Читать книгу "Колыма - Том Роб Смит"

Он взял в руки подушку. Его жена, сильная женщина, обязательно будет сопротивляться, но, несмотря на то что он растерял прежнюю форму, Николай не сомневался, что сможет одолеть ее. Николай осторожно подвинулся, и жена пошевелилась в ответ, ощутив его присутствие рядом с собой и, без сомнения, обрадовавшись, что он вернулся домой. Она перевернулась на спину и улыбнулась. Николай не мог заставить себя взглянуть ей в лицо. Он должен действовать немедленно, пока решимость не покинула его. Быстро опустив подушку, не дожидаясь, пока она откроет глаза, он всем телом навалился сверху. Жена начала бороться, ухватилась сначала за подушку, а потом вцепилась ему в запястья, оцарапав их. Но все было напрасно, он не отпускал ее — и освободиться она не могла. Оставив попытки ослабить его хватку, она попробовала выскользнуть из-под подушки. Он уселся ей на живот, придавив ее своим весом и не давая пошевелиться. Она оказалась совершенно беспомощной, и сопротивление ее слабело с каждой секундой. Он не убирал подушку, и она сначала перестала царапаться и лишь держала его за запястья, а потом пальцы ее разжались, а руки бессильно упали вдоль тела.

Он оставался в этом положении, сидя на ней, еще несколько минут, не отнимая подушки от ее лица даже после того, как она перестала подавать признаки жизни. В конце концов он сполз с нее и откатился в сторону, оставив подушку на месте. Он не хотел видеть ее налитые кровью глаза. Хотел запомнить их полными любви к нему. Николай сунул руку под подушку, чтобы закрыть ей глаза. Кончики его пальцев коснулись ее лица и скользнули выше, пока не наткнулись на еще влажные и чуточку липкие зрачки. Он осторожно прикрыл ей веки и убрал подушку, глядя на нее сверху вниз. Она упокоилась с миром. Он прилег рядом, обняв ее за талию.

Утомленный и обессилевший, Николай едва не заснул. Встряхнувшись, он сказал себе, что еще не довел дело до конца. Он встал, поправил простыни, взял подушку и направился в спальню дочерей.

Тот же день

Зоя и Елена спали: Лев слышал их ровное и негромкое дыхание. Когда глаза его привыкли к темноте, он осторожно прикрыл за собой дверь. Он не мог потерпеть неудачу в роли отца. Пусть Отдел по расследованию убийств будет ликвидирован, пусть его лишат этой квартиры и привилегий, но он должен найти способ спасти и сохранить свою семью. Сейчас это стало для него самым важным. Он был уверен, что, несмотря на все трудности и разногласия, они еще могут быть счастливы. Лев отказывался представить себе будущее без них. Он знал, что девочки сблизились с Раисой намного больше, чем с ним. И виной тому был не сам факт удочерения, а его прошлое. Как же он был наивен, полагая, что со временем Елена и Зоя начнут относиться к нему по-другому и тот несчастный случай будет казаться менее значительным! Даже наедине с собой он использовал эвфемизм — несчастный случай — применительно к убийству ее родителей. Но гнев Зои ничуть не ослабел со временем, оставаясь столь же ощутимым, как и в тот день, когда их расстреляли. И теперь, вместо того чтобы прятать голову в песок, он должен поговорить с ней откровенно, по душам.

Зоя спала, лежа на боку, лицом к стене. Лев бережно взял ее за плечо и перевернул на спину. Он намеревался осторожно разбудить ее, но она резко села на кровати и отпрянула. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он машинально положил ей на плечо и другую руку, не позволяя отодвинуться от него как можно дальше. Он поступил так из лучших побуждений, ради них обоих. Ему было нужно, чтобы она выслушала его. Стараясь говорить спокойным и размеренным тоном, он прошептал:

— Зоя, нам нужно поговорить, мне и тебе. Это не может ждать. Если я отложу разговор до утра, то потом найду какую-нибудь причину, чтобы перенести его на завтра. А я и так ждал уже целых три года.

Она ничего не ответила и замерла, не шевелясь и не сводя с него настороженного взгляда. А Лев, хотя и просидел на кухне целый час, репетируя речь, вдруг понял, что не знает, с чего начать.

— Ты была в моей спальне. Я нашел нож.

Пожалуй, он начал не с того. Он пришел, чтобы поговорить о собственных недостатках, а не критиковать ее. Лев попытался исправить положение.

— Во-первых, я хочу, чтобы ты поняла одно — я стал другим человеком. Я уже не тот офицер, что приехал в дом твоих родителей. Кроме того, не забывай, я пытался спасти их. У меня ничего не получилось, и я буду помнить об этом до конца дней своих. Я не могу вернуть их, но я могу дать тебе и твоей сестре возможность быть счастливыми. Вот так я понимаю смысл слова «семья». Возможность. Это — шанс не только для тебя с Еленой, но и для меня тоже.

Лев умолк, со страхом ожидая, что сейчас девочка поднимет его на смех. Но она не пошевелилась и не проронила ни слова. Губы ее оставались плотно сжатыми, а тело — напряженным, как натянутая струна.

— Ты не могла бы… попытаться?

Голос ее задрожал, когда она произнесла первое слово:

— Уходи.

— Зоя, не сердись, пожалуйста, и скажи мне, что ты об этом думаешь. Скажи правду. Скажи мне, чего ты от меня хочешь. Скажи, кем мне стать?

— Уходи.

— Нет, Зоя, пожалуйста, ты должна понять, насколько это важно для…

— Уходи.

— Зоя…

Голос ее стал выше и зазвенел. Она готова была сорваться на крик.

— Уходи!

Он отпрянул, ошеломленный. Зоя скулила и подвывала, как раненое животное. Что он опять сделал не так? Не веря своим глазам, он смотрел, как она отвергает его привязанность. А он-то надеялся, что все будет по-другому. Он всего лишь попытался выразить ей свою любовь, а она швырнула ее обратно ему в лицо. Зоя готова была разрушить все, причем не только для него, а для всех. Елена хотела стать частью их семьи. Он знал это. Она держала его за руку, улыбалась и смеялась. Она хотела быть счастливой. Раиса хотела быть счастливой. Они все хотели быть счастливыми. Все, за исключением Зои, которая упорно не желала признавать, что он изменился, по-детски цепляясь за свою ненависть, как за любимую куклу.

Лев вдруг уловил запах. Коснувшись простыней, он заметил, что они влажные. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять: девочка обмочилась. Он встал и отступил на шаг, бормоча:

— Все в порядке. Сейчас я все уберу. Не волнуйся. Это моя вина. Это я во всем виноват.

Зоя трясла головой, по-прежнему не говоря ни слова, прижав ладони к вискам и царапая ногтями лицо. У Льва перехватило дыхание; он никак не ожидал, что его любовь способна вызвать такие страдания.

— Зоя, сейчас я сменю простыни.

Она покачала головой, вцепившись обеими руками в перепачканные простыни, словно они служили ей единственной защитой от него. Проснулась Елена и заплакала.

Лев шагнул было к двери, но тут же вернулся обратно, будучи не в силах уйти и оставить ее в таком состоянии. Но как он мог решить проблему, если сам был ее причиной?

— Я всего лишь хочу любить тебя, Зоя.

Елена переводила взгляд с Зои на Льва и обратно. То, что сестра проснулась, подействовало на Зою; она взяла себя в руки и спокойно обратилась ко Льву: