Читать книгу "Первая роза Тюдоров, или Белая принцесса - Филиппа Грегори"

— Да, — кивнула мать, и я заметила, что она слегка прищурила свои серые глаза, глядя на великолепный раззолоченный барк и слушая гордый шелест знамен, — но я всегда находила, что она… в высшей степени неубедительна даже в моменты своего наивысшего триумфа.

— Неубедительна? — удивленно повторила я; на мой взгляд, это было несколько странное слово.

— Видишь ли, Маргарет всегда казалась мне женщиной, с которой всю жизнь очень плохо обращались, — сказала мать и громко рассмеялась, словно желая сказать, что это временное поражение воспринимает всего лишь как очередной поворот колеса фортуны, а леди Маргарет отнюдь не на подъеме и отнюдь не является орудием воли Божьей, как считает она сама; просто в данный момент ей улыбнулась удача, но уже следующий поворот колеса фортуны почти наверняка заставит ее рухнуть вниз. — Она всегда казалась мне женщиной, которой есть на что жаловаться, которая о многом сожалеет, — пояснила моя мать. — А с такими женщинами всегда плохо обращаются.

Она повернулась, внимательно на меня посмотрела и рассмеялась, увидев, насколько я озадачена ее словами.

— Впрочем, это все неважно, — сказала она. — Так или иначе, леди Маргарет дала нам слово, что сразу после коронации Генрих на тебе женится, и тогда на трон взойдет одна из дочерей Йорков.

— По-моему, у него крайне мало желания на мне жениться, — сухо заметила я. — Меня не удостоили даже честью присутствовать на коронации! Это ведь не мы находимся сейчас на королевском барке, не так ли?

— Ничего, жениться на тебе ему придется, — уверенно сказала мать. — Нравится ему это или нет. От него этого потребует парламент. Он, конечно, выиграл то сражение, но лорды не примут его как короля, если рядом с ним не будет тебя. Ему пришлось им это пообещать. Они заблаговременно побеседовали об этом с Томасом — я имею в виду лорда Стэнли, — а уж он-то более других понимает, на чем покоится истинная королевская власть. Затем лорд Стэнли поговорил со своей женой, а она — со своим сыном. Всем им абсолютно ясно, что Генрих просто обязан на тебе жениться, хочет он этого или нет.

— А что, если я этого не хочу? — Я повернулась к матери и положила руки ей на плечи, чтобы она не ускользнула от моего гневного вопроса. — Что, если мне не нужен жених, который не желает на мне жениться? Что, если мне не нужен какой-то жалкий претендент, захвативший трон благодаря неверности и предательству? Что, если я признаюсь, что сердце мое покоится в безымянной могиле где-то в Лестершире?

Мать, не моргнув глазом, восприняла эту вспышку гнева и спокойно, почти безмятежно, посмотрела на меня.

— Ах, дочь моя, ты же чуть ли не с рождения знала, что тебя выдадут замуж за того, кто принесет благо твоей стране и укрепит могущество твоей семьи. И ты исполнишь свой долг, как подобает принцессе. И никто не должен знать, похоронено ли твое сердце в чьей-то могиле, хотела ты выходить замуж или не хотела. Я рассчитываю на тебя и надеюсь, что, выходя замуж, выглядеть ты будешь счастливой.

— Значит, ты выдашь меня за человека, которого я больше всего на свете хотела бы видеть мертвым?

Но ее безмятежная улыбка осталась неизменной.

— Элизабет, ты знаешь не хуже меня, что молодой женщине крайне редко удается выйти замуж по любви.

— Тебе же удалось! — обвиняющим тоном бросила я.

— У меня хватило ума влюбиться в короля Англии.

— Как и у меня! — На этот раз в моем голосе отчетливо прозвучали слезы.

Она кивнула и ласково погладила меня по шее, по затылку, обняла, уложила мою голову к себе на плечо и сказала:

— Я все знаю, дорогая, все понимаю. Ричарду в тот день просто не повезло, а ведь прежде ему всегда везло, вот ты и была уверена, что и на этот раз он непременно победит. Я-то ведь тоже не сомневалась, что победа будет за ним, я тоже все свои надежды возлагала на его победу.

— Неужели мне действительно придется выйти замуж за Генриха?

— Да, дорогая. Ты станешь королевой Англии и вернешь нашей семье прежнее величие. Ты восстановишь в Англии мир, а это поистине великое деяние. Тебе бы следовало радоваться, что все это будет в твоих силах, что именно на тебя возложена столь высокая миссия. Или, по крайней мере, притвориться, что радуешься этому.

Вестминстерский дворец, Лондон. Ноябрь, 1485 год

Первый парламент Генриха был поглощен переделкой законов, принятых Ричардом; его подпись удалили из законодательных актов парламента точно так же, как при Босуорте сорвали с его шлема маленькую золотую корону. Сначала парламент снял все обвинения в государственной измене, выдвинутые против тех, кто поддерживал Тюдора, и теперь все эти люди самым очаровательным образом вновь стали невинными и преданными интересам государства. Мой дядя, герцог Саффолк, и его сыновья Джон и Эдмунд де ла Поль также принесли Тюдору присягу верности и больше уж не считались йоркистами, хотя их мать Елизавета принадлежала к Дому Йорков и была родной сестрой и моего возлюбленного Ричарда, и моего покойного отца. Вскоре должны были выкупить и привезти домой моего сводного брата Томаса Грея, до сих пор остававшегося во Франции в качестве заложника. Похоже, король был намерен отказаться от тех подозрений, которые испытывал относительно Томаса, будучи претендентом. Томас в письмах умолял его о прощении, заверяя, что никогда не имел намерения покинуть тогдашний, «передвижной», двор Генриха, а в Англию хотел вернуться, исключительно уступая просьбе матери. И теперь, после коронации, почувствовав себя куда более уверенным, Генрих, видимо, решил забыть это мимолетное предательство.

Мать Генриха, леди Маргарет, была восстановлена в правах и на фамильное состояние, и на фамильные земельные владения; вряд ли в государстве было дело важнее, чем вернуть богатство могущественной королеве-матери. Моей же матери как вдовствующей королеве была обещана пенсия. Парламент также согласился с отменой принятого Ричардом закона, гласившего, что мои родители никогда в законном браке не состояли, и назвал этот закон клеветническим. Мало того, об этой ошибке следовало забыть и никогда впредь о ней не упоминать. Так, в одно мгновение парламент вернул нам наше имя и титулы; я и все мои сестры вновь стали законными принцессами Йоркскими. Первый брак Сесили был аннулирован и забыт, словно его и вовсе не было, и теперь она вновь именовалась принцессой Сесилией Йоркской и была вольна выйти замуж за родственника леди Маргарет. В Вестминстерском дворце слуги стали преклонять перед нами колено, предлагая то или иное кушанье, а все придворные отныне обращались к нам, представителям королевского семейства Йорков, не иначе как «ваша милость».

Сесили была в восторге от столь внезапного восстановления нашего титула; впрочем, все мы были рады вновь стать принцессами Йоркскими, то есть самими собой; а вот наша мать особой радости не проявила. Я отыскала ее на берегу холодной реки, где она гуляла в молчании, низко опустив на лицо капюшон плаща, спрятав в муфту холодные руки и не сводя с серой воды помрачневших серых глаз.

— Матушка, в чем дело? — Я подошла к ней, взяла ее руки в свои и заглянула в ее бледное лицо.