Читать книгу "Алая нить - Лариса Райт"

…Так хорошо идти-брести

По скошенному лугу

И встретить месяц на пути,

Тесней прильнув друг к другу…

Я счастливо улыбаюсь, прижимаюсь к тебе и целую небритую щеку. Конечно, за пятнадцать лет все это могло и наскучить. А мои картины? Как ты смеялся, когда я впервые разрезала две одинаковые открытки с цветами на тонкие полоски.

– Это что, оригами?

– Буду украшать стены.

– Открытками? – ты прямо скрючился от смеха.

Зато потом, когда увидел готовую большую картину, побежал за рамочкой и повесил мое творение на самом видном месте. Помнишь, как ты хвастал моим увлечением друзьям и с восторгом говорил, что не придется тратиться на покупку постеров с импрессионистами? И что теперь? Открытками увешаны все комнаты. А как ты отреагировал на две последние? Оторвал взгляд от экрана, бегло взглянул и сказал:

– Ага. Молодец. Здорово.

А ведь это был твой любимый Дега. И что? «Танцовщицы» перекочевали в кладовку, а «Гладильщиц» я подарила маме. Она сказала, что ей будет веселее утюжить белье в такой компании, и картина перекочевала к ней. А ты? Ты этого не заметил.

Чем же еще я могла удивить тебя, мой дорогой? Почитать вместо «Справочника по современной хирургии» глянцевые журналы и прислушаться к их модным советам? «Смени имидж», «поменяй стиль», «сделай стрижку», «подретушируй форму губ, глаз, бровей, мозгов…». Это мы уже проходили. Помнишь, после рождения Анитки на меня навалилась депрессия? Я не расставалась с сантиметром, перетягивала талию и ныла, ныла, ныла. А потом отправилась в парикмахерскую и перекрасилась в черный цвет. И что ты сказал? Посмотрел на меня мрачно и категорично заявил:

– Верни мою жену.

С экспериментами было покончено.

Так чем же я еще могу удивить тебя, Антонио? Разве что мой гуляш с топинамбуром все еще способен вывести тебя из оцепенения. Зима – самое лучшее время для земляной груши. Знаешь, я всегда варю ее перед тем, как обжарить на ореховом масле. Я сохраняю для тебя все витамины, Антонио, все целебные свойства. Чтобы ты был здоров, чтобы у тебя были силы, чтобы не настигла хандра. Хотя сил тебе, по всей видимости, не занимать, да и уныние в ближайшее время не грозит. Может, стоило превзойти себя и приготовить твою любимую рыбу? Нет, это выше моих сил. Я пока не способна. Ты всегда поддевал меня, спрашивал, как может тошнить от запаха рыбы и не тошнить от запаха крови?»

Катарина пробует кусочек тушеного мяса, удовлетворенно цокает языком и развязывает фартук.

«Может, детям удастся затащить тебя в дом? Фред говорил, у него не получается модель самолета, хотел попросить тебя помочь склеить макет. Чем не повод остаться на ужин? Что же, я должна быть во всеоружии».

Женщина поднимается в спальню, открывает шкаф и перебирает вешалки.

«Шелковое зеленое и к нему – тот изумрудный гарнитур, что ты подарил мне на десятилетнюю годовщину свадьбы? Нет, очень торжественно и слишком… слишком очевидно. Коричневое шерстяное под горло? Как-то скучно. Можно оживить ниткой жемчуга. Но ведь говорят, жемчуг – к слезам, а слез у меня и без того хватает. Может, просто черный хлопковый сарафан и босоножки на шпильке? Нет, не по сезону. Да и двенадцать сантиметров дома выглядят, мягко говоря, странновато».

Катарина закрывает шкаф. В конце концов, то, что на ней надето сейчас – джинсы и мягкий пуловер, – самая подходящая одежда. Спортивный стиль всегда шел ей, делал свежее и моложе. Женщина улавливает тихое шуршание шин, хлопает дверь.

– Мам? – басит Фред.

– Мы пришли, – вторит Анита.

Катарина бежит в ванную, брызгает холодной водой на вспыхнувшие щеки, распускает волосы, опять собирает их в хвост, снова распускает и, в последний раз встретившись в зеркале с осунувшимся лицом, спускается вниз.

– А папа?

Фред молча стягивает куртку с сестры.

– Паркуется?

– Уехал.

– А как же твой макет?

– Сказал, в другой раз, – расстроенно пожимает плечами сын.

– Смотри, мам! – Анита демонстрирует новую куклу.

– Очень красивая. Как мы ее назовем? – Катарина гладит дочку по голове. – Ну, значит, в другой раз, – подбадривает она сына, да и саму себя.

«Хорошо, что не стала наряжаться».

– Элиза, – зычно предлагает Анита.

– Что? Какая Элиза?

«Только больше расстроилась бы».

– Назовем Элиза.

– Кого назовем?

– Куклу! – возмущается ребенок и тычет Катарине в нос искусственные локоны.

– Ах да. Красивое имя.

– И вовсе даже не красивое! – неожиданно злобно выкрикивает Фред. – Просто уродское!

Мальчик отшвыривает меховые скетчерсы и вприпрыжку мчится по лестнице. Наверху раздается громкий стук – сын закрылся в своей комнате.

– Давай-ка, милая, скажи мне, что должна сделать Элиза, раз она пришла с улицы?

– Вымыть руки.

– Умница. Идите и мойте. Можешь даже достать те гели, что мы купили вчера в магазине, и сделать Элизе шапку из пены, а мама сейчас придет, хорошо?

– Хорошо, – отзывается Анита уже из ванны, откуда раздаются звуки выдвигаемых ящиков. Ребенок занят поисками чудесных гелей, а Катарина поднимается к сыну.

– Фред? – Она приоткрывает дверь. Сын сидит за столом и что-то вертит в руках, но что, не видно. – Фред, можно войти?

– Да.

Катарина подходит к столу.

– Зачем ты это делаешь? – Даже склеенные части макета теперь разломаны и разбросаны по столу.

– Не желаю, чтобы он здесь был!

– Почему? Папа ведь выбирал. Хотел, чтобы тебе понравилось.

– Не надо мне ничего!

– Не злись, Фред. Я понимаю, ты расстроен, но самолет здесь ни при чем. Что, если я пойду и выкину все свои платья и украшения, потому что их дарил папа? Это будет неправильно, малыш. Они хранят его любовь.

– Ничего они не хранят! Не нужна мне его любовь!

– Ладно, ты не хочешь сейчас меня слушать. Поговорим потом. Постарайся успокоиться, хорошо?

– Хорошо. Но «Элиза» – все равно уродское имя!

– Чем оно тебе так не нравится?

– Не нравится, потому что она уродская! – Катарине кажется, что она леденеет, а сердце начинает биться часто-часто.

– Кто она? – спрашивает женщина, стараясь не выдать ребенку своего волнения. – Кукла?

– Не кукла, а эта женщина. Элиза. Папа был с ней.

– А… А почему она уродская? Наверное, наоборот, молодая и красивая.

– Ничего не молодая и совсем-совсем, ни капельки не красивая! Ты намного лучше!