Читать книгу "Дикий остров - Владимир Цыбульский"

Юнг, кувыркаясь и пытаясь удержать голову над потоком из грязи и камней, летел первым. Катя изо всех сил вцепилась в Тартарена, и они «плыли» рядом, как шлюпка с ледоколом. Неслись, глотая мутную грязь, Крис и Светка. Тёма подолгу исчезал в этой бешеной грязевой речке, но сумку свою, куда он успел-таки запихнуть шнуры и альпийские крючки и застегнуть молнии, из рук не выпускал.

Куда их, собственно, тащит, не думали. Не до того было.

Поток стал шире и глубже. О камни реже колотило. Дно ушло куда-то. Крутило их и кидало жестко.

Молния вспорола низкое брюхо неба в очередной раз, послышался гром, и со всех сторон обступили их, потянули длинные, узловатые пальцы ветки, похожие на… Тут же погасло все — не разглядеть.

Снова вспыхнуло, и Юнг, не раздумывая, первым ухватился за странные ветки, протянутые к нему… оказалось — лианы.

Дернуло его, как попавшегося на спиннинг судака, поток забурлил вокруг, обтекая, Юнг выбрался к какому-то стволу с волосатой корой. Добрался до развилки. Пристроился там, как в гнезде, стал кричать вниз, чтобы хватались за лианы.

Мог и не надрываться. Голоса его все равно не было слышно. И когда молния снова осветила все вокруг гигантской фотовспышкой, увидел под собой бурлящий безумный поток, в котором неслись вперемежку ветки, камни, стволы, измочаленные черные птицы, сбитые ливнем.

Ребят там не было.

Ливень неожиданно прекратился. Как будто его выключили. Юнг этого не понял. Внизу бурлило и грохотало. Сверху по-прежнему лилось.

В тропиках всегда так — дождь давно кончился, а вода льется. Листья огромные, их много. С каждого по капле — получается дождь.

Дима это знал до учебы на геофаке, потом забыл. Он, когда поступал, думал, что география — наука с душой Паганеля: путешествия, тропики, снега, медведи, дикари, смешная рассеянность ученого компенсируется точностью предчувствий художника. Довольно скоро стало ясно: наука есть, а души в ней нет. Цифры, факты, графики и карты. Куда ни кинь, все известно заранее. А тропики, белые медведи с дикарями — совсем из другой области. Из области индивидуальных туров. Заплатил, прилетел, сфотографировался, карточки в клубе показываешь. Денег для этого надо много. За науку столько не платят.

Дима устроился в дизайн-бюро. Тюнинг автомобилей. Человек прогрызает себе дорогу наверх, где людей делят по классу автомобилей.

Дима Юнг вместе с другими тачки им разрисовывал.

Платили прилично. На жизнь хватало. На индивидуальный тур — нет. Тропические деревья и птицы жили только в воображении Юнга и на навороченных тачках. Юнговы мечты пылали в московских пробках на лакированных боках «инфинити», «кадиллаков», «БМВ» и «тойот». Скалили из выжженной травы усатые свои морды черные пантеры. Анаконда, щурясь змеиным глазом, разевала пасть с длинным двойным языком. Огромные и яркие махаоны перелетали с одного тропического цветка на другой. Красные и желтые попугаи распахивали крылья в лучах заходящего солнца. И трогательный медвежонок коала покусывал острый коготь, кося добродушный сонный глаз.

Все это Юнг изображал легко и точно. По памяти. Как будто сам когда-то видел и не смог забыть. А вот о том, что после ливня в пойме тропической речки еще долго с густой листвы идет дождь, Юнг как-то за учебой и последующими видениями успел позабыть. А может, и не знал никогда. И потому долго сидел в ветвях, как в гнезде, вглядывался в темноту, слышал, как стихает внизу селевой поток и медленно затухает ливень.

Буря стихла, а вот темнота никуда почему-то не делась. Не видно было даже, куда там тянутся эти толстые и мохнатые ветки, на которых пристроился Дима. И руки собственной он не видел. И пальцев. Специально провел ими по лицу, чтобы убедиться, что есть лицо и пальцы.

Он слышал, как шелестит, стихая, поток внизу. Кто-то встряхнулся и завозился в невидимых листьях и ветках наверху. Кто-то захрустел и зачавкал под ним. Кто-то вздохнул и пискнул над водой. Где-то хлюпнуло. Кто-то зашипел. Капля упала и стукнула по разлапистому листу.

Дима устроился на ветках, обхватив одну из них руками, положив на руки голову. Закрыл глаза. В конце концов, если дневной свет исчез, то это же не навсегда. Он вернется. Тогда можно будет спуститься вниз, отыскать местечко посуше и какой-нибудь фрукт, перекусить слегка и отправиться на розыски унесенных потоком друзей.

И солнце не сразу проникло до корней огромного дерева с мохнатым стволом и ветками, облепленными плющом и лианами. Вычурные листья ловили лучи на каждом этаже этого гиганта и долго не пускали вниз.

Юнг открыл глаза и увидел переплетение стволов, ветвей, цветов и листьев, и жаркий туман, поднимающийся от мокрой земли и воды, развешанные кругом петли и веревки гибких, вьющихся растений, что имеют обыкновение обвиваться в джунглях вокруг деревьев покрупнее.

Секунды две Дима побыл со всем этим в мертвой тишине, пока не стало ясно, что на эти секунды он просто оглох. А когда слух вернулся к нему, оказалось, что все вокруг давно уже переполнено экзотическими звуками — все вокруг хлопает крыльями, свистит, щелкает, трещит, перекликается, дерет глотку, хрустит ветками и листьями, почесывается, вопит, вздыхает, чавкает, а также летает, ползает, прячется, охотится, сосет, жует, глодает, пьет нектар, занимается любовью, кормит детей и охотится друг на друга.

— Блин, — сказал кто-то совсем рядом, — чего они так разорались-то. Поспать не дают!

— Тартарен! — узнал Дима.

— Почему бы им не радоваться, — обнаруживая вдруг привычку чуть растягивать слова, отозвалась Катя. — Они живы. И у себя дома.

— Ха! — шевельнулось справа в листьях. — Орут, потому что натрескались с утра, — в обычной своей манере отреагировала Светка. — На пустой желудок не поорешь. Я, например, ужасно жрать хочу. И кое-что еще.

— Так… — подвел итоги невидимый за листьями Крис. — Значит, мы все здесь собрались.

— Не все, — поправил его откуда-то снизу Тёма. — Юнг пропал.

Дима засмеялся и подал голос. Все разом закричали, пытаясь переорать обитателей джунглей, и они действительно приумолкли озадаченно, вслушиваясь в совершенно новые и неизвестные здесь звуки человеческого голоса.

В наступившей тишине Крис заметил резонно:

— Пора на землю спускаться.

— Точно, — поддержала Светка. — Не знаю, как вы, а я себе всю задницу на этих ветках отсидела.

— Спуска-аться? — удивилась Катя. — А как?

— Давай руку. Покажу, — предложил Крис.

— Вообще-то я бы тут спускаться не рискнул, — заметил Тёма. Он вытянулся на самой нижней ветке, свесил голову и внимательно разглядывал что-то внизу.

— Почему? — живо поинтересовалась Катя.

— Идите-ка сюда, — позвал Тёма.

Тартарен, довольно ловко цепляясь за толстые сучья здоровенной своей лапищей, спустился на нижнюю ветку. Светка прошуршала по стволу как ящерица. Юнг вылез из своего гнезда.