Онлайн-Книжки » Книги » 📔 Современная проза » Моя Ж в искусстве - Валерий Зеленогорский

Читать книгу "Моя Ж в искусстве - Валерий Зеленогорский"

156
0

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 ... 32
Перейти на страницу:

Так вот доцент на праздник не пришел, стушевался. Хотел прийти с письмом своего папы-профессора к Исааку Осиповичу Дунаевскому, но письмо не нашел. А просто прийти счел неловким — зассал, в общем.

Стихами теперь никого не возьмешь! Прервалась связь времен…

Директор поворотного круга

Сергеев работал в большом концертном зале монтировщиком сцены, носил задники, вешал кулисы, но у него была и отдельная задача: он отвечал за механизм поворотного круга.

Данное устройство позволяет менять декорации на сцене одним поворотом, то есть он всегда мог повернуть круг и обнажить закулисное пространство, где стоят актеры, ожидающие выхода, видны вся грязь и обман искусственной жизни, которые не видны при свете прожекторов.

За сценой света нет, яркость и блеск, только что сорвавшие гром аплодисментов, поворотный круг превращает в размалеванный и пошлый балаган.

Вот такие рычаги были даны Сергееву для управления искусством, а он ценил доверие и скромно называл себя директором поворотного круга.

В реальности его личный поворотный круг провернул в один день его жизнь.

Выпускник института военных перевод-чиков, отличник, получивший специальность «референт-переводчик», отправился на службу в братскую Эфиопию, в штат военного советника, двухзвездного генерала — знакомого его родителей.

Новая, вольная жизнь захватила его, он запил с группой товарищей по оружию и вскоре под знойным небом Африки из краснощекого отличника превратился в красномордого пьяницу и вора, торгующего военной амуницией для нужд местных борцов с режимом, которым в рабочее время советовал, как его сохранить.

Он сошелся с туземкой из племени очень загорелых людей и жил, как шейх, но с советским паспортом, под крышей разведорганов. Эти органы терпели его какое-то время, но когда половой орган Сергеева зашел далеко в африканские дали, ему дали под зад коленом и отправили на родину как утратившего доверие. Не помог и дядя-советник, даже для него это был перебор.

Карьера Сергеева закончилась, он даже не расчехлил ранец, где лежал маршальский жезл, в его рюкзаке остались только рваные носки, блок «Мальборо» и африканская маска, очень похожая на папу девушки, с которой он предал родину.

Родители Сергеева стойко перенесли фиаско ненаглядного сыночка, посчитав, что во всем виноваты африканское солнце и несбалансированное питание в месте дислокации.

Покрутившись какое-то время в разных чиновничьих коридорах, он понял, что по основной специальности он места не получит, и пошел в искусство — служить Мельпомене, Психее и Талии, а не отцам-командирам небожеского происхождения.

Мир искусства в лице костюмерши Луизы, немолодой девушки сорока лет, с усами и крупным бюстом нестандартного размера, принял его в свои объятия. Так он познал все прелести театрального закулисья. Она, как Данте, провела его по этому аду, но когда она не видела, его поворотный круг приплывал к молоденькой балерине из кордебалета, а иногда к раздатчице из служебного буфета. Всем трем Сергеев ничего не обещал, крутился на своем поворотном круге, из света в тень перелетая.

С пульта управления своего круга он видел многое — как во время съездов и больших собраний по его кругу ходили большие люди: генсеки и министры, герои и полярники. Он видел, как в правительственной ложе руководитель страны снимал туфли и шевелил занемевшими пальцами, как щипал буфетчицу министр здравоохранения, запустив ей руку под юбку во время исполнения гимна.

Народные артисты пили у него в пультовой во время пауз и увертюр, он видел, как режутся в карты тромбонисты с трубачами, когда солирует струнная группа, видел, как балерины, только что грациозно парившие лебедями, попадая за кулисы, вяжут носки своим внукам в ожидании следующего выхода.

Он переживал за друга из балета, который ломал спину, таская по сцене стокилограммовую лошадь — жену главного балетмейстера. Танцовщик жаловался, что с такой лебедью до пенсии не дотянет.

Это тайное знание давало Сергееву страшную силу: он мог поворотным кругом обнажить всё их бесстыдство и мнимую значительность, он чувствовал, что управляет этим миром и у него в руках рычаги.

Иногда он позволял себе пошутить. Во время празднования Дня металлурга на сцене в декорации была домна, пылающая неживым огнем. Он повернул круг, и домна обернулась старым ящиком, как избушка на курьих ножках: к залу передом, к сцене задом.

В домне, не заметив поворота, очень народный артист зажимал цирковую гимнастку в позе «6 на 9». Плавка шла так хорошо, что вот-вот должна была пролиться горячая струя, но вышел конфуз, Сергеев доказал руководству, что произошло несанкционированное срабатывание механизма, о чем он давно писал, требуя планового ремонта.

Главного инженера и народного артиста наказали за халатность, гимнастку пожалели, но перевели на два месяца кормить голубей и сняли с гастролей в Болгарию.

После этой истории у Сергеева появились сталь во взгляде и чрезмерное высокомерие — он понял, какая сила в его руках, и перешел к решительным действиям.

Он долго вынашивал зловещий замысел, и день этот наступил.

В праздник, когда на сцене собрался весь цвет страны, в апогей собрания он одновременно включил поворотный круг и механизм, открывающий оркестровую яму, на которой стоял стол президиума.

Весь президиум ссыпался в яму, как солдатики в коробку. Сергеев торжествовал. Он исчез, и говорят, его видели потом в Эфиопии, где он до сих пор шаманит, практикуя обряды вуду.

Родителям спустя несколько лет он прислал фото его племени, где он, вождь, стоит в окружении загорелых маленьких Сергеевых.

Поворотный круг после этого разобрали, и теперь никто не может повернуть жизнь вспять.

В плену у Афродиты

В середине девяностых Кипр был для многих русских первой страной экономической эмиграции. Люди зарабатывали первые деньги, бросаясь в офшоры, в безналоговый рай, строили дома, селились на берегу моря и готовились прожить в райских кущах до старости. Русские туристы, пока еще не готовые к Испании и Лазурному Берегу, бросались на каменные берега Средиземного моря, поглощали нехитрую греческую еду и пили «Метаксу» — коньяк местного происхождения. В разное время после шоковой терапии была мода на разную выпивку: россияне, имевшие в арсенале разновидности алкоголя, такие как водка, вино и шампанское, ринулись пить разноцветное зелье, изготовленное в подвалах Польши и Венгрии.

Первым хитом, помнится, был «Амаретто», псевдоитальянский ликер с миндальным запахом в различных вариациях: «Амаретто ди Саронно», «… ди …» и т. д. Выдуманные польскими алкогольными рекламодателями названия звучали как песня. Если по названиям провинций Италии, употребляемым в марке «Амаретто», составить карту Апеннинского полуострова, то можно сразу стать и Колумбом и Васко да Гама.

Второй знаменитостью была нешведская водка «Абсолют» того же венгерского розлива с цветными добавками: черная смородина, лимон и еще что-то, что, уже не помню.

1 ... 14 15 16 ... 32
Перейти на страницу:

Внимание!

Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Моя Ж в искусстве - Валерий Зеленогорский», после закрытия браузера.

Комментарии и отзывы (0) к книге "Моя Ж в искусстве - Валерий Зеленогорский"