Читать книгу "Кровавая жертва Молоху - Оса Ларссон"

В тот раз взаимодействие не клеилось, и Ребекка чувствовала себя лишней. А теперь, когда Анна-Мария приглашала ее, она испытывала легкое раздражение.

«Ты всегда недовольна, – сказала она себе. – Она спрашивает, хочу ли я участвовать в игре. И не стоит ломать голову над ее мотивами: действительно ли я ей нужна или она это делает по доброте душевной».

– Приду обязательно, – проговорила Ребекка. – И – на здоровье. Меня бабушка постоянно кормила в детстве такой кашей.

– Кстати, – продолжала она, пока Анна-Мария зашнуровывала в прихожей свои ботинки. – Сиввинг рассказал, что бабушку Суль-Бритт Ууситало тоже убили.

– Не может быть!

– Именно так. Она была учительницей в Кируне.

Директор шахты Яльмар Лундбум заходит в поезд на станции Елливаре 15 апреля 1914 года. Он устал и пребывает в дурном расположении духа, чувствует себя старым и изношенным. Как будто на плечах у него туесок, полный людей и забот. Там разгоряченные рабочие, всегда машущие кулаками в воздухе, всегда готовые к борьбе. Их жесткие ладони, ударяющие о стол – «когда же, черт подери, настанет конец этому произволу?».

Все эти профсоюзные деятели, горячие головы, которых уволили с лесопилок в Вестерботтене за революционные настроения, – все они перебираются в Кируну. А здесь нужен каждый, кто в состоянии вынести тьму и холод. Но потом ему без конца приходится возиться с ними – этими агитаторами, социалистами и коммунистами.

В туеске с заботами теснятся натужно старательные служащие и самоуверенные инженеры, которые шумят и возмущаются, требуя своего. И еще политики из Стокгольма и семейство Валленбергов, нетерпеливо ожидающие прибылей. Железо нужно добыть. Отнять его у гор. Инвестиции в железную дорогу и муниципальный поселок Кируна должны окупаться.

А в самом низу туеска лежат жертвы шахты – калеки и погибшие. Вдовы умерших и маленькие дети, лишившиеся кормильца, с ужасом глядящие в глаза нищете.

Туесок с тяжелыми серыми камнями. Пустая порода из шахты.

Как ему удовлетворить всех? Уже один жилищный вопрос: откуда ему взять жилье, чтобы его хватило на всех? Яльмар Лундбум хочет построить настоящий город. Кируна не повторит судьбу Мальмбергет. Не бывать этому. Шахтерский город Мальмбергет в десяти милях к югу от Кируны – настоящий клондайк. Убожество, пьянство и блуд. Такого он не допустит. В его городе будут школы, бани и народное образование, как у Генри Форда в его Фордландии в Южной Америке или в Пульман-сити в США. Хотя ему до них еще далеко.

Если все делать по-настоящему и к тому же красиво, то на это нужно время. Хотя людям нужна крыша над головой. Скученность – огромная проблема. В домах каждый дюйм пола используется по ночам под спальные места. Незаконные постройки растут как грибы – за ночь может вырасти целый дом. Потом его нужно сносить, а вокруг стоят женщины, окруженные малыми детьми, и плачут навзрыд.

Снабжение продуктами – острейшая проблема. И водоснабжение тоже.

Он не успевает. Просто не успевает всем помочь.

У него только что состоялось совещание с руководством шахты в Мальмбергет. Руководство в бешенстве от того, что на шахтах Кируны слишком много вагонеток. Им тоже нужно вывозить свою руду.

В тот момент, когда Яльмар Лундбум садится в поезд, по перрону проносится ветер, поднимая снег. В каждой снежинке отражается солнце, заставляя ее искриться, как летающий бриллиант.

«Если бы я мог писать маслом, – думает он. – Писать картины вместо этого изнурительного труда».

Поезд, пыхтя, отъезжает от станции. Лундбум немедленно отправляется в вагон-ресторан.

Там сидит только одна посетительница. И едва он видит ее, как все тягостные мысли разом улетучиваются. Ему хочется протереть глаза и убедиться, что она – не мираж.

У нее круглые розовые щеки, большие восторженные глаза с длинными ресницами, очаровательный нос картошкой и пухлый ротик, словно маленькое красное сердечко. Она выглядит как ребенок. Вернее, как изображение ребенка. Лубок, на котором девочка переходит ручеек по бревенчатому мосту, пребывая в счастливом неведении по поводу всех опасностей мира.

Но самое удивительное в ней – ее волосы, светлые и вьющиеся. Яльмар Лундбум думает, что, когда она их распускает, они наверняка достают до талии.

Он отмечает, что ее ботинки ухоженные, но исключительно поношенные, а рукава пальто сильно потерты.

Вероятно, именно поэтому он решается просить, можно ли ему присесть за ее столик. Собственно говоря, он даже удивлен, что она сидит одна. Ее должны окружать железнодорожные рабочие и горняки, стосковавшиеся по женскому обществу. С удивлением обводит взглядом помещение, словно ожидая, что потенциальные женихи спрятались за тяжелыми портьерами или под столами.

Девушка отвечает дружелюбно, хотя и сдержанно, что он, конечно же, может присесть, и бросает быстрый взгляд на пустые столы в вагоне.

Он сразу ощущает желание загладить свою навязчивость. Проклятье, на нем обычная роба, он выглядит как последний работяга – она и не догадывается, кто он такой.

– Когда я вижу новое лицо, мне всегда интересно узнать, кто едет в мою Кируну.

– В вашу Кируну?

– О, фрёкен, стоит ли принимать эти слова всерьез?

Яльмар выпрямляет спину. Ему хочется, чтобы она поняла, кто перед ней – почему-то для него это очень важно, – и протягивает ей руку.

– Яльмар Лундбум. Директор шахты. Я управляющий всем этим.

Произнося эти слова, он подмигивает, словно желая подчеркнуть свою скромность и то, что он не важничает из-за высокой должности.

Она смотрит на него скептически.

«Похоже, она считает, что я с ней флиртую», – огорченно думает он.

Но, к счастью для него, в этот момент появляется официантка с кофейником. Она замечает скептическое выражение лица Элины.

– Чистая правда, – подтверждает она, наливая кофе директору и подливая в чашку Элине. – Это сам господин директор. Ах, если бы он не ходил в рабочей рубашке, а одевался, как подобает человеку в его положении! Ему надо бы повесить табличку на шею.

Лицо Элины проясняется.

– Так это вы! Вы же и приняли меня на эту работу. Элина Петтерссон, учительница.

А затем четыре часа дороги от Елливаре до Кируны пролетают как один миг.

Он спрашивает о том, где она училась и где работала ранее. Она охотно рассказывает, что окончила частную семинарию по подготовке учительниц начальной школы в Гётеборге, что в школе в Йонокере, где она преподавала, было тридцать два ученика и что годовой заработок доходил до трехсот крон.

– Вам нравилось там? – спрашивает Лундбум.

Почему-то девушка легкомысленно отвечает «да так себе»…

Что-то в его манере слушать заставляет ее открыться ему. Возможно, все дело в этих чуть прикрытых глазах. Тяжелые веки придают ему задумчивый, мечтательный вид, это развязывает молодой учительнице язык.