Читать книгу "Игра. Как она влияет на наше воображение, мозг и здоровье - Кристофер Воган"

Например, мой друг Алан провел профессиональные годы в качестве успешного детского онколога. Он постоянно чувствовал, что творческий подход и сострадание к пациентам дают ему чудесную полноту жизни при всей ее напряженности. Когда перед ним замаячила пенсия, он понял, что ощущает себя живым, работая руками, однако сомневался в своих талантах. Он начал делать скульптуры из больших кусков дерева, собранных на пляжах Северной Калифорнии после зимних штормов. Сейчас ему уже хорошо за восемьдесят, у него есть замечательный сад скульптур и чудесный огород, и он проводит свои дни за игрой. Большинство скульптур показывают силу духа его маленьких пациентов, которые проходили химиотерапию и радиотерапию. Алан говорит, что его ум становится острее, а энергия прибавляется с каждой новой скульптурой и что его энциклопедические знания об огородничестве, собираемые с шестидесяти пяти лет, насыщают его дух – и нашу потребность в экзотических овощах.

Исследование Национального географического общества, проведенное на японском острове Окинава, показало, что такие занятия, как игры с маленькими детьми, столь же важны для легендарного окинавского долголетия, сколь диета и упражнения. Из той поездки я запомнил одного человека – резчика по дереву. Предполагалось, что ему было около ста лет. Через переводчика он сказал мне, что, когда вырезает, все время смеется. Я купил у него маленького деревянного Будду и спросил, каково максимальное время, потраченное им на одно произведение. Два года, сказал он и засмеялся.

Прекращая играть, мы прекращаем развиваться, и когда это происходит, законы энтропии берут верх – все распадается. В конечном счете мы разделяем судьбу асцидии и становимся вегетативными, остаемся на одном месте и не взаимодействуем с миром в полной мере, превращаясь из животного в растение.

Прекратив играть, мы начинаем умирать.

Часть II. Жизнь, наполненная игрой

Глава 4. Родительство как детская игра

Маленький Лео – настоящий херувим полутора лет от роду. Он светится от восторга и то и дело заливается смехом. Он чрезвычайно нравится сам себе и очень себе рад. И это заметно в каждом его шаге, в каждом жесте, в каждой интонации, во всем. Он очень открытый, и его заразительная радость переносит родителей и всех встречных в общее состояние чистого счастья. Когда я смотрю на него, то думаю, что «лучше не бывает». Лео естественный, он настоящий. Играя вместе, мы объединяемся в союз и живем на полную катушку.

Наблюдая за Лео в местном детском центре и слушая смех воспитателей, которые поощряют его игровые затеи, я думаю: кто из него вырастет? В нынешнем возрасте он любит таскать стулья по всей комнате. Он переставляет те, что уже стоят у детского стола, гоняет их по помещению и радостно пищит – все это со свойственной ему интенсивностью и счастливым самозабвением. Так он продолжает несколько минут, а потом широко улыбается и садится за стол: он «закончил дело». Как и большинство его ровесников, он обожает повторения и ритуалы, но это его собственная игровая прихоть. Я думаю, она демонстрирует врожденную игровую природу, которая, если ей не мешать, постепенно переродится в «игровую личность». (Может быть, счастливого режиссера?)

Откуда идет этот восторг? И куда он уходит? В какой-то момент многие из нас его теряют. Мы вырастаем из детства и бросаем «детские затеи». Нам кажется, что нужно оставить их в прошлом, и это приводит к «добровольной амнезии» чистых игровых впечатлений. И когда я вижу такого ребенка, как Лео, то вспоминаю о радости, от которой мы, возможно, отказываемся. Я часто поднимаю тему игры у детей, но, что интересно, разговор часто переходит на игру в жизни их родителей.

Недавно после моей лекции в Нью-Йоркской публичной библиотеке ко мне подошла женщина. Она улыбалась, но за улыбкой явно скрывались сдерживаемые эмоции. Она сказала, что я убедил ее, что игра важна, однако ее беспокоит, как дать ее детям десяти и двенадцати лет необходимое время на игры, чтобы при этом они учились и работали достаточно для будущего успеха в жизни. Мы поговорили о природе успеха, и она поняла, что на самом деле ей хочется узнать, как вырастить ответственных взрослых с игровым подходом к жизни – людей, которые наслаждаются жизнью и имеют работу, приносящую им радость.

Скоро мне стало ясно, что в ее собственной жизни чего-то не хватает. Как и многие родители, она хотела дать детям то, чего недоставало ей самой. Эта женщина была невероятно успешна – она была партнером в крупной нью-йоркской юридической компании. Она окончила правильные учебные заведения и все сделала правильно, но теперь робко призналась, что не так уж и счастлива – как будто это был постыдный секрет. И вот она подбирала для детей правильные школы и правильные занятия, но боялась, что ведет их по пути, который прошла сама.

Беседы об игре и детях принимают и другое направление. Когда я провожу семинары для корпораций, то делаю акцент на содействие инновациям и сотрудничеству между работниками благодаря пониманию игры. Однако люди часто возвращаются ко мне и сообщают, что первым делом после моей презентации они стали лучше взаимодействовать со своими детьми.

Мне кажется, взрослые все же чувствуют свое упущение. Когда-то они владели чем-то особенным, но не сохранили его. Они не знают, куда оно ушло и как его вернуть, но хотели бы дать своим детям больше возможностей, чем было у них самих.

В некоторых отношениях над игрой сейчас нависла даже большая угроза, чем одно-два поколения назад. Родители, которые, как и я, свободно бродили по лесам и полям в детстве, беспокоятся, что сегодня их дети тратят слишком много времени на видеоигры или «безопасные» занятия. Кто-то даже отметил, как бойко продается «Опасная книга для мальчиков» (The Dangerous Book for Boys)[15], где описываются суматошные, волнующие и немного рискованные игры, которые были очень распространены до тех пор, пока видеоигры и долгожданные экскурсии на футбольное поле под надзором родителей не стали нормой для шестилетних детей. Школы превратились в конвейеры по производству хороших результатов, где навыки приобретаются муштрой, и предполагается, что это лучше подготовит детей к университету.

Во многом эти изменения обеспечили детям более продвинутый, хорошо организованный подход к жизни, но мы не можем избавиться от ощущения утраты – возможно, потеряны ничем не ограниченное воображение и настоящая свобода.

Эта глава формально посвящена детской игре, но на самом деле она об игре в жизни всех нас. Детство – пора, когда все начинается, когда игра приходит естественным путем. Она становится основанием для всех последующих занятий в жизни. Разбирая уникальные игровые модели детства, мы начинаем видеть подлинную сущность наших детей и их истинные цели, а также представлять дорогу, которая приведет их к счастливой и полноценной жизни. Но чтобы помочь им на этом пути, нужно вспомнить эмоциональные игровые состояния в нашей собственной жизни, с помощью которых мы переживали первородное игровое блаженство.