Читать книгу "Отступник - Елена Долгова"

* * *

Железные ворота с рельефным изображением серпа и молота раскачивались под напором ветра на ржавых петлях. Ворота эти уцелели чудом, давно не запирались, а полуразрушенный забор ничего не огораживал. Петли при покачиваниях производили противный скрипящий звук. Строение за воротами представляло собой скорее груду железобетонных конструкций, чем здание, и обломки лестниц вели ниоткуда и никуда. Разрозненные блоки, части недостроенных или рухнувших стен, хаотически валялись поверх незасыпанных ям. Хотя верхние этажи этой коробки были недоступными и необитаемыми, в полуподвале жизнь теплилась по крайней мере там горел костер. Дым поднимался к потолку и уходил в громадную дыру.

Я вместе с диггерами проводил время в этом полуподвале. Шумел дешевый DVD-проигрыватель. Рядом парень в черной бандане чистил ружье. На разостланных по углам спальниках и матрасах валялись пустые банки из-под энергетика.

Лунатик, не обращая внимания на музыку и чужую перебранку, беззаботно спал в углу. Я не спал и ждал возвращения еще одного человека, с которым у нас была назначена встреча. Ребята в лагере подобрались нейтрально настроенные, меня они не задевали, но и с дружбой тоже не лезли. По большей части это были опытные диггеры, которые специализировались на извлечении из курганов Свалки разнообразных полезных предметов — от артефактов до старой техники советского образца. Бандитам за «крышу» платили, и платили много. Строптивых и ленивых боевики Йоги отправляли в тот самый «концлагерь», устроенный на кладбище старых машин, а то и попросту делали «гашеными».

В отблесках костра лица диггеров выглядели странновато. Был на них смешанный след злости, отчаяния и надежды, и сложно казалось определить, чего в итоге больше. У многих я заметил незакрывшиеся язвы от химических ожогов. В изможденном облике одного парня (этот в позе зябнущего постоянно отсиживался в углу) просматривались признаки лучевой болезни.

Если задуматься, то на бандитской территории диггеров ничего не удерживало, и уйти им никто не мешал. Всех, для кого Зона стала потребностью и наваждением одновременно, охотно приняли бы другие группировки. Кое-кого, возможно, «Долг», и уж конечно, многих — «Свобода». Однако все эти люди оставались на месте, безропотно работали на отморозков и словно бы чего-то от жизни ждали. После пары дней общения я понял, что диггерам Свалки не было дела до войны, их (в той или иной пропорции) выжигали два стремления — страсть собирателей артефактов и острая, принесенная извне, потребность в деньгах. Не брось меня Инга два года назад бесповоротно и окончательно, я мог бы сделаться точно таким же. Даже когда она бросила меня, перспектива сделаться таким же, а то и похуже, еще оставалась. Не уйди я вовремя в организацию Крылова, этим беспросветным мраком все бы и закончилось. Отчасти поэтому я и не злился на генерала, хотя он едва не расстрелял меня и еще мог расстрелять…

Плотный мужик в драном комбинезоне уже час как играл со своим коммуникатором в покер. Шрам скорее всего от когтей мутанта, задев веко, пересекал висок и укороченное раной левое ухо. Когда картежные дела шли неважно, он нервно почесывал этот шрам.

— А вот еще новая история, — начал Безухий свой рассказ, в очередной раз продувшись. — Заехал в Зону, значит, один очень крутой наемник, и звали его Бархан.

— Слышали уже! Не оригинально!

— Нет, ты погоди… Заехал не просто так, а с французской бабой-журналисткой, пообещал за большие деньги на четвертый энергоблок ее провести. Ну вот, шли они вдвоем, шли… Туда, куда она хотела, конечно, не попали, не дурак он был в самое пекло лезть. Вместо этого закрутил с француженкой любовь. И очень не нравилось наемнику, что через пару недель фифа уедет к себе на Елисейские Поля, а ему тут в дерьме оставаться. До того не нравилось, что пожелал он в душе никогда из Зоны ее не выводить. Видели их после этого то в Рыжем лесу, то на Янтаре. А потом оба вдруг потерялись. Место последней стоянки ребята Ореста разыскали случайно — все вещи на месте, ни трупов, ни гильз, костер потухший давно стоит, вместо него черный круг на земле. И никаких следов.

— А дальше что?

— Наемник больше не появлялся. А ее… ну, видели пару раз. На запястье у бабы татуировка в виде черепа, проткнутого розой. На шее шарф. Из-за этого многие думают и, наверное, правильно думают, что под шарфом черные синяки, баба мертвая, и Бархан ее придушил.

…Меня эта история позабавила. В ней явно смешалась правда о настоящем Бархане с легендой о «черной невесте». В компании наемника, если это не сплетни, бесследно пропал британский журналист. В самом же Бархане ничего мистического не было, если не считать за мистику крайнюю падкость на деньги и сволочизм, позволяющий кого угодно сделать «гашеным»…

— Олесь пришел…

Олесем Нечипоренко звали того человека, которого ждали мы с Лунатиком. Он был очень спокойным и прагматичным парнем, старался ни с кем не ссориться, поэтому за помощь запросил довольно много, зато выполнил все, что обещал, аккуратно. Олесь махнул рукой, приглашая отойти для разговора, я растолкал Лунатика, и мы втроем выбрались из полуподвала под крупные сентябрьские звезды.

— В общем, так. У Барыги и Борова был. Кто вас заказал, ни тот, ни другой не знают. Или знают, но говорить не хотят, и это уже окончательно. Что касается Полоза, то похожего мужика видели в «концлагере». Попал он туда примерно две недели назад за долги лично Йоге. Его дружков при этом постреляли. А теперь окончательный расчет, и я вас больше не знаю. Кстати, тебя, Моро, очень ищет Ремезов с «Агропрома», так что в лагере не задерживайся. У диггеров с «агропромовцами» мир и нейтралитет.

Олесь сунул полученный сверток в карман и нырнул обратно в полуподвал руины. Мы остались снаружи, мне не хотелось лезть в духоту и скученность убежища, рискуя после слов Олеся нарваться на ссору.

— Ну и что, будем делать? К «концлагерю» пойдем? — тихо спросил Лунатик.

Я только молча кивнул. Лунатика было жаль, похоже, он перетрусил в этой чужой для него разборке.

— Может, ты лучше по рации свяжешься с кем-нибудь?

— С кем?

— Тебе ведь кто-то помог сбежать с «Агропрома»… Он должен знать и про Полозова тоже.

Я никогда и никому ни тогда, ни после не рассказывал о роли Лиса в моем побеге. Из естественной осторожности, а также потому, что обещал самому Лису молчать. Проницательность Лунатика иногда не по-хорошему удивляла.

— Не буду я ни с кем связываться.

— Значит, не хочешь никого подставлять?

— Не могу.

— А меня подставлять, значит, можно? Уже полмесяца прошло, а я проснусь ночью, и все кажется мне, что справа забор из колючей проволоки, слева — «жарка», а в ногах у меня — труп пацана, который умер, накопив дозу в раскопах.

— А «жарка» тут при чем?

— За побеги на ней казнили… — обреченно сознался Лунатик. — Толкнут в середину, и все. Боюсь я, Моро, понимаешь? Боюсь! Сил моих нет снова туда идти.

Он был по-своему прав. Я спас Лунатика по привычке, приобретенной на службе в отряде Крылова. Он помог мне, можно сказать, в ответ. Таким образом, мы оказались квиты, и втягивать парня в очень опасную и трудную для него операцию было нечестно.