Читать книгу "Дар психотерапии - Ирвин Д. Ялом"

«Просто подумайте о нашем разговоре. Что вы представляете?» «Как я целую вас в губы».

На нескольких сеансах после этого мы изучили ее страхи перед близостью, жажду слишком многого, нереализованные ненасытные желания, любовь к отцу, ее страхи, что я удеру, если узнаю, сколь многого она хочет от меня. Заметьте в этой виньетке, что я основывался на событиях прошлого. Работа здесь-и-сейчас не обязательно строго аисторична, так как может включать в себя любые события, которые произошли в ходе ваших взаимоотношений с пациентом. Как выразился Сартр, «самоанализ — это всегда размышление о прошлом».

Глава 19. Здесь-и-сейчас стимулирует терапию

Работа в «здесь-и-сейчас» представляется всегда более захватывающей, нежели работа с более абстрактным или историческим фокусом. Это особенно заметно при групповой терапии. Рассмотрим, например, исторический эпизод в групповой работе. В 1946 году штат Коннектикут финансировал семинарские занятия с тем, чтобы проработать расовые напряженности, возникающие на рабочем месте. Небольшие группы во главе с выдающимся психологом Куртом Левином и командой социальных психологов приняли участие в обсуждении проблем с общим тезисом «Проваливайте домой», которые были подняты участниками. Лидеры и наблюдатели в группах (без членов групп) проводили ночные постгрупповые собрания, в ходе которых они обсуждали не только содержание, но также и «процесс» сеансов. (Nota bene: содержание относится к действительным словам и выраженным концепциям. «Процесс» — к самой природе взаимоотношений между личностями, которые выражают эти слова и концепции.)

Скоро распространились слухи об этих вечерних встречах персонала, а двумя днями позже члены групп попросили присутствовать на них. После длительного колебания (такая методика была абсолютно новой) было дано согласие, и члены групп получили возможность наблюдать, как лидеры и исследователи обсуждают их самих.

Существует несколько опубликованных отчетов об этом очень важном собрании, на котором была выявлена значимость «здесь-и-сейчас». Все согласились, что это встреча держала участников в напряжении; члены групп были поражены, услышав, как обсуждают их самих и их поведение. Скоро они уже не могли оставаться молчаливыми и стали прерывать выступающих такими комментариями, как «Нет, это совсем не то, что я говорил», или «Как я это сказал», или «Что я имел в виду». Специалисты в общественных областях осознали, что они наткнулись на важную для образования (а также и для терапии) аксиому: мы узнаем лучше всего о самих себе и своем поведении через личное участие во взаимодействии, совмещенном с наблюдениями и анализом этого взаимодействия.

При групповой терапии различие между группой, обсуждающей расовые проблемы, и группой, занимающейся здесь-и-сейчас — то есть обсуждением непосредственно самого процесса, — достаточно очевидно: группа здесь-и-сейчас более возбуждена, члены более заинтересованы, и всегда, если у них спросить (либо посредством собеседований, либо использования исследовательского аппарата), ответят, что группа получается более живой тогда, когда концентрируется на процессе.

В двухнедельных лабораториях, проводимых в течение десятилетий в Бетеле, штат Мэн, скоро стало понятно, что значение и очарование процессных групп — названных сначала обучающими чувствительности (то есть межличностной чувствительности), Т-группами (тренинг), а затем «группами-семинарами» (термин Карла Роджерса) в заинтересованности и энтузиазме их членов. Т-группы «поглотили остальную часть лаборатории» — другие группы (теоретические, прикладные и группы решения проблем) перестали казаться значительными. Люди хотят взаимодействовать друг с другом, стремятся давать и получать прямую обратную связь, жаждут понять, как они воспринимаются другими, хотят избавиться от всех внешних преград и стать близкими.

Много лет тому назад, пытаясь развить эффективную модель для группы краткой терапии при внимательной стационарной опеке, я посетил десятки групп в больницах по всей стране и обнаружил, что группы неплодотворны — и все по одной и той же причине. Собрание каждой группы использовало формат принципов «очередности» или «регистрации», состоящих из последовательного обсуждения некоторого события тогда-и-там — например, опыт галлюцинаций, прошлые суицидальные склонности или причины для госпитализации — в то время как другие члены молча слушали их, часто безо всякого интереса. В конце концов, в монографии о стационарной групповой терапии я сформулировал подход «здесь-и-сейчас», направленный на работу с подобными необычайно возбужденными пациентами, который, как мне кажется, резко увеличил степень соучастия членов.

Аналогичное наблюдение применимо и в индивидуальной терапии. Вне всякого сомнения, терапия действует более активно тогда, когда фокусируется на взаимоотношениях терапевта и пациента. В книге «С каждым днем все ближе» описывается эксперимент, в ходе которого мы с пациенткой составляли краткое описание каждого сеанса терапии. Самое поразительное, что всякий раз, когда мы читали и обсуждали наши наблюдения — иными словами, когда мы фокусировались на «здесь-и-сейчас», — последующие сеансы терапии получались очень живыми.

Глава 20. Используйте в качестве информации свои собственные чувства

Одна из важнейших задач в терапии состоит в том, чтобы обращать особое внимание на наши сиюминутные чувства — они представляют собой очень точные данные. Если во время сеанса вам скучно или вы раздражены, если вы смущены, сексуально возбуждены, или выключены вашим пациентом, в этом случае вам следует воспринять все это как ценную информацию. Именно поэтому я придаю такое значение личностной терапии для самих терапевтов. Если вы сможете прийти к глубокому познанию себя, избавитесь от большинства ваших мертвых зон и получите хороший опыт, будучи пациентом, вы начнете понимать, насколько скука или смущение в действительности ваши, а насколько эти чувства вызваны пациентом. Очень важно делать это различие, ведь если именно пациент вызывает вашу скуку во время сеанса, то мы можем с уверенностью предположить, что он действует подобным же образом и на других в другом окружении.

Так что вместо того, чтобы пугаться скуки, приветствуйте ее и ищите способ для того, чтобы превратить ее в терапевтическое преимущество. Когда она появилась? Что именно в поведении пациента заставляет вас скучать? Когда я сталкиваюсь со скукой, я могу сказать что-нибудь вроде:

«Мэри, позвольте мне сказать. В последние несколько минут я заметил, что чувствую себя изолированным от вас, отчасти дистанцированным. Я не уверен, почему это происходит. Но знаю, что чувствую себя иначе, чем в начале сеанса, когда вы описывали свои эмоции, утверждая, что не получаете от меня всего того, что бы хотели, или на последнем сеансе, когда вы гораздо больше говорили от всего сердца. Любопытно, на каком уровне находится ваша связь со мной сегодня? Близки ли ваши чувства к моим? Давайте попытаемся разобраться в том, что происходит».

Несколько лет назад я лечил Мартина, успешного предпринимателя, который в день терапии должен был отправиться в деловую поездку и потому попросил меня перенести его сеанс на другой день недели. Я не мог устроить этого, не нарушив своих планов, и сказал Мартину, что нам придется пропустить сеанс и встретиться в обычное время через неделю. Но позднее, размышляя об этом, я осознал, что я бы безо всяких колебаний изменил свое расписание Для любого из моих пациентов.