Читать книгу "Пришелец и пенсионерка - Юлия Сидур"

— Дык есть же еще чуток, до Ахена-то доедем, — миролюбиво проговорил Дворняшин.

— А если что случится? Почему я должен за тебя думать!

— Ну, можно и заправиться, — добродушно согласился Дворняшин. Он плавно развернулся и подъехал к заправке. Человек в бейсболке и синем комбинезоне, стоя на пороге магазина, с интересом смотрел, как Дворняшин заливает бензин. Барин нажал на кнопку и открыл в машине все окна. Стало холоднее, зато не так сильно несло влитой в его нутро ядовитой смесью. Барин повернул назад серо-зеленую голову, внимательно наблюдая за пленниками. Уверенно предупредил сквозь зубы:

— Прошу вас не переглядываться с этим типом, иначе я все тут уничтожу.

Голос его продолжал звучать хрипло, в белых глазах промелькнуло явно выраженное страдание. Даже жалко его, проклятого, подумала Зинаида Васильевна. Закинули к нам робота, а он болеет! Дворняшин, напротив, уже оклемался и выглядел неплохо, только слегка хромал. Он, гримасничая и прихрамывая, пошел платить. Все наблюдали, как он дошкандыбал до двери магазинчика. Человек в синем комбинезоне с ним заговорил. Очевидно, Дворняшин ответил что-то смешное, поглядывая в сторону автомобиля. Хозяин громко засмеялся, и они вместе с Дворняшиным вошли внутрь. Через некоторое время Дворняшин вернулся с полиэтиленовым пакетом. Он всем кроме барина роздал хот-доги и по банке кока-колы. Зинаида Васильевна спросила недовольно:

— А водички минеральной не было?

— Не знаю! — с вызовом затарахтел Дворняшин, подрулив к мусорным ящикам и останавливаясь около них. — Тебе, тетка, тут не санаторий с трехразовым питанием! Мне, например, тоже выпить охота, но я на работе и пью вот эту сладкую бурду.

— Помолчи! — прервал его барин. Не поворачивая головы, он устало добавил, уже для всех. — Когда доедем до места, условия будут хорошие. И если будете вести себя разумно, обещаю вам вполне сносное существование.

Остановившаяся рядом машина выбросила из себя большое семейство: папу, маму и троих детей. Засидевшиеся дети, вырвавшись на волю, тут же начали жизнерадостно орать. Самый младший заглянул в открытое окно джипа. Его ликующая физиономия на минуту застыла в лучезарной улыбке. Но внезапно радостный вопль оборвался, и он заревел так же громко, как только что смеялся. Удивленный папаша, схватив сыночка на руки, тоже глянул в окошко на всю странную компанию. Мрачные люди с бутербродами смотрели на него не мигая. Доброжелательное выражение мгновенно исчезло с его лица, сменилось испугом. Он все-таки произнес дрогнувшим голосом: «О! Извините!» Барин нажал на кнопку, окна мгновенно закрылись. Папаша махнул рукой — вся семья молниеносно загрузилась обратно в машину. Через секунду они умчались прочь. Зинаида Васильевна, Даниэль и Шанталь разочарованно переглянулись. Зинаида Васильевна протянула нетронутую банку кока-колы Даниэлю, он с отвращением покачал головой. Она хотела бросить банку себе под ноги, но поскольку барин вообще ничего не ел и не пил, она спросила на всякий случай:

— Господин барин, не хотите кока-колы?

— Нет! — коротко пролаял барин.

Дворняшина это почему-то развеселило. Он с ухмылкой стал качать головой. Зинаида Васильевна даже расслышала слово «дура». Она про себя ему ответила: «Сам идиот, паразит, уголовник!». В этот момент Шанталь, не в силах больше бороться с отчаянием, громко заплакала. Дворняшин рассмеялся еще громче. Барин бросил на него короткий злой взгляд. Дворняшин немедленно закрыл рот. Даниэль крепко прижимал Шанталь к себе и, успокаивая, что-то шептал ей на ухо.

— Езжай быстрее! — скомандовал барин.

Машина мчалась с неимоверной скоростью. Иногда даже уши закладывало, как в самолете. Пленники так устали, что начали мечтать о хороших условиях, которые им пообещал барин. Они почему-то верили его обещаниям.

Надо расслабиться, не впадать в панику, не терять разума, с горечью уговаривала себя Зинаида Васильевна. Что нам еще остается? Это единственная возможность для жертвы пережить подобные ужасы. И почему это мне такие испытания на старости лет? А чтобы жизнь медом не казалась! Слава Богу, пока они издеваются над нами умеренно. А если получится помыться и поспать, то мы что-нибудь придумаем. Потом она почти убедила себя, что все еще не так плохо, и молодым хуже, чем ей. Все-таки ее жизнь в общем прожита, а с ними неизвестно что будет. Хорошо бы этот папаша, который так и не заправился из-за встречи с нами, догадался заявить в полицию. Ведь вся его семья видела, что здесь что-то подозрительное и опасное. Но скорее всего они промолчат и постараются забыть, как дурной сон. Большинство людей так устроено, и не надо никого осуждать, у нормального человека это защитная реакция, — не каждый может быть героем.

Вот чего никто из троих пленников не ожидал, так это того, что они смогут заснуть в машине после всего, что с ними случилось. Но это произошло. Их сон походил на тяжелое забытье, прерываемое слезами и вскриками. Иногда кто-то из них просыпался со стоном, пытался вскочить, но переутомление было так велико, что он снова почти замертво падал на сиденье и спал дальше.

Армии Фендель не был героем. Люди в джипе не просто ему не понравились, они его до смерти напугали. Особенно двое на переднем сиденье. Но и на заднем сиденье три не совсем нормальные физиономии с сосисками в руках смотрели на него до невозможности вытаращенными немигающими глазами, в которых он прочел мольбу о помощи. Правда, все это могло ему показаться. Он видел их долю секунды, не больше. Он вспомнил, как его малыш Вилли внезапно замолчал, а потом громко заплакал, увидев что-то страшное.

— Криста! Я все-таки никак не могу забыть эту встречу. — Он обратился к жене, которая то засыпала на мгновенье, то просыпалась, хотя очень хорошо знала, что спать нельзя, чтобы муж, не дай Бог, не поддался сонному инстинкту.

Они порядком утомились после посещения родителей Кристы. Ее отец недавно перенес второй инфаркт. Врачи предупредили, что и после первого инфаркта операция не была показана, а теперь стало еще хуже, и, наверное, надо было все-таки оперировать сразу, несмотря на диабет и прочие осложнения. Поэтому старый Штаубах непременно хотел видеть дочь с зятем, чтобы серьезно поговорить с ними о будущем.

Но разговора не получилось. Малышня, давно не видевшая дедушку с бабушкой, громко вопила, лезла к деду на колени, не давала слова сказать. Конечно, можно было призвать малышей к порядку, но старики так умилялись! Они с удовольствием возились с внуками и решили отложить разговор до следующего раза, когда Армии и Криста приедут без детей.

Был великолепный, но грустный день. Фендели заметили, как сильно дед похудел, как он задыхается, как изо всех сил старается выглядеть бодро. В глазах у него появилось новое, невиданное ранее выражение сильной озабоченности и некоторого отстранения. Он будто прислушивался к тому, что происходит у него внутри. Мать тоже страдала, но упорно делала вид, что все прекрасно. Таков был обычный кодекс поведения всего семейства — демонстрировать даже самым близким родственникам оптимизм и бодрость, чего бы это ни стоило. Когда дед забывал о своем недомогании, он дурачился, выглядел сверхвеселым.