Читать книгу "Аритмия чувств - Януш Леон Вишневский"

Дорота. Это была твоя первая женщина?

Януш. В физическом смысле она не была моей первой женщиной.

Дорота. А ты был ее первым мужчиной?

Януш. Да, я был ее первым мужчиной, но, признаюсь, лично для меня это не имеет большого значения.

Дорота. Для женщин зачастую имеет.

Януш. Для меня это не было существенно, не несло в себе никакого символического значения и не тешило мою мужскую гордость. Конечно, мужчине очень приятно, когда он является первым. Но у меня к этому вопросу всегда было либеральное отношение. Я полагаю, что, когда люди влюбляются, они не могут рассчитывать, что проживут со своим избранником/избранницей до конца жизни. И если что-то кончается, то это не означает, что следующая любовь будет иметь меньшее значение.

Дорота. Ты спрашивал своих партнерш о прошлом? Никогда не ревновал к этому прошлому? Не интересовался, кто был до тебя?

Януш. Конечно спрашивал. Люди, будь то мужчины или женщины, любят говорить о прошлом. У нее тоже были парни, ведь трудно представить, чтобы их не было в жизни столь привлекательной женщины. Но она была очень скромной, несмотря на свою красоту, которую никогда не выставляла напоказ. Она даже одевалась так, чтобы не выделяться, на что я тоже обратил внимание. Она была не слишком общительна, ей требовалось время, чтобы привыкнуть к человеку или компании и начать разговор. Но, освоившись, она проявляла себя отличным собеседником. Воспитана она была в традиционной, довольно патриархальной семье. Мама работала, но всегда заботилась о муже и о доме. Отец был гуралем, горцем, а значит, и у нее были некоторые гураль-ские черты — собственная система ценностей и невероятное упрямство, но в то же время необыкновенная мягкость и спокойствие. Ее интересовали интеллигентные мужчины, и я произвел на нее впечатление умением вести беседу, хотя физический аспект был не менее существен и притягателен. Между нами никогда не было неловкого молчания, и к согласию мы всегда приходили, обсуждая друг с другом возникшую проблему. Сегодня я вижу пары, которые молчат, когда они вместе. И я задаю себе вопрос почему: потому ли, что уже все слова между ними были сказаны и они договариваются вообще без слов, или, может, после нескольких месяцев знакомства им нечего сказать друг другу? Это страшно! Меня это поражает, потому что самым существенным в браке для меня является общение с партнером. Лишь в 10 % случаев, если речь идет о качестве брака, решающим является секс, в остальных же 90 % — разговор.

Дорота. Мой отец всегда повторял, что и до и после должно быть о чем поговорить.

Януш. Я обожал с ней разговаривать. Она не застала в живых мою маму, но знала моего отца и была им очень любима. У нас все произошло по классической схеме. Я работал в университете, она училась, и в какой-то момент я подумал, что мы должны быть вместе. Тогда мы получили талоны от городского главы на покупку колец (смеется). Мы выбрали два самых толстых колечка из всех возможных и потом у ювелира переделали их более тонкие, а из остатков заказали что-то еще. Также мы получили талоны на алкогольные напитки, на которые приобрели водку для свадьбы. В нашей пустой квартире мы поставили одолженные в общежитии столы, накрыли их простынями и сыграли свадьбу.

Дорота. Вы вступили в гражданский брак?

Януш. Да, мы не венчались. Хорошо помню, что мы поженились 26 июня 1982 года, а 28 июня 1983 года родилась Ася, моя первая дочь. Когда она родилась, я уже знал, что через три месяца уеду в Штаты. Просто так сложились обстоятельства, мы с женой старались не давать волю чувствам. Был разговор, было принято решение, что это шанс для нашей семьи и для меня лично. Она знала, что я хочу работать в университете, тогда я еще пытался произвести на нее впечатление — она гордилась моими планами. И я уехал. Мы не могли звонить друг другу, но писали письма и ждали встречи. Я даже мысли не допускал, что мог бы не вернуться к ней, а остаться в Америке и ждать ее три года, пока она получит разрешение на выезд из страны. Кроме того, я поляк и не могу себе представить другого отечества. Когда я вижу индонезийский флаг, то мне кажется, что его повесили вверх ногами. К каждому встречному коту или собаке я обращаюсь исключительно по-польски. На улице я распознаю соотечественников, подобно тому как азиаты, будучи в Европе, распознают себе подобных (смеется). Я живу в Германии двадцать лет, но у меня такое впечатление, что я так и не распаковал последний, самый маленький, символичный чемодан. И все время сижу на нем. В Германии я лишь проживаю, живу же я в Польше. Это для меня временное пристанище, ведь сюда я приехал именно с таким намерением, и я еще вернусь в Польшу, когда мои дети станут самостоятельными.

Дорота. Если бы ты вернулся, то был бы вынужден отказаться от своей работы?

Януш. Да.

Дорота. Может, вернешься, когда будешь пенсионером? Мы ждем.

Януш. Теоретически я мог бы вернуться в университет. Такая идея у меня тоже была, и какое-то время я даже пытался ее реализовать. Я даже написал докторскую диссертацию, чтобы получить звание профессора. В течение семи лет я преподавал в Польше в Приморской педагогической академии, ездил из Франкфурта-на-Майне в Слупск. Это должно было помочь мне получить нормальную профессуру, не экстраординарную, а ординарную, бельведерскую, президентскую профессуру1. В последнее время я частично отказался от написания научных статей из-за моей литературной деятельности. Но поддержка в виде семи лет преподавательской деятельности у меня уже есть, и я планирую подать заявление на присвоение мне звания профессора в вуз, в котором защищал докторскую диссертацию, то есть на химический факультет Политехнического института в Лодзи. Я хотел бы этим заняться в ближайшее время.

Дорога. Вернемся к твоей жене. Что в ней произвело на тебя наибольшее впечатление?

Януш. Ее красота делала ее похожей на испанку или итальянку. Длинные, цвета воронова крыла волосы, очень темные брови, черные ресницы. У нее были очень женственные формы — худощавая, с большой грудью, она вызывала у меня ассоциации с итальянкой, с южным типом красоты. Это несколько странно, потому что ее мама -типичная полька, а отец — гураль, горец. Когда она, загорелая, стояла с мокрыми волосами под душем, то действительно выглядела как итальянка. Я мог бесконечно любоваться этой «мокрой итальянкой». Меня с первого взгляда очаровали ее внешность и скромность. Когда мы познакомились, я все еще оставался парнем, которыйтокончил мужскую школу и не чувствовал себя с женщинами раскованно, которого все еще очаровывала и одуряла женская инаковость. Кстати, с точки зрения нейробиологии именно женщина выбирает мужчину. Хотя большинству мужчин кажется, что все как раз наоборот. Вероятно, она обнаружила во мне наиболее отличающийся от собственного набор генов, называемый комплексом гистосовместимости (МНС).

Дорота. Звучит ужасно.

Януш. Но таковы результаты исследований. Эксперименты подтвердили, что мужчины и женщины соединяются в пары на основе генетических принципов. Это означает, что чем менее у партнеров сходны наборы генов, тем больше шансов у их детей выжить.