Читать книгу "Икар - Альберто Васкес-Фигероа"

Река с загадочными истоками; говорили, будто в определенные периоды года, во время большого паводка, она соединяется с гигантской Амазонкой через общий приток — Касикьяре,[33]— и на несколько месяцев они превращают большую северо-западную часть континента в своего рода остров, на который можно попасть только по пояс в воде.

Там, вдали, скорее угадывались, чем виднелись, первые отроги гвианского массива, но они едва ли успели это заметить, потому что почти тут же начали спускаться, чтобы приземлиться рядом с группой глинобитных домишек, крытых соломой, расположившихся прямо в месте слияния Ориноко и Меты.

В Пуэрто-Карреньо не было никакого порта[34]и не проживало ни одного человека по фамилии Карреньо.

Суда, которые время от времени бороздили речной поток или его илистый приток, просто-напросто приставали к широкой прибрежной глинистой полосе, которая начиналась сразу от фундамента обшарпанных построек; те образовали подобие угла, примыкая к рыжеватому зданию, над которым развевался выцветший колумбийский флаг.

На другой стороне естественной границы, в Пуэрто-Паэсе, виднелись халупы и такой же выцветший венесуэльский флаг.

Жители Пуэрто-Карреньо — где-то около сотни человек — остолбенели при виде искореженного летательного аппарата, который появился на горизонте, сделал пару кругов над их головами и сел на пустыре за домами. Людей охватили такой страх и растерянность, что минут десять, если не больше, они не решались приблизиться к грозному биплану. Из него вылезли двое незнакомцев, облаченных в толстые костюмы на меху; оба явно совсем запарились.

Вот так, словно по волшебству, в жизнь обитателей Пуэрто-Карреньо вошел ХХ век.

Начальник пограничного пункта, тщедушный белобрысый субъект в крохотных очочках, который чуть позже назвался Эвиласио Моралесом, первым остановился метрах в двадцати и спросил тоном, выдававшим в нем представителя власти:

— Кто вы такие и откуда прибыли?

— Мы люди мирные, летим из Боготы, — ответил Джимми Эйнджел, приближаясь к нему, чтобы показать бумагу, которую он извлек из верхнего кармана кожаного комбинезона. — Вот полетное задание, выданное Министерством внутренних дел: нам разрешено пересечь ваше воздушное пространство по пути в Голландскую Гвиану.

— Пересечь наше что? — переспросил тот, осторожно беря в руки документ, словно боясь обжечься.

— Ваше воздушное пространство, — повторил американец, отчеканивая каждое слово.

— А что это значит?

— Воздух. Это значит, что у нас есть разрешение воспользоваться вашим воздухом.

— Это ж надо! Значит, сейчас требуется разрешение даже для того, чтобы пользоваться воздухом?… — Эвиласио Моралес показал рукой на аппарат: — Это «Фейри III»?[35]

Летчик с улыбкой покачал головой:

— «Бристоль-Пипер», но чем-то похож. Вы разбираетесь в самолетах?

— Кое-что почерпнул из журналов. Можно взглянуть поближе?

— Конечно!

Эвиласио Моралес по прозвищу Рыжий, единственный житель поселка, способный бегло читать и писать и гордившийся своей библиотекой, в которой было больше двадцати книг, не считая кип старых газет и всевозможных вырезок с любопытными сообщениями, тут же превратился в союзника и покровителя пришельцев: он сознавал, что сегодняшнее событие навсегда войдет в историю В-Высшей-Степени-Благородного-И-Верного-Города-Пуэрто-Карреньо.

— Мой отец все время рассказывал мне о том дне, когда он увидел автомобиль, — сказал он. — И вот теперь я смогу рассказывать своим детям о том дне, когда я увидел самолет. Чем я могу вам помочь?

— Во-первых, достать бензин, — поспешно ответил летчик. — А во-вторых, посодействовать с получением разрешения на въезд от венесуэльских властей.

— Первое, считайте, уже сделано, — уверенно сказал колумбиец. — Я попрошу помочь своего кума в Пуэрто-Аякучо. Второе зависит уже не от меня, а от Сиро Сифуэнтеса, а этого долбаного негра на кривой кобыле не объедешь.

— А кто такой Сиро Сифуэнтес?

— Начальник пограничного пункта Пуэрто-Паэс. Чертов лунатик: стоит только тебе пару дней кряду выиграть у него в домино — он тут же устраивает пограничный конфликт.

— А почему бы вам не дать ему выиграть? — простодушно спросил Джон МакКрэкен.

Тот снял очки и неторопливо стал их протирать: чувствовалось, что он старается держать себя в руках, чтобы не взорваться, и наконец, едва ли не скрежеща зубами, осведомился:

— Вы ведь не играете в домино, правда? — И когда тот молча кивнул, тем же тоном добавил: — А играли бы, тогда бы знали, что лучше уж пограничный конфликт — пусть даже настоящая война, — только не проиграть этой сволочи, негру Сифуэнтесу, который много о себе понимает.

Негр Сиро Сифуэнтес и в самом деле был сволочью и долбаным лунатиком, который много о себе понимает, однако при виде внушительной «боевой машины», которой хвастался его соперник, словно та принадлежала лично ему, венесуэлец держался тише воды ниже травы.

— Вот здорово, кум! — воскликнул он. — С этой штуковиной мы бы могли навсегда покончить со всеми здешними угонщиками скота и дикарями!

Тем не менее он ни в какую не соглашался дать самолету разрешение проникнуть на «его» территорию. Тогда шотландец ласково подхватил негра под локоток и повел на берег реки, где сунул ему в верхний карман рубашки пачку банкнот и при этом постарался внушить, что путь в Голландскую Гвиану лежит исключительно через воздушное пространство Венесуэлы.

— Три дня! — в итоге согласился венесуэлец. — Я подпишу вам разрешение пользоваться нашим воздушным пространством в течение трех дней. По истечении указанного срока я доложу начальству.

— Этого вполне хватит, — успокоил его шотландец.

Джимми Эйнджел был занят тем, что перебирал двигатель дряхлого самолетика. Он почистил, проверил и поставил на место большую часть деталей и, когда наконец остался доволен результатом, закурил трубку и кивнул в сторону темневшей далеко на востоке полосы гор, едва заметной на фоне неба.

— А вы подумали, что, как только мы туда долетим, нам придется кружить над незнакомыми горами, не зная, есть ли там хоть какая-то площадка для приземления?

— Конечно!

— И вас это не беспокоит?

— С таким пилотом, как вы, — нет.