Читать книгу "Товарищи офицеры. Смерть Гудериану! - Олег Таругин"

Украшенное моей цветной фотографией водительское удостоверение я от греха подальше и вовсе сжег, что стоило парочки обожженных пальцев: горела заламинированная картонка из рук вон плохо. Хотел было еще и присыпать тайник табаком из раскрошенных папирос, но решил, что подобное будет уж вовсе перебором и паранойей. Хотя, как вещает народная мудрость, «если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами никто не следит». А вот наручные часы, поколебавшись, решил оставить, разве что на руке не таскать. Во-первых, просто жалко: я эти «командирские» сразу после дембеля купил, в память об армии родной. А во-вторых, не столь уж и демаскируют: часики не электронные, а механические, на циферблате красная звезда и название… ладно, решено – оставляю.

Вновь встал вопрос с направлением движения: куда именно идти, мы по-прежнему не знали. Нет, понятно, что на восток, в сторону линии фронта, но вот конкретно? Конкретно никакой ясности не было. Со сторонами света мы определились даже без пресловутого «растущего на северной стороне стволов деревьев мха», но вот в остальном? В остальном просто топали по лесу, периодически делая недолгие привалы, пока не услышали…

Глава 6

И на вражьей земле мы врага разгромим…

В. Лебедев-Кумач

Мудреной фразы «этого не может быть потому, что не может быть никогда» командир взвода легких танков, младший лейтенант Серега Якунов ни разу в жизни не слышал. Да и откуда, собственно, с его-то семилеткой да оконченным весной танковым училищем за плечами? Но ежели б услышал, то сейчас, пожалуй, согласился бы. Нет, о возможности скорой войны он, как и все его боевые товарищи, знал. Разумеется, будущий противник не назывался, но если не дремать с открытыми глазами, а внимательно слушать политинформацию о ситуации в мире, то кое-какие выводы сделать можно. Но происшедшего в конце июня – начале июля он попросту не ожидал. Вот и вышло, как в неведомой Сереге мудреной фразе: советские части, многократно превосходящие численностью германские войска, отступили от границы, оставляя по обочинам дорог десятки и сотни боевых машин, сожженных вражеской авиацией или попросту брошенных экипажами из-за поломок да опустевших баков, поскольку заправляться оказалось негде и нечем. Да и боекомплект пополнять тоже. Как пелось в той песне, «малой кровью, могучим ударом да на вражьей земле»[4]не вышло. Крови лилось много, могучий удар оказался немецким, а вот земля – родной, советской…

Впрочем, в последнем бою мамлей Якунов свой долг выполнил до конца: когда три его взводных БТ-7 столкнулись на лесной дороге с немецкой колонной из состава двадцатой танковой дивизии Гота, Серега принял единственно верное решение и вступил в бой. Сражение оказалось недолгим: спалив первым же залпом головной немецкий танк и пару бронетранспортеров, «бэтэшки» попали под ответный огонь. Маневрирование не помогло, местность оказалась пересеченной, и преимущество в скорости не спасло быстроходные танки: немцы быстро пристрелялись, и послеполуденное небо занавесилось тремя чадными дымными столбами. Его экипажу сначала везло: вражеский снаряд попал в двигатель, и, прежде чем танк превратился в огненный факел, танкисты успели выбраться. И не просто выбраться, но и снять курсовой ДТ. На этом удача закончилась. Заряжающий получил свою пулю, когда помогал вытащить пулемет, а механика-водителя убило уже возле самой опушки – стреляли немцы густо, не жалея патронов. Остальные танкисты его взвода так и остались внутри пылающих боевых машин.

Прикрываясь прибитым к земле дымным шлейфом – горела родная «бэтэшка», спасибо карбюраторному мотору, жарко да чадно, – лейтенант в одиночку преодолел неглубокий кювет, продрался сквозь покрытые дорожной пылью кусты и укрылся в лесу, «перейдя в пехоту».

Поначалу хотел было дать немцам бой, как в гимне поется, «последний и решительный», подороже разменяв собственную жизнь и жизни погибших товарищей, но, поразмыслив, понял, что ничего хорошего из этого не выйдет. Позиции нормальной нет, патронов – всего один диск, да и далековато. В лучшем случае отправит на тот свет полдесятка немцев, да и то ежели повезет, на чем все и закончится. Его просто расстреляют из установленных на броневиках пулеметов – этого добра у гадов в достатке, на некоторых вон аж по две штуки над бортами торчит.

Сжав зубы, танкист с ненавистью провожал взглядом пылящие по дороге в направлении Витебска танки, тупорылые тентованные грузовики и полугусеничные бронетранспортеры. Некоторые автомашины тащили за собой противотанковые орудия – одни поменьше, похожие на родные «сорокапятки», другие покрупнее, Сереге незнакомые, с массивными грибами пламегасителей на стволах. Да и есть ли в кузовах вражеские солдаты? А если нет? Какой смысл тогда патроны тратить? Вот же твари, даже не остановились, словно три советских танка, ныне жарко пылающих на опушке по ту сторону дороги, для них просто небольшое препятствие, не более! Точно твари…

Всласть наматерившись и поскрипев зубами, Серега подхватил пулемет и ушел в лес. Нужно пробираться к своим, благо до линии фронта, насколько он помнил, считаные километры. По крайней мере так было с утра… Жаль, нет ни карты, ни компаса, но примерное направление он знал, так что вряд ли заплутает. Да и что там плутать: иди себе на восток и по-любому выйдешь к своим. Поскольку все свои ныне именно там, на востоке…

Первый час шел быстро, стремясь уйти подальше, затем сбавил темп. Все-таки шагать по лесу с десятикилограммовой бандурой ДТ на плече – то еще удовольствие. Да и выброшенный коротким боем адреналин уже не подстегивал: наступил откат. Хотелось присесть, привалившись спиной к ближайшему дереву, глотнуть спирта, перекурить и отдохнуть. Продержавшись еще с полчаса, Якунов не выдержал. Да и место попалось уж больно хорошее.

Пристроив пулемет у комля могучей сосны, мамлей умылся из крохотного, метров трех в диаметре, бочажка с топкими берегами, практически лужи, и с удовольствием растянулся на траве. Пустой живот предательски бурчал на хозяина, однако жрать было нечего. Из всего провианта имелась только полупустая фляга со спиртом, прикладываться к которой Серега вовсе не торопился, прекрасно понимая, что на голодный желудок окосеет с первого же глотка. Стоило набрать воды, но тогда б пришлось вылить спирт…

Судя по видимому в просветах ветвей солнцу – положенные ему, как комвзвода, часы он разбил о край люка, выбираясь из танка, – было часа три пополудни. Значит, с часок можно отдохнуть, а затем снова идти – темнеет сейчас поздно, чуть ли не в десять, так что у него останется часов пять светлого времени. Затем нужно подыскать место для ночлега и поспать до рассвета. Костер разжигать опасно, слишком демаскирует, так что заночует так, благо июль, да и танкистский комбинезон греет всяко лучше, нежели пехотная гимнастерка.

Поерзав, мамлей устроился поудобнее, подложив под голову планшет и пропахший соляром и кордитом танкошлем, и устало прикрыл глаза. Нет, пожалуй, час – это все же излишняя роскошь, вполне хватит и тридцатиминутного отдыха. Главное – не заснуть… не заснуть… не…