Читать книгу "Бог, страх и свобода - Денис Драгунский"

Клерикализм. Вот он действительно опасен. Опасны замена гражданственности на церковность, возрождение фундаментализма, агрессии к иноверцам и даже к религиозно равнодушным людям. Когда я говорил, что вера невозможна без церкви, я имел в виду скорее исторический аспект проблемы. Но, впрочем, любая вера — вера в разум, например, или в авторитарную модернизацию — тоже невозможна без специфически организованного сообщества единоверцев. Если взглянуть непредвзято на такие сообщества, то мы увидим, что они очень похожи на церкви. Кстати, я писал о том, что сейчас невозможно восстановить в России полноту церковной жизни (была ли она в XIX веке — отдельный и трудный вопрос). Но, с другой стороны, кому мешала бы спокойная, партикулярная, ни во что не лезущая церковь? Конституция гарантирует свободу совести, вот и все.

Несколько лет назад я был в Риме и зашел в церковь Святой Агнессы, на площади Навона. В одном из приделов там стоит серебряный ковчег, в котором хранится голова этой святой. Только я вошел в этот придел и стал всматриваться в хрустальное окошечко ковчега (там явно виднелся желтый череп), как услышал цокот каблучков. Вошла, даже вбежала модно одетая молодая дама. По всему видно, менеждер среднего звена. Она упала на колени перед головой святой Агнессы, поставила сумочку на пол и стала часто креститься и молиться горячим шепотом. «О санта Аньезе!» — слышал я. Потом она встала, отряхнула колени, подхватила сумочку и с тем же цокотом каблучков выбежала. Очевидно, спешила на переговоры. Или на собеседование.

Забавно, конечно. Италия — очень католическая страна. По народному религиозному пылу не сравнить с нашей православностью. А ихние попы еще настырней наших. Однако по части ВВП на душу населения там полный порядок. С демократией тоже. И с инфраструктурой. Почему-то рьяный католицизм не мешает им быть очень рациональными в науке, технике, экономике и образовании, в политике и социальной сфере.

Не скажу, что помогает. Но не мешает ведь. Это, как сказал бы борец с ксендзами Остап Бендер, «медицинский факт».

РОКОВОЙ ДАР

В середине VIII века король франков Пипин Короткий передал римскому папе Стефану III — и вообще папскому престолу — власть над землями от Рима до Равенны. Так папа стал не только духовным, но и светским властелином, папой-королем, «papa re», как говорили итальянцы. Государство римских пап (Папская область), то расширяя свои границы, то сокращая их, просуществовало с 756 по 1870 год.

Эта передача земли и власти получила название «Пипинов дар». Для того чтоб сделать этот дар более законным в глазах тогдашних феодалов, в конце восьмого века была сфабрикована поддельная грамота под названием «Константинов дар». Якобы римский император Константин Великий передал римскому папе Сильвестру полную власть над всей Западной Европой.

Надобно сказать, что «Константинов дар» был популярен и в России — как дополнительная историческая гарантия двух вещей: неотчуждаемости церковной собственности и невмешательства государства в дела церкви.

Жизнь, однако, распорядилась иначе — причем на Западе и на Востоке по-разному. Папа конечно же не стал владыкой всего Запада (при Карле Великом и его преемниках папы вообще были вассалами королей). Тем не менее папское государство существовало; были случаи, когда папы свергали королей; в феодальной Германии епископы совмещали духовную и светскую власть. Главное же — римская церковь в лице ее епископов, орденов, монастырей и храмов — была крупнейшим собственником.

В восточной (византийской) области сложилось по-другому: церковь была и оставалась чисто духовным институтом. Византийские императоры, а также русские цари жестко и решительно подавляли все претензии епископов на светскую власть, экономическое могущество и даже на серьезное политическое влияние. Хотя и русская церковь в свое время тоже владела весьма обширными угодьями.

Но на Западе, несмотря на многочисленные и масштабные секуляризации, католическая церковь оставалась собственником своего имущества как единое юридическое лицо.

Русская секуляризация была куда более основательна. У нас практически вся церковная собственность указом Екатерины 1764 года была переведена в собственность государства. Но при этом «церковная земля» оставалась, и ее было немало. А по нынешним меркам — просто-таки много. Поскольку еще в 1759 году — до окончательной секуляризации церковного имущества — был издан закон о неотчуждаемости приходской земли. К 1917 году такой земли накопилось около 2,8 миллиона десятин (1 десятина — 1,1 га) земли, то есть почти 30 000 квадратных километров. Как целая Калужская область. Именно эта земля и была конфискована большевиками. Но надо подчеркнуть, что это была именно приходская земля. Принадлежащая сельским приходам, то есть, фактически, общинам верующих. И создаваемая частично на их личные средства, частично же — на дотации Синода, то есть на средства государства.

Не надо забывать, что в России XVIII — начала ХХ веков главой церкви был царь. А сама церковь понималась как мистическое единство верующих во Христа (что, на мой взгляд, совершенно правильно). Я говорю именно о Церкви Христовой, а не о «ведомстве православного исповедания», которое ведало уроками Закона Божия, церковно-приходскими школами и прочей административной рутиной. При этом Православная кафолическая греко-российская церковь, возглавляемая царем и управляемая Священным синодом под руководством обер-прокурора, не была юридическим лицом. Современное название «Русская православная церковь» было дано ей в 1943 году, а статус юридического лица она получила 30 мая 1991 года.

Разговоры о том, что Русской православной церкви нужно возвратить то, чем она владела, то, что у нее отняли при Советской власти, или то, что ей «принадлежит по праву», ведутся довольно давно. Однако в полемическом запале забывается самое главное. Слово «возвратить» тут совершенно неуместно. Общественная организация, зарегистрированная в 1991 году, вряд ли может быть наследником имущества, которое перешло в собственность государства более двух веков назад. А также претендовать на «возвращение» собственности, которая полтора века была частной, общинной или государственной, а потом стала исключительно государственной и пребывала ею в течение десятилетий. Во всяком случае, и Екатерина, и Ленин изымали собственность у общин и частных лиц, а не у Русской православной церкви в версии 1943–1991 годов.

Возникает вопрос даже не чисто юридический, а философски-правовой: может ли сравнительно недавно созданное юридическое лицо стать правопреемником древнего мистического единства? Сразу же возникают еще два вопроса. Первый: можно ли считать оное мистическое единство (дореволюционную Православную кафолическую греко-российскую церковь) единым собственником? Второй: в составе этого прежнего мистического единства было немало верующих, которые не признавали РПЦ в качестве преемницы той, прежней церкви. Есть и технические проблемы. С какой даты начинать подсчеты? С 1764 года? Или все-таки с 1917-го? Приходская земля может быть давно занята жилыми домами, заводами и сельскими угодьями. Что делать? Передавать церкви землю вместе с тем, что на ней за девяносто лет построено? Или выдавать компенсации? И еще раз: эти приходские земли и эти приходские храмы в XVIII — начале ХХ вв. покупались и строились на деньги частных лиц и государства.