Читать книгу "В духе времени - Марина Серова"

А может, красномордый пэпээсник попал, что называется, пальцем в небо?..

Я неторопливо, словно боясь спугнуть появившуюся гипотезу, спустилась вниз и на лестничной клетке второго этажа увидела лежащего на бетонном полу лейтенанта — голова запрокинута, из угла рта стекает и струйкой падает на пол кровь. Старлей был без сознания.

Рядом с ним на полу копошился старшина. Он качал перед собой, словно младенца, правую руку и стонал. Я отрывисто спросила:

— Что, сбежал алкаш?

— Он, сука, Гену грохнул! — плаксиво пожаловался тот.

— Жив твой Гена, жив, — буркнула я. — Давай быстро и без рассусоливаний: как все произошло?

Наверное, он хотел что-нибудь возразить, но я говорила повелительно и напористо, да еще так зыркнула на него… А боль в поврежденной руке не давала проявиться обычной наглости старшины. И он заговорил:

— Да мы шли потихоньку… тащили этого урода… А он вдруг вывернулся, Гену хвать за ремень, прямо за пряжку, да об стену! Я его было схватил, так он мне руку сломал, сука, и свалил!.. А ведь пахло от него!.. Алкаш типичный!

Я не стала слушать дальнейшие рассуждения старшины и склонилась над лежащим без сознания старлеем.

— За ремень, говоришь, он его схватил, да? А на вашем алкаше перчатки были?

— Да какие у него могли быть перчатки? Сизые такие ручищи, здоровые… — отозвался старшина. — У-у, падла, найду его — башку отверну!

«Смотри, как бы не он тебе, — подумала я. — Однако где доказательства, что так называемый алкаш и есть киллер? Тем более что и одежда на мужичке другая, Голокопытенко вроде не таким запомнил стрелявшего в него. Хотя что он там успел увидеть, этот Голокопытенко. Да и вообще, мало ли у нас пьяниц, способных без труда раскидать двух не самых хлипких пэпээсников. Но уж больно все один к одному! В любом случае надо проверить. Все хорошенько проверить».

И я, бросив беглый взгляд на собственные перчатки — не запачкала ли их в квартире, я ведь их так и не снимала, чтобы не оставлять свои «пальчики» на «мокром» месте, — стала расстегивать ремень на старлее. Его напарник смотрел на меня выпученными глазами, потом хрипло выдохнул:

— Это… ремень-то зачем?..

— Полюбила со страшной силой, — коротко бормотнула я, — хочу оставить память о любимом…

* * *

Не знаю, что меня так захватило в этом деле, но я не поехала домой, а в сопровождении Голокопытенко отправилась в городское Управление внутренних дел, где у меня много знакомых. Сегодня дежурил один из них — капитан Кириллов. Я хотела установить, есть ли на ремне отпечатки пальцев и чьи они. В любом случае, если отпечатки сохранились и можно установить по ним личность того, кого задержала парочка красномордых стражей порядка, то появлялась какая-то определенность и отсекался боковой виток для плетения версий. Тот, что мог объединять задержанного пэпээсниками невесть откуда проклюнувшегося алкаша и киллера, убившего дрессировщика Павлова.

У коллег Голокопытенко своей работы хватало, так что я решила действовать по собственным каналам. Капитан Кириллов встретил меня радостным восклицанием:

— Отличная встреча! И не поздно еще, всего пять минут второго. Может, к этой встрече приобщить еще и коньячку с лимончиком? У меня в сейфе застоялась бутылочка.

— У вас застоится, как же, — сказала я. — У меня тут, Арсений Петрович, ма-аленькая проблемка.

Кириллов вздохнул:

— Ну что там у вас, Евгения Максимовна? Вы же знаете, что я всегда рад помочь.

От него легонько, но явственно пахнуло алкоголем. А вообще-то Арсений Петрович относится к категории мужчин, которых в народе шутливо именуют малопьющими. Проще говоря, им, сколько ни налей, все мало. Если не считать тех редких русских мужчин, которые принципиально не пьют вообще, то существует еще две категории: одних принято именовать застенчивыми — они, выпив, хватаются за стены, чтобы удержаться на ногах, а вторых невыносимыми, они же — «русская недвижимость». Что — то сегодня все, решительно все мужчины на моем пути оказывались подшофе. Исключение составлял бровастый Голокопытенко, шмыгающий сейчас носом за моей спиной.

— Вы сказали, Арсений Петрович, что у вас бутылочка застоялась, — с легкой укоризной сказала я, — а сами уже, я смотрю…

— Но как же иначе, Женя! — запротестовал Кириллов. — Ну как же не плакать, слез горьких не лить, как говорится в песне? Была сегодня комиссия из главка. Эти спиногрызы пока все не разроют, так не уйдут. Разве можно после них не выпить, когда пронесло? Полковник у себя в кабинете с первым замом до сих пор пьет и собирается с гаишниками дунуть на шашлыки, прямо отсюда. А что? Я, кстати, скоро сменяюсь с дежурства. У нас и эксперты тоже не удержались, хотя им сегодня две «баллистики» отрабатывать. Комиссия ж была, понятное дело!..

— Эксперты тут еще, говорите? Вот они-то и нужны. Хотелось бы «пальчики» посмотреть, — произнесла я. — Можно, конечно, и до завтра отложить, да только… сами знаете… куй железо, не отходя от кассы.

— Ничего страшного, — бодро сказал Кириллов. — У нас люди крепкие, бодрые. Марья Васильевна сейчас тебе все сделает, она спирт не пьет, как Барсуков с Кремплинским. А это кто, понимаешь ли? — поднял он глаза и увидел Голокопытенко. — А, ты, Вовка… Здорово, как жизнь? — Они обменялись с лейтенантом рукопожатиями. — Ваш отдел, я слышал, сейчас зарывается по убийству Тройного?

— Да еще одно подвалило, — буркнул тот. — Циркового дрессировщика завалили да чуть меня не зацепили. Вот, спасибо Жене, только благодаря ей и не ухлопали.

— Ладно, пошли в экспертный, — вяло сказал Кириллов.

И мы пошли в экспертный. Здесь мы обнаружили двух совершенно пьяных мужчин, заснувших обнявшись. За соседним столом сидела огромных размеров женщина, которая тоже была подшофе, но тем не менее вполне осознанно разглядывала что-то в лупу.

— Марь Васильна, душенька! — с порога воскликнул капитан Кириллов. — Тут нужно одни «пальчики» снять. С пряжки ремня. А?

— С пояска, с ремешка… Хорошо, что не со стаканчика, — буркнула та. — Со стаканчиками это вон к тем бурундукам, — ткнула она пухлым сарделечным пальцем в двух обнявшихся сонь. — Выдули пол-литра спирта и сомлели, не закусывамши. Сейчас Каргин придет на дежурство, к нему и идите, товарищ капитан.

— Да тут чуть-чуть! — хитро подмигнул Кириллов. — А у меня в сейфе коньячок застоялся. И лимончик. Я пока сгоняю, а ты это все оформи. Лады?

— Лады, — вздохнула объемистая дама, — что ж с вами делать-то, с подхалюзниками, лады. Где там ваш ремешок?

— Женя, показывай свое добро… — повернулся ко мне Кириллов. — А я, в общем, покатился за коньячком.

— Э-эх, Петрович! — вздохнула толстая экспертша. — Жениться тебе надо. А то уже капитан, а как мальчишка, честное слово.

— Вот я ему то же самое говорю, — сказала я, хитро оглядываясь на Голокопытенко, который, кстати, тоже был холост.