Читать книгу "Приданое для дочери. Все, что ты узнаешь, когда станешь совсем взрослой… - Ятка Денисова"

Кроме речи, есть еще один способ подачи информации: образный. Я имею в виду бессловесное искусство (4. Божественные архивы). Например, Моне написал свои «Тополя», находясь под впечатлением от теплого летнего дня. Наверное, он испытывал ту же «рябь» в сердце, что и гладь озера, которую он изобразил на своей картине. Он знал, что через несколько дней тополей не будет: посадку готовили к вырубке, поэтому он торопился успеть воссоздать на полотне эту мимолетность жизни. Через несколько дней в зеркале озера останется только солнце. Никто из моих современников, естественно, лично не знаком с Моне, но они «читают» это с картины. С безмолвного художественного образа. Кто-то разглядит в дрожании воды беспокойство самого художника, и его версия тоже будет верной.

Или взять парфюм (3. И вот еще что). В доме «Гуччи» одно время работал хороший креативный директор, провокатор и колдун Том Форд. Под его началом создали «Rush», гремучую смесь ядовито-сладкого цветочного помешательства, затравленного на крови и чистом адреналине. От удовольствия вдыхать эту силу у меня поднимается давление, потому что где-то глубоко внутри меня просыпается дракон, который носится по моим венам, стучит в висках, ища свободы.

Бессловесное искусство вызывает сильнейший отклик, поэтому многие предпочитают музыку с иноязычными текстами или вообще без них. Слова отвлекают, ведь каждое из них – это тоже информация. А в музыке с текстом не сильно церемонятся, и часто вставляют в него что попало. Как в истории с Полом Маккартни и его «Yesterday». Он сидел за столом перед тарелкой с утренней яичницей и напевал: «Яичница, у тебя такие милые ножки!…». Понимаешь? Текст был неважен. Ему было все равно, и его легко понять, ведь он – шикарный мелодист. Потом пришел Джон Леннон и аккуратно подобрал слова для лучшей песни двадцатого века. Но в США она все равно вышла поначалу с названием «Яичница», правда, совсем без слов. Джон Леннон просил фанатов и исследователей творчества «Битлз» вообще не искать смысла в текстах.

Лучше отдельно читать стихи, слушая при этом хорошую музыку. И пить натуральный чай с шоколадом. Хорошо делать это вечером на даче, когда цветут черемуха и сирень. Это огромное наслаждение. Я знаю, что тебе это известно, просто лишний раз напоминаю, как можно пополнить запасы Любви…

Помимо речи и искусства есть еще один способ передачи информации – язык тела. Мы пытаемся его читать, кое-что понимаем правильно, но чаще ошибаемся. Например, мы уверены, что, скрещивая руки, человек закрывается от собеседника, а оказывается, у него просто болел живот. Но если двое влюблены друг в друга, между их телами и умами что-то происходит, какие-то электрические разряды «склеивают» их в одну пульсирующую единицу и «слова действительно становятся лишними». Они общаются кожей, дыханием, прикосновениями, и между ними полное взаимопонимание. Прямое знание. Это очень честный язык, вне игр и человеческой логики. В такие минуты понимаешь о жизни гораздо больше, чем во время многочасовых разговоров по душам, хотя после ничего не можешь объяснить…

Потому что мы всегда вместе

Об иллюзии свободы выбора

Как же свобода выбора? Есть ли вообще свобода выбора, Алиса? И что это такое – свобода выбора? Вот типичная ситуация. Сегодня 4 марта, мороз, на часах 19.10. Я сижу за компьютером, в духовке печется курица, ты делаешь уроки, учишься различать омонимы и омографы. Но ты ужасно хочешь в гости к Свете и ее сыновьям, потому что для тебя это веселее, чем изучать тонкости языка. Ты прямо замучила меня своим Максимом… А я хочу на ужин рыбу, но ты терпеть не можешь рыбу, и поэтому мы ее практически не готовим. И еще я хочу позвонить сейчас одному человеку, у него есть настоящий телескоп, а сегодня полная луна, но он женился полгода назад… Выходит, мы не можем исполнять свою волю, осуществлять свой выбор, если другие люди, так или иначе причастные к нашему выбору, хотят другого. Мы можем обмануть, заставить этих людей выполнять нашу волю, но если мы чувствуем к ним Любовь, то легко идем на компромисс. Содействие. Сотрудничество. Ну и черт с ней, с рыбой. Ты важнее. Хотя ты категорически против любых рыбных блюд, и выходит, что ты-то меня совсем не любишь… Хе-хе… Шучу! Ты пока просто вредина. Такой возраст. Гормональный хаос и все остальное…

Иногда жизнь напоминает поле битвы за господство наших желаний. В любых войнах всегда будут побежденные. Я плохой стратег, поэтому часто проигрываю. И часто выбираю тактику отстранения, проще говоря, сбегаю. Закрываю за собой окна, двери и печные трубы. Отключаю телефон, обрываю контакты. Прячусь в плеере. Я знаю: если посмотреть мне в лицо, я проиграю. Я тот человек, который плохо умеет говорить «Нет». Поэтому время от времени я делаю то, что хотят от меня другие люди, причем сама я категорически этого не хочу. И чтобы сильно не страдать, я стараюсь убедить себя в том, что мне это нравится. В идеале, наверное, нужно уметь отстоять себя, не отвергая другого человека. И тогда, впустив в себя желания друг друга, мы станем ближе и понятнее.

Мне сложно давать тебе советы на эту тему. Я лишь вижу, что люди, которые помогают другим не в ущерб себе, которые идут навстречу, не теряя своего лица, чувствуют себя счастливыми (2. Главное, чтобы тебе было ХОРОШО). Как правило, вокруг них все вертится само собой. Нельзя сказать, что у этих людей душа нараспашку, но силы и возможности для помощи у них всегда найдутся. Они сами умеют просить о помощи и получают ее. Это не жажда покровительствовать, не обязанность, не корысть, а просто глубинная житейская мудрость. Мы должны быть в согласии друг с другом, по крайней мере, мы должны стараться.

Этот принцип работает в любом деле. Если человек организовал свой бизнес (2. Не деньги), набрал сотрудников-специалистов, но не доверяет им и всегда настаивает на своем, дело у него пойдет не так хорошо, как у того, кто действительно сотрудничает. Это очень тонкая грань, целое искусство. Я работала под началом одной женщины, которая считала своих подчиненных неучами. Среди нас, «бездарей», было много действительно профессионалов. Мы делали хорошую рекламу. Она корректировала, а иногда и сама, вместо нас, сочиняла рекламные ролики и даже режиссировала их. К моменту моего ухода из этой компании в ее сетевой папке скопилось около тысячи совершенно однотипных текстов для рекламы, автором которых она являлась. Но, что действительно хорошо у нее получалось, – это убеждать заказчика в том, что такая реклама работает, что IQ обычного потребителя рекламы ниже плинтуса, и ему в самый раз такая муть. Она говорила это с такой жуткой уверенностью, что заказчик охотно верил и платил деньги. А это, в общем, и была единственная цель. Потом она вызывала нас на ковер и спрашивала: «Скажите мне, за что я плачу вам зарплату?» Ее вопрос не заключал в себе необходимость отвечать, поэтому мы разводили руками и потихоньку расходились по другим компаниям. Я думаю, многим знакома такая ситуация.

Показательна в этом смысле работа музыкантов. Когда мы писали с Арсением наш альбом, мы прекрасно дополняли друг друга. Он – программист, технарь, отлично разбирается в сведении звука и во всех музыкальных программах, в то время как я в них – полный профан. Зато у меня хороший слух, достойное музыкальное образование и опыт написания музыки. Мы очень разные. И по отдельности у нас ничего не выходит, а вместе, по крайней мере, тогда, получилось неплохо. Хотя не скрою, было очень много конфликтов, и каждый пытался тянуть одеяло на себя, но, так как мы оба вредные, и при этом умели мириться, в итоге вышла золотая середина. Если бы Арсений был похож на меня, наша музыка получилась бы чересчур слащавой, а если я – на него, первый и последний слушатель просто застрелился бы от тоски и безысходности. Я жалею, что мы оба все-таки сдались потом.