Читать книгу "Оскал "Тигра". Немецкие танки на Курской дуге - Михаил Парфенов"

Артобстрел взбудоражил, поднял настроение, и я почувствовал себя гораздо бодрее, будто и не было этой бессонной ночи, ужасного боя в темноте, тяжелых физических и моральных испытаний. Я ощутил прилив сил, мне уже не казалось, что нас ждет впереди нечто страшное, и теперь искренне верил, что там, за этим полем, Вермахт ожидает очередная победа. Похоже, что мое настроение передалось и всему экипажу. Зигель затянул «Танковую песнь»:

В шторма или в снег,

Или в солнечный зной,

И в жаркий денёк,

И в ночи ледяной…

Песню подхватил Шварц, за ним забасил и Херманн:

Покрыты пылью лица,

Но прочь ушла печаль,

Ушла печаль,

Проносятся танки,

Бронёй грохоча.

А потом уже и мы с Ланге, у которого с рождения не было слуха, и он всегда отчаянно фальшивил, присоединились к остальным и допели ее до конца:

Когда шальные пули

Сердца пронзят стрелой,

Пронзят стрелой,

Нам станет могилой

Наш танк боевой[1]

Эту старую песню танкистов написал некий обер-лейтенант аж в тридцать третьем году, но она как нельзя лучше передавала наш теперешний боевой дух. Мы почувствовали себя намного лучше, из пятерых измотанных тяжелыми боями и недосыпанием солдат снова превратились в единый стальной кулак.

Надо понимать, насколько каждый член экипажа ценен в отдельности и в то же время является неотъемлемой частью, незаменимым винтиком огромного и сложного механизма под названием «тигр». Со стороны может показаться, что у каждого есть только свои непосредственные обязанности и он должен их выполнять, тогда танк будет максимально боеспособен. Наводчик занимается орудием и башней, механик-водитель — управлением танка, заряжающий — вставляет снаряды в казенник орудия и выбрасывает отстреленные гильзы, стрелок-радист — обслуживает рацию, отвечает за связь и строчит из пулемета. А командир лишь следит за точным исполнением работы экипажа. На деле все гораздо сложнее.

Многие задачи выполняются в комплексе. Например, наводчик имеет в своем распоряжении сочлененный бинокулярный прицел, окуляры которого неподвижно закреплены и дают весьма скромный обзор — всего порядка двадцати трех градусов. Естественно, обнаружение потенциальных целей ложится на мои плечи, так как из командирской башенки я имею отличный обзор. Вычисление примерного расстояния до них — тоже моя забота. Наводчику дистанцию определить в бинокулярный прицел весьма сложно, ибо он увеличивает объект в два с половиной раза.

Здесь незаменим механик-водитель, который мне помогает определить расстояние до цели. Я провожу необходимые расчеты и сообщаю данные наводчику, который, руководствуясь ими, наводит орудие. Заряжающий получает от меня команду о типе снаряда. Стрелок-радист в это время контролирует подступы к танку. То есть каждый выстрел — это совокупность действий всего экипажа. И такие вещи, как взаимопонимание, а если говорить по-другому — психологическая совместимость, являются очень важными факторами.

Наш «тигр» со стороны выглядит огромным и массивным. Зато внутри достаточно места. Насколько я знаю, «тигр» — единственный в мире танк, в котором экипажу просторно, что является предметом черной зависти остальных танкистов. Здесь нет ничего лишнего. Отто, например, поведал мне, что их «пантеры» оснащены приборами для подводного вождения. Мало того что оно в поле совсем неуместно, так еще занимает много места.

С другой стороны, каждый полезный сантиметр в «тигре» занят необходимыми вещами. Позади моего сиденья укреплены ящики с сигнальными ракетами и запасными деталями к оптике, брезентовые карманы, держатели с флягами, противогаз, а справа — совсем близко казенная часть орудия, которая делит башню надвое.

Подо мной располагается наводчик Зигель, его место оборудовано, кроме оптики, еще и циферблатным указателем положения башни. С орудием спарен 7,92-миллиметровый пулемет, стрельба осуществляется Зигелем механически при помощи педали.

Справа от наводчика, отделенного казенником пушки, восседает наш заряжающий Шварц. Мы втроем занимаем башню. Место механика-водителя Ланге слева в передней части корпуса, а стрелка-радиста Вилли Херманна справа. У Вилли по левую руку рация, а справа ящики с патронами. В бою он использует модифицированный пулемет МГ-34. Механику и стрелку удобнее всего, у них больше места, и они при желании могут спать там, вытянувшись во весь рост.

Естественно, огромную часть пространства занимают боекомплект и запасные канистры с бензином. Но, несмотря на все это, мы впятером всегда чувствуем себя в танке комфортно.

Я натянул очки и поправил головные телефоны. Одно ухо я всегда оставлял открытым, ибо оба наушника заглушали и притупляли остальные чувства. Так делали почти все наши танкисты. Конечно, для командира главное глаза. Он первым видит вспышку выстрела и отмечает, откуда он был произведен. Но и слух тоже весьма важен в бою.

— Вперед! — скомандовал я.

Мы рванули с места, обогнули развалины Черкасского и понеслись навстречу русским позициям. Нам предстояло пересечь большое открытое пространство, и я искренне надеялся, что на моей карте обозначены все минные поля. Мы шли на предельной скорости по русской степи. Казалось, что иванов и след простыл. Создавалась иллюзия, что их не существует, они давно драпают, и мы вот так без боя доедем до нашей цели.

Но русские были там. И они нас ждали.

ГЛАВА 6

Целый рой «Ил-2» с ревом обрушился на нас. Иваны платили нам той же монетой. Я испытал жуткий страх, видя, как на меня на небольшой высоте, на полной скорости мчатся русские самолеты, которые мы между собой называли «Черная смерть» или «Чума».

«Чума» сбрасывает противотанковые авиабомбы с кумулятивной боевой частью, прожигающие танк насквозь. «Ил-2» уже успели показать себя раньше, и я видел, что происходит с танками и их экипажами после такого «гостинца». Теперь наша жизнь зависела от случая. Ничего не оставалось, как продолжать движение и надеяться на лучшее. В моей голове бешено закрутились строчки «Танковой песни», которые могли оказаться пророческими:

Злодейка-судьба

Вдруг исчезнет вдали,

Уже не увидим

Родной мы земли.

Я с трудом поборол желание выбраться к чертям из машины и бежать обратно в тыл.

…Нам станет могилой наш танк боевой…

Наверное, каждый из нас сейчас боялся такой участи. Бомбы падали со страшным свистом. Тонны вырванной ими при взрывах земли летели во все стороны. Все вокруг снова сокрылось в дыму и пыли, я практически ничего не видел. Тем более ничего не видел и Ланге.

— Продолжай движение! — крикнул я ему, одной рукой протирая очки, а другой крепко уцепившись за край командирской башенки.

Слева раздался чудовищный грохот, лицо обожгло мощной горячей волной, метрах в трех от нашего «тигра» пролетела башня соседнего танка. Она пронеслась в воздухе, будто и не весила несколько тонн. Пролети она чуть ближе, и снесла бы нас. Все произошло настолько быстро, что никто из экипажа этого не заметил, да я и сам минуту спустя сомневался, что такое могло произойти в действительности.