока мы пили, девушка, которой пришлось встать на колени, чтобы подать нам напитки, продолжала оставаться в этой позе, в ожидании наших дальнейших капризов.

Эту вынужденную позу мне уже довелось оценить: бедра раздвинуты, спина прямая, руки подняты, губы полуоткрыты. Зеленые глаза блестели лихорадочным, почти неестественным блеском, который заставлял вспомнить об исступлении первых христианских мучеников.