Читать книгу "Сальери - Сергей Нечаев"

А вот Постав Денуаретерр констатирует: «Это же парадокс. Допустим, вы брали уроки у мэтра; так неужели же этот мэтр после этого будет считаться автором всех произведений, которые родились или еще родятся у его учеников? <…> Уважение и признание отошли в сторону, тут стоял вопрос о лояльности»{74}.

И не только о лояльности. По данным того же Денуаретерра, Сальери получил за свою работу неплохое вознаграждение: «Дирекция оперы заплатила ему десять тысяч франков за авторство и три тысячи в покрытие дорожных расходов»{75}.

Музыкальный критик Кастиль-Блаз[28]уточняет:

«Сальери получил от Королевской академии десять тысяч ливров за оперу, три тысячи ливров в компенсацию за расходы на переезд, а также продал за две тысячи ливров рукопись партитуры ее издателю»{76}.

Адольф Жюльен, в свою очередь, дает следующие цифры: «Сальери получил за “Данаид” примерно 15 тысяч ливров: 12 тысяч — за оперу, согласно договору, и три тысячи — по милости Марии Антуанетты. В те времена это был отличный финансовый результат, особенно для иностранного музыканта и новичка»{77}.

В «Музыкальной библиографии» Сезара Гардерона о вознаграждении говорится так:

«Лишь после тринадцатого представления Глюк объявил парижской публике, что Сальери является единственным автором оперы “Данаиды”. Дирекция Оперы дала ему вознаграждение в девять тысяч франков, включая оплату за переезд; королева тоже преподнесла ему весьма значительный презент, а также ему заплатили за партитуру две тысячи франков»{78}.

В другом источнике утверждается, что «Делорье, издатель произведений Глюка, согласился приобрести партитуру Сальери лишь за небольшую сумму в 1200 франков, да и то лишь при условии, что на афишах до двенадцатого представления опера будет значиться под именем Глюка»{79}.

На самом деле французский франк (а вместе с ним и десятичный принцип денежного счета) был введен лишь в апреле 1795 года. Что же касается ливров, состоявших из 20 солей или 240 денье, то десять тысяч ливров по тем временам — очень неплохие деньги. А вот о том, что это был за «значительный презент» от королевы, история умалчивает.

Гюстав Денуаретерр рассуждает так:

«Королевская музыкальная академия в последнюю очередь хотела бы купить коллективное произведение Глюка и Сальери. <…> То есть имело место злоупотребление ее доверием, чтобы получить сумму, которую никогда не дали бы, если бы речь шла о покупке произведения одного Сальери. Именно поэтому лишь после тринадцатого представления имя Глюка исчезло с афиш»{80}.

В конечном итоге имел место определенный обман, но главная цель была достигнута. Впрочем, восторженная публика не держала зла ни на Глюка, ни на вмиг ставшего знаменитым Сальери.

Впрочем, существует и несколько иная трактовка появления в авторах оперы имени Сальери. Согласно этой версии Глюк с самого начала не скрывал, что музыку к опере будет писать другой человек, но дирекция Парижской оперы, видимо, сочтя замену неравноценной, ответила отказом. И тогда положение спасло личное вмешательство императора Иосифа II. В марте 1783 года он написал австрийскому посланнику в Париже графу Флоримунду Мерси д'Аржанто:

«Композитор Сальери недавно сочинил оперу под названием “Данаиды” фактически под диктовку Глюка. Небольшие отрывки, которые я слышал в клавесинном исполнении, показались мне чрезвычайно хорошими. Поскольку сам Глюк, скорее всего, не сможет приехать в Париж, я прошу вас, любезный граф, сообщить мне, стоит ли ехать туда Сальери и каково ваше мнение о том, может ли его опера быть благосклонно принята и поставлена на сцене. Будучи занят при моем дворе и в здешнем театре, он не захочет пускаться в путь в состоянии неопределенности и жить в Париже без всякой цели»{81}.

А потом уже мастер тонкой дипломатической игры Мерси д'Аржанто подменил намеренно туманную фразу императора, будто опера написана под диктовку Глюка, более определенным (хотя и неточным) утверждением, что первые два акта сочинены Глюком, а остальные — Сальери под руководством мэтра. После этого опера была принята, а заодно появился миф, что большая часть ее музыки написана Глюком. Заблуждение поддерживалось вплоть до того самого момента, пока сам Глюк не поместил в «Журналь де Пари» сообщение о том, что единственным автором музыки оперы является Сальери.

Как бы то ни было, публикация эта сослужила Сальери и «Данаидам» добрую службу. Во всяком случае, один обозреватель «Меркюр де Франс» (Mercure de France) написал: «Заявление Глюка сделало невозможное. Оно возвысило в общем мнении и без того всеми признанный талант господина Сальери. Его прекрасная опера свидетельствует о доподлинном знании нашего театра и позволяет надеяться на появление новых постановок, которых мы вправе от него ожидать»{82}.

Всё это дало Сальери новый старт для феноменально успешной карьеры, где было всё — от громовых рукоплесканий до полного иконостаса престижных европейских орденов.

Именно Глюк стал крестным отцом «Данаид» Сальери, и именно эта опера упрочила европейскую славу молодого композитора. При этом вряд ли творец «Орфея и Эвридики» рискнул бы поставить на карту свое художественное реноме, если бы с самого начала не признал оперу Сальери достойной своего имени и хотя бы в какой-то мере сомневался в ее успехе. Недаром великий оперный реформатор сказал о своем последователе, что «только этот иностранец перенял его стиль, которого не хотел изучить ни один немец»{83}.

* * *

«Данаиды» стали несомненным успехом Антонио Сальери, который показал себя «в полной мере достойным учеником Глюка»{84}.

По данным, приведенным Адольфом Жюльеном, первая постановка оперы принесла выручку в 9087 ливров, вторая (имевшая место 30 апреля) — 4626 ливров. Таким образом, две апрельские постановки дали 13 713 ливров. Шесть майских постановок дали 24 501 ливр, три июньских— 11 135 ливров и т. д. «Данаиды» имели 15 шедших друг за другом постановок, «что было прекрасным результатом для тех времен»{85}.

Опере сопутствовал успех и в 1785 году. Например, две постановки, данные в июле, принесли 6446 ливров выручки; две в августе — 3405 ливров, три в октябре —7310 ливров, одна в ноябре — 1993 ливра, одна в декабре — 1727 ливров. То же самое имело место и в 1786 году: три постановки в августе дали 8047 ливров, две в сентябре — 3550 ливров, одна в октябре — 2392 ливра, две в ноябре — 3103 ливра{86}.