Читать книгу "Глубокие раны - Неле Нойхаус"

Августа сложила руки в замок и скрестила лодыжки. Если ей не изменяла память, то она никогда раньше не чувствовала себя так комфортно в своей долгой, полной труда и забот жизни. Гельмут, ее травмированный войной, душевно больной муж, который не мог удержаться ни на одной работе больше четырех недель, а последние двадцать лет своей жизни был не в состоянии хотя бы на шаг отойти от входной двери, умер два года тому назад. Августа уступила настоятельной просьбе своего сына и переехала в небольшой дом на территории фирмы в Фишбахе. В деревне в Зауэрланде после смерти Гельмута ее больше ничего не удерживало. Наконец она обрела покой, и ей не надо было больше терпеть звуки постоянно включенного телевизора и немощь мужчины, к которому она даже в лучшие моменты их совместной жизни, пожалуй, испытывала равнодушие.

Августа услышала лязг садовой калитки, повернула голову и радостно улыбнулась, увидев внука.

— Привет, бабушка, — сказал Маркус. — Не помешаю?

— Ты мне никогда не мешаешь, — ответила Августа. — Не хочешь что-нибудь съесть? В холодильнике есть гуляш и лапша.

— Нет. Спасибо.

Он выглядел плохо, был напряжен и казался на несколько лет старше своих тридцати четырех. Уже несколько недель, казалось, его что-то гнетет.

— Посиди со мной, — Августа указала на место рядом с собой, но Маркус продолжал стоять. Она наблюдала за его мимикой. Она все еще могла что-то прочитать в его лице, как в книге.

— Все «встречают май», — сказала Августа. — Почему бы тебе тоже не пойти туда?

— Хорошо. Я сейчас поеду на спортивное поле. Я хотел только…

Маркус оборвал фразу, мгновение подумал и молча опустил глаза.

— Что случилось? — спросила Августа. — Это связано с фирмой? У тебя проблемы с деньгами?

Он покачал головой, а когда наконец поднял взгляд, у нее защемило в груди. Выражение муки и отчаяния в его темных глазах поразило ее в самое сердце. Маркус помедлил какое-то время, затем сел рядом с ней на скамью и глубоко вздохнул.

Августа любила молодого человека, как будто он был ее собственным ребенком. Возможно, потому, что у его родителей, занятых своей фирмой и работой, никогда не было времени на своего младшего сына, и поэтому большую часть своего детства он провел у нее. Но, может быть, еще и потому, что Маркус был очень похож на ее старшего брата Ульриха. Ульрих был невероятно способным в области изготовления различных поделок. Настоящая творческая личность. Он бы многого добился, если бы война не перечеркнула все его планы и не разрушила его мечты. В июне 1944 года он погиб во Франции за три дня до своего двадцать третьего дня рождения. И внешне Маркус очень напоминал ей ее любимого брата. У него были те же тонкие выразительные черты лица, прямые темно-русые волосы, которые падали ему на темные глаза, и красивый рот с полными губами. Хотя ему было только тридцать четыре, его лицо прорезали глубокие морщины, и он часто казался Августе мальчиком, который слишком рано стал взрослым.

Внезапно Маркус положил голову ей на колени, как он всегда делал, будучи маленьким, когда искал утешения. Августа погладила его по голове и стала тихо напевать себе под нос.

— Я сделал нечто действительно ужасное, бабушка, — сказал он сдавленным голосом. — За это я попаду в преисподнюю.

Августа почувствовала, что он дрожит. Солнце скрылось за вершинами Таунуса, стало прохладно. Прошло некоторое время, и он заговорил, сначала запинаясь, потом все более торопливо, очевидно радуясь тому, что наконец-то может с кем-то поделиться темной тайной, которая бременем лежала на его душе.

После того как ушел ее внук, Августа Новак еще какое-то время продолжала сидеть в темноте. Его признание потрясло ее, хотя с точки зрения морали — в меньшей степени. Маркус в этой семье посредственностей был не на своем месте, как зимородок среди ворон. Потом он женился на женщине, которая не проявляла ни малейшего понимания в отношении такой творческой личности, какой является Маркус. С некоторых пор Августа подозревала, что с браком ее внука не все обстоит благополучно, но она никогда его об этом не спрашивала.

Он каждый день приходил к ней и рассказывал о своих больших и маленьких заботах, о новых заказах, об успехах и неудачах — короче говоря, обо всем, что его волновало и что, собственно говоря, мужчина должен обсуждать со своей женой. Сама она тоже не была в восторге от семьи, с которой, правда, жила под одной крышей, но не в силу какого-то расположения или уважения, а исключительно из-за удобства. Для Августы они остались чужими людьми, которые говорили о сущих пустяках и упорно стремились к тому, чтобы создавать видимость гармоничной семейной жизни.

Когда Маркус через полчаса поехал на спортивное поле, Августа пошла в дом, обвязала голову платком, достала темную ветровку, настольную лампу и взяла с полки ключ от кабинета Маркуса. Хотя он всегда говорил ей, чтобы она этого не делала, она регулярно производила уборку в его кабинете. Праздность была не для нее, а работа помогала держать себя в тонусе. Ее взгляд упал на зеркало рядом с входной дверью. Августа знала, что годы сделали с ее лицом и, тем не менее, всякий раз удивлялась, когда видела морщины, западающий из-за отсутствия некоторых зубов рот и тяжелые мешки над глазами. «Почти восемьдесят пять», — думала она. Невероятно, что она так быстро состарилась! Если говорить честно, Августа ни одного дня не чувствовала себя старше пятидесяти лет. Она была закаленной и крепкой и все еще более ловкой, чем многие тридцатилетние. В шестьдесят лет сдала экзамен на права, а в семьдесят получила свой первый отпуск. Она радовалась мелочам, не роптала на свою судьбу. Кроме того, она должна была еще кое-что сделать. Нечто очень важное. Смерть, которой она еще шестьдесят лет тому назад впервые посмотрела в лицо, должна еще подождать, пока она все уладит. Августа подмигнула своему отражению в зеркале и вышла из дома. Пересекла двор, открыла дверь в офисное здание и вошла в кабинет Маркуса в пристройке рядом с цехом, который он построил пару лет назад на лугу, ниже домика Августы. Часы над письменным столом показывали половину двенадцатого. Она должна была торопиться, чтобы никто не узнал о ее маленьком путешествии.

Он слышал доносившиеся глухие низкие звуки музыки, когда шел по забитой автомобилями парковочной площадке. Диджей вовсю проигрывал сборник хитов «Баллерманн хитс», и люди были пьяны в еще большей степени, чем Маркус Новак считал возможным для этого времени. На газоне несколько детей, в том числе и его собственные, играли в футбол; под большим шатром, разбитом для проведения праздника, толпились человек триста. Студенты старших курсов, за исключением нескольких человек, уединились у стойки общежития для спортсменов. Маркусу стало противно, когда он увидел, как два члена правления, будучи явно навеселе, похотливо глазели на молоденьких девушек.

— Эй, Новак! — Чья-то рука хлопнула его по плечу, и кто-то дыхнул ему в лицо перегаром от выпитого шнапса.

— Привет, Штефан, — ответил Маркус. — Ты не видел Тину?

— Нет, извини. Пошли к нам. Выпей с нами, старина.